В профиль он выглядел старше. Человек, страсти которого были покрыты мраком и тайной.

Растет.

– Да простит тебя Бог, Аллегрето, – прошептала она.

– Она не нужна мне. Но есть один англичанин. – Он глубоко вздохнул и стал говорить спокойнее. – Я уверен, он женится на ней. Но если вы обвините ее перед моим отцом…

Он пожал плечами, и его руки, руки убийцы, сжались.

Ей могло показаться, что он лжет. Он был достаточно хороший актер для такой роли. Эти запачканные в крови руки.

Он поднял глаза к куполу.

– Я ваш, моя госпожа. Я все сделаю для вас. Я готов любым способом доказать это. Только… я не могу оставить ее там, я не могу вернуться без вас, моя госпожа.

Три монаха торжественно прошли мимо них и покинули храм.

– Послушайте, моя госпожа. Белый сокол был там, когда мой отец убивал своего врага, и предупредил меня.

– Что?

– Мой отец КОРМИЛ его. Он сказал, что научил птицу узнавать меня.

– Это невозможно.

– Моя госпожа, сокол ненавидит меня.

– Твой отец никогда не прикасался к Гринголету.

– Он сказал, если я предам его, то сокол… – Он взглянул на птицу. – Моя госпожа, он кормил его.

Он больше ничего не говорил. Он дал ей понять всю чудовищность предположения. Скрывая страх, Меланта резко сказала:

– Если у него и был сокол, то не Гринголет.

– Я принесу его. – Аллегрето смотрел ей прямо в глаза. – Чтобы доказать вам свою преданность – я не лгу вам.

Она вдруг заметила, что церковь была пуста, служба окончилась, почти все свечи потушены. Тусклый свет освещал его точеное лицо, стирая с него черты юности и выделяя неподдающийся описанию ужас.

Лучше бы он обещал будущее благополучие, взывал к ее желаниям, стремлениям, мечтам. Вместо этого он признался, что не знает их.

И просто открыто спросил, что ему делать. Как Кара.

Принести сокола не будет большим подвигом для убийцы, очаровательного мальчика с душой демона. И если он лжет и она доверится ему, то ей не останется ничего, кроме как пойти безропотно в ложе демона.

Аллегрето боялся всего трех вещей – чумы, своего отца и Гринголета. Сейчас он стоял на коленях в церкви и готов был пойти против двух из них, чтобы доказать свою искренность.

Или любовь.

– Тебе нет надобности нести его, – сказала Меланта. – Я верю.

Его губы вздрогнули, это был единственный знак радости или облегчения.

– Если ты со мной, тогда прими то, что я тебе скажу. Гринголет никогда не был у вашего отца. Он был со мной в Саронно всю ту неделю, когда я думала, что вы в Милане. А у Монтеверде такого произойти не могло. То была другая птица, специально купленная для тебя. И, надо сказать, для ужасного обращения.

Она специально перевела его внимание на низменное обращение с благородной птицей. Это было не так страшно для него.

– Я полагаю, Гринголет ненавидел тебя потому, что я не была в восхищении от твоего присутствия. А может, это из-за запаха духов. Поменяй их.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Меланта встала, и четки скользнули у нее между пальцев. Она повернулась и вышла из церкви. Но прежде она тихо сказала Аллегрето:

– Если мы будем бояться его, нам не будет спасения.

– Да, моя госпожа. Я хорошо знаю это, – кивнул он.

Она не была в Боулэнде восемнадцать лет. На фоне весенних туч его башни не казались такими огромными, какими они оставались в ее памяти. Главная башня, обращенная к северу, бросала вызов шотландцам и бунтарям уже сотни лет.

Ее сила и щит, ее рай, – Джиан отобрал и его.

Она не посылала гонцов. Она прибыла в окружении людей аббатства. Всю процессию заметили, когда они были еще в милях пяти от дома, так как Боулэнд использовал сигнальные башни для дальних расстояний. Так что она не сомневалась – он знал, что едет она.

В полумиле от ворот замка навстречу им выехали двое всадников приветствовать их. А спустя несколько минут появился эскорт копейщиков.

На плечо ей упало несколько капель дождя, но она не стала накидывать капюшон. Она проехала по мосту и через огромные ворота с поднятой непокрытой головой, как бы уже готовой к золотой сети.

Когда Меланта въехала во двор, послышались приветственные крики. Там было огромное количество людей и животных. Казалось, все побросали свои дела, чтобы прийти сюда. Она знала: они хотели видеть ее, их вернувшуюся госпожу.

Среди англичан она не узнала никого, да это было и не удивительно. Все старые слуги, работавшие еще при ее отце, сменились. А вот слуг Джиана она знала. Один из них взял ее лошадь. Она увидела Кару, улыбающуюся, но с выражением ужаса в глазах. Меланта даже не взглянула на нее. Как только она сошла с лошади, навстречу ей вышел Джиан. Его малиновый плащ развевался на ветру, он улыбался.

Он опустился на колени и коснулся подола ее платья.

– Благодарю тебя, Господи! – Он перекрестился и дотронулся губами до ее платья.

– Приветствую вас, ваша светлость, – ответила она.

Вставая с колен, он подал ей руки, горячо поцеловал ее несколько раз.

– Принцесса, вы не представляете, что я перенес.

Он был чрезвычайно элегантен – одежда, духи. Она протянула ему руку.

– Я была как странник в пустыне, – сказала она. – Но что я пережила! Боже, все эти три месяца я не слышала другого языка, кроме английского.

– Это действительно пытка!

Он взял ее руку и повел вверх по ступеням в замок.

– Вы все мне расскажете позже. Пойдемте, дорогая.

Неожиданно его пальцы сжались, он остановился и стал целовать ей руки.

– Джиан, – сказала она мягко. Он выпрямился.

– Боже, я совсем потерял голову. – Он выпустил руки Меланты. – Идите к себе. Позовите меня, когда сочтете возможным.

Он мягко повернулся и пошел прочь. По пути ему встретился Аллегрето, который так низко поклонился ему, что чуть не задел лбом пола.

Джиан даже не взглянул на него. Он пересек зал и направился к лестнице.

Меланта не осознавала своего поражения до того момента, пока не приняла ванну и не выпила своего любимого вина, которое подала ей Кара. Она старалась не думать о том, что делает.

Она проиграла. Дела были намного хуже, чем она даже могла предположить.

Она в руках у Джиана. Боулэнд, который по ее плану должен был стать ее убежищем, где каждый слуга был надежен и куда ни один чужеземец не мог проникнуть незамеченным, теперь принадлежал Джиану.

Она отказалась от прав на наследство, избавилась от Аллегрето и Кары, но все они теперь вернулись к ней опять. Боулэнд! Ее безопасность, ее свобода. И еще… нет, она не должна думать о НЕМ! Она сорвется, если станет думать о нем, и Джиан, увидев это, обо всем догадается.

Кара причесывала ей волосы, и Меланта чувствовала, как дрожат ее пальцы. Она хотела накричать на служанку, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но вместо этого она взяла мыло и стала намыливать себе лицо, чтобы смыть следы поцелуев Джиана.

– Я слышала, ты раскаиваешься, – сказала она холодно. – Чем ты можешь доказать это?

– О, моя госпожа! – прошептала Кара. – Все. Все, что скажете.

Меланта взглянула на нее.

– Не очень убедительно. А что твоя сестра? Девушка покачала головой.

– Моя госпожа, что мне делать? Я бы отдала жизнь за нее, но я знаю, что и это не поможет. Аллегрето сказал – он следил за людьми Риаты некоторое время – я не знаю как. Я должна была связаться с Риатой через Фицино. Но в тот день, когда он приехал сюда… Он, должно быть, задел свечу плащом, моя госпожа… И был пожар. Это был несчастный случай, моя госпожа. Все так говорят.

Меланта постаралась скрыть, как поражена предательством Фицино, и улыбнулась.

– Ты нашла себе хорошего друга – Аллегрето. Служанка стояла, опустив глаза, и молчала.

– Ты будешь связывать меня с ним. Он теперь должен быть со своим отцом и держаться подальше от меня, – сказала Меланта. – Он сказал, чтобы я доверяла тебе, и я поступлю так только из-за его слова. Но помни, что здесь Джиан, и если ты попытаешься обмануть меня, я тут же выдам тебя, и тогда даже Аллегрето не спасет тебя.