– Что-нибудь удалось узнать? – нервно спросила Кара.

Он покачал головой.

– К сожалению, нет, моя госпожа. Ничего, но не следует унывать. Мы их все равно обнаружим. – Он жестом указал на дверь. – Мне надо идти, чтобы доложить о результатах, поэтому я тороплюсь. Надеюсь, это не обидит вас.

– О нет. Я понимаю, что вам надо поспешить. Я позабочусь о том, чтобы для вас приготовили ванну и доставили вашу одежду.

Она повернулась и медленно пошла обратно. Затем вдруг обернулась.

Он все еще стоял на своем месте и глядел на нее. Его золотые волосы тускло сверкали на фоне каменной стены. Она улыбнулась, сделала легкий реверанс и поспешила в зал.

В замке, кроме нее, почти не было женщин. И уж, во всяком случае, женщин ее положения. Поэтому все верхние комнаты жилых помещений Достались ей одной. Сейчас она расположилась у окна в нише и, склонившись в неясном свете дождливого дня, стала зашивать разошедшийся шов на одежде.

Аллегрето возник перед ней, как всегда, неожиданно. Она было потянулась за ножницами, и вот он стоит перед ней, скрестив на груди руки и опираясь о камин плечом.

– Дева Мария! – вскрикнула Кара, прижав руку к груди. – Ты скользкий, как угорь.

Он признательно склонил голову, словно это был комплимент. Кара ткнула иголкой в материю, делая вид, что она собирается продолжать свое рукоделие. Иногда он приходил, чтобы просто посмотреть, как она работает, а затем исчезал, не сказав ни слова. «Наверное, шпионит», – думала Кара. Но какой в этом был смысл, она не понимала. Разве что только чтобы разнервировать ее.

Ужасная весть о том, что принцесса Меланта пропала, принесенная ими в Боулэнд, взорвала мирную жизнь замка. Сэр Томас, коннетабль замка, был достаточно деятельным и энергичным человеком. Гарнизон был вполне боеспособен, дела во владениях Мел анты шли вполне успешно, но в этот сложный момент он растерялся. Аллегрето, воспользовавшись его смятением, стал все сильнее брать управление в свои руки. Он посоветовал держать пропажу Меланты в секрете, дабы избежать гнева короля, дал совет об организации поисков. Ему было всего лишь шестнадцать лет, но, очевидно, ум и сила характера его отца уже сказывались в нем, и многоопытный воин слушался его как мальчишка.

– Отложи свою работу, – тихо сказал Аллегрето. – У меня новости.

Ее пронзил жуткий страх, пальцы запрыгали так, что она чуть не вонзила иглу в свою руку.

– Говори!

– Прибыл курьер. Все сопровождение, все наши люди прибудут сегодня засветло. – Он захихикал. – Это всего-то через месяц после того, как они покинули Лондон! Содорини, кажется, превзошел самого себя.

Хорошо, что в руках у нее больше не было иголки, так страшно задрожали ее руки. Аллегрето видел это.

– Я долго ждал, Кара. Теперь ты должна сделать выбор.

Замок неожиданно начал наваливаться на нее всей своей тяжестью.

– Риата или Навона, – произнес он.

Она мяла ткань одежды, которая все еще лежала у нее на коленях.

– Моя сестра. Моя сестра.

– Мы выручим ее. Но я должен знать, кто он.

– Я не могу сказать, кто это!

– Дурочка, неужели ты не понимаешь, что я и сам узнаю об этом? – Он оттолкнулся от камина. – Мы прибыли сюда вместе. Я доставил тебя, Кара. Я доставил тебя сюда! Я узнаю, кто это, проследив за тем, кто тебя убьет.

Она поняла, что он имеет в виду. Конечно, для человека Риаты все будет однозначно ясно – принцесса скрылась, она не в монастыре, жива и здорова, но недосягаема. А Кара и Навона вдвоем без всех остальных вернулись с этими известиями. Даже ребенок подумал бы, что они совместно совершили этот заговор против Риаты.

– Ты только скажи, – настаивал он. – Я защищу тебя. – Она закрыла глаза. – Прошу, умоляю тебя.

– Фицино, – прошептала она. Он быстро подошел к ней.

– Ты с нами. Со мной. Я сохраню тебе сестру с Божьей помощью. – Неожиданно он опустился перед ней на колено и, подхватив ее руки, которые все еще сжимали шитье, прижался к ним лицом. Затем он так же неожиданно отпустил ее, встал и двинулся к коридору. Потом вдруг остановился и, не оборачиваясь, приказал ей: – Пошли ему приглашение явиться для разговора в наливной подвал, там, где хранят нефть.

Она с изумлением уставилась на него, потрясенная и его словами, и тем, что он только что совершил.

– Кара, – обрывисто произнес он. – Повтори, где.

– В наливном подвале, где хранят нефть, – произнесла она и, еще не успев окончить, увидела, что его уже нет.

Тревога поднялась, – когда было совсем темно. Били колокола. Пожар. Дамы метались в темноте среди куч разбросанных и еще не распакованных вещей, пытаясь найти дорогу и выбраться наружу. Когда Каре удалось-таки попасть во двор, все уже кончилось. Цепи людей, передававших друг другу ведра с водой, стали разрываться. Слышались радостные возгласы, которые перешли во всеобщее ликование. Все устремились к главной башне.

Кара тоже хотела повернуться, но в этот момент заметила человека, выделявшегося среди всех цветом своих светлых волос. Это был Гай. Он нес два ведра в одной руке, второй распихивал толпу. Затем остановился, отдал пажу ведра и, получив взамен от него факел, двинулся было дальше, но вдруг встал и согнулся. Страшный кашель потряс его.

Кара забыла о том, что почти не одета и не обута. Она стремительно кинулась вниз по ступенькам, схватила ведро, в котором еще была вода, и, не обращая внимания на то, что она плескала себе на голые ноги, потащила ведро к нему.

– Пейте, сэр, – сказала она, задыхаясь от бега.

Она поставила ведро и взяла у него факел. Он безучастно посмотрел на нее, и она испугалась, не забыл ли ее этот светловолосый воин. Однако затем его взгляд прояснился, и на лице Гая появилась улыбка.

– Grant mercy, – прохрипел он, присев около ведра. Он стал зачерпывать воду ладонями и жадно пить, затем плеснул себе в лицо и поднялся, вытирая его рукавом.

Кара улыбнулась и, показав на большое темное пятно на лице, которое он размазал, сказала:

– Ваша ванна пропала, сэр.

Он поднялся, сделав легкий поклон.

– Нет, не пропала. Я получил от нее большое удовольствие.

К ним подошел кто-то из его знакомых, тоже весь в саже. Он кивнул Каре, а затем, обратившись к Гаю, сказал:

– Говорят, там был один бедный малый.

– Удокой Господи его душу. Не знаю, что там было, но горело это, как в аду.

– Там обычно хранят нефть. Хорошо еще, что ее было мало.

Кара уронила факел. Ей стало нечем дышать. Нет, она не лишилась чувств. Ее тело ужасно затряслось. Она знала, что ей надо заплакать, но не могла этого сделать.

– Боже мой, ей плохо. – Перед нею возникло лицо Гая. – Не следовало нам при ней говорить об этом. – Он подхватил ее и отнес в зал, где ее усадили на скамью, и сгрудившиеся вокруг женщины стали подносить к носу уксус.

– Не надо. – Она отталкивала всех слабой рукой. – Я нормально себя чувствую. Я просто… поперхнулась.

Гай встал на колени рядом с ней. Его полосатое от сажи лицо выражало крайнюю тревогу. Он взял Кару за руку. Кара сжала его ладонь и попыталась взять себя в руки. Она подняла голову, и все поплыло у нее перед глазами.

За спиной Гая, над полуодетыми женщинами и мужчинами, над любопытными лицами суеты на подиуме возвышался Аллегрето в своем красно-золотом наряде. Он был абсолютно неподвижен и внимательно смотрел на Кару.

Она застонала, стала трясти головой. Гай сжал ей руку и начал тихонько постукивать по спине. Он что-то спрашивал ее, но Кара не понимала. Шатаясь, она поднялась со скамьи и побрела прочь. Она не могла остановить себя и металась среди людей, как олень, пытающийся отыскать лазейку в загоне.

По всему замку были устроены западни. Они создавались женскими руками, и, конечно, мужчинам не составляло большого труда их обойти, но никто даже не пытался делать этого. На следующий день после Пасхи, когда срок печального запрета Рука на игры истек, наступил черед веселья и забав.