Но Гийом, по всей видимости, меня не слышал. Чего нельзя было сказать о толстяке — посмотрев на меня как на сумасшедшую, он наконец-то отодвинулся на пару дюймов.

Гийом, вопреки моим беззвучным яростным мольбам, спокойно продолжал:

— Понимаете, я уже лет тридцать пытаюсь насолить Гейбу.

Стоп. Что?! Тридцать лет? Что он несет?

— Я, конечно, кретин, но тут я поступил по-настоящему плохо. Это была уже не безобидная шалость. Я все испортил.

— А почему ты уже тридцать лет пытаешься насолить Гейбу? — спросила Кэти.

«Хороший вопрос», — подумала я.

Гийом пожал плечами, и на его лице появилось озорное выражение.

— Да глупости это все. Братское соперничество.

Я охнула. Что он такое говорит?!

— Видите ли, он мой сводный брат, — продолжал Гийом.

— Что?! — вырвалось у меня.

Техасец с тревогой покосился на меня и еще ближе придвинулся к жене.

— Леди, вы спятили?

Я почти его не услышала.

— Но Гейб рос в Америке, со своей матерью, — пояснил Гийом. — Он старше меня на полтора года. И когда он приезжал на лето во Францию, к нам с папой, в него влюблялись все девчонки: Гейб был сильнее, старше, да к тому же наполовину американец. И хотя он каждое лето учил меня английскому, я все равно оставался для девчонок обычным соседским парнем.

Гийом замолчал и улыбнулся.

— Вот почему я создал группу. Только так я мог затащить девушку в постель раньше Гейба.

Все засмеялись над его шуткой, а я молча глазела на сцену. «Они братья?!» — прошептала я. Неужели это возможно? Почему Гейб раньше ничего не говорил? Конечно, это многое объясняло: вот откуда он столько знать про детство Гийома и всегда в курсе, чем тот занимается. Вот почему он никогда не верил моему вранью о странном поведении Гийома.

Да, раньше я об этом не задумывалась, но их родство было очевидно как дважды два! Они и внешне были очень похожи. Только Гийом ходил с сексуально взъерошенными волосами, а Гейб зачесывал их назад. Зеленые глаза Гийома с густыми черными ресницами удивительно напоминали глаза Гейба, которые тот всегда скрывал за очками в тонкой оправе. Младший брат щеголял в обтягивающем рокерском прикиде, а старший предпочитал более скромную и деловую одежду, но наверняка и телосложение у них было похожее. Французский акцент у обоих звучал одинаково, хотя Гийом сильнее тянул окончания. Это легко объяснялось тем, что у них один отец, к тому же Гейб с детства учил младшего брата английскому.

Когда я мысленно вернулась в студию, все еще обескураженная своим открытием, Кэти по-прежнему щебетала.

— …Мне сейчас сказали, что ваш брат здесь, за кулисами. Давайте пригласим его к нам!

Мои глаза распахнулись еще шире, когда Гейб — в сто раз красивее, чем я его запомнила, — неохотно вышел на сцену. Он был одет совсем просто, в темные джинсы и серую футболку, под которой я впервые заметила контуры его красивых рук и груди, обычно скрытые под строгой рубашкой. Никогда еще он не был таким привлекательным.

Ему указали на кресло рядом с Гийомом и пристегнули микрофон.

— Привет, старший братец, — поздоровался Гийом.

Гейб только бросил на него сердитый взгляд.

— Слушай, мне правда очень жаль.

Я затаила дыхание, когда Гейба показали крупным планом. На экране было видно, что он стиснул зубы и нервно озирается по сторонам. Ему не нравилось быть в центре внимания, а уж тем более — на сцене.

— Все нормально, — буркнул он.

— Нет, Гейб, не нормально. — Камеры сосредоточились на Гийоме. Выглядел он по-настоящему огорченным, хотя я бы не удивилась, если он часами корчил перед зеркалом скорбное лицо. — Эмма — прекрасная девушка. А я все испортил, не дав тебе сделать даже первый шаг.

— Ну спасибо, теперь весь мир знает, что я и первого шага не сделал, — закатил глаза Гейб.

Зрители рассмеялись, и Гейб покраснел. Мне было ужасно его жаль. И ведь все из-за меня!

Гийом коварно улыбнулся.

— Кстати говоря, Гейб, пора перестать быть таким тихоней и пригласить наконец девушку на свидание.

В зале снова захохотали, и Гейб покраснел так же густо, как я. У меня вдруг сжалось горло.

— Так ты прощения не заслужишь.

Гейб опустил глаза, его лицо исказила недовольная гримаса.

Гийом пожал плечами.

— Я всего лишь хотел извиниться. На звонки ты не отвечаешь, так что ничего другого мне не оставалось. Между нами с Эммой ничего не было, пусть и выглядело это иначе. Она как раз говорила о тебе, когда я наклонился и поцеловал ее. Во всем виноват только я.

Гейб поднял глаза, и впервые на его лице не было ни гнева, ни смущения.

Гийом продолжал.

— Эмма, где бы ты ни была, — он посмотрел прямо в камеру. Я выпрямилась и уставилась в телевизор, висевший надо мной, — Я хочу перед тобой извиниться. Пожалуйста, дай моему братцу шанс, хорошо? А когда вы все уладите, возвращайся в Париж. Мне необходим такой агент по рекламе, как ты. С «KMG» я договорюсь. Похоже, я никогда не перестану ввязываться в неприятности. Ты мне нужна.

Зрители снова посмеялись, а я сидела неподвижно, будто меня пригвоздили к креслу.

— Ну, Гейб, хочешь сказать что-нибудь Эмме? — вмешалась Кэти.

Он покраснел еще сильнее и покачал головой. Из зала донеслись неодобрительные возгласы, а Гийом пришел в восторг от его смущения.

— Да ладно, братец, ты же на национальном канале! Отличная возможность сделать первый шаг. Хоть раз в жизни.

Я готова была умереть от стыда. И в то же время мне хотелось, чтобы Гейб что-нибудь сказал. В конце концов, я понятия не имела, что он чувствует. Простил он меня или все так же злится?

— Хорошо, — проронил Гейб и глубоко вдохнул.

Я села на краешек кресла и замерла. Сердце билось как сумасшедшее.

— Я бы хотел… — Он на секунду умолк и посмотрел прямо в камеру, так что казалось, он смотрит мне в глаза. — Я бы хотел попросить прощения за то, что не счел нужным выслушать ее и убедиться, что это очередная проделка Гийома. — Он вновь замолчал и опустил глаза.

Когда он их поднял, щеки у него опять были красные — И еще я, кажется, в нее влюблен.

Зал восхищенно охнул, а я не смогла даже вдохнуть Гейб меня любит?!

— Эй, полегче, братец! — с ухмылкой сказал Гийом.

— Ладно, ребятки, целоваться и мириться будете во время рекламной паузы, — улыбнувшись, перебила их Кэти. Она посмотрела в камеру и обратилась к телезрителям: — Никуда не уходите, сразу после рекламы Гийом исполнит «Красавицу», второй сингл из своего дебютного альбома!

Оркестр Кэти Джонс сыграл несколько аккордов, и в зрительном зале снова вспыхнул свет. Я неподвижно наблюдала, как Гейб отстегнул микрофон, сказал что-то Гийому и ушел за кулисы.

— Эмма! — раздался надо мной женский голос. Я подняла голову и увидела улыбающуюся Поппи. — Гейб за кулисами, пойдем!

Я изумленно посмотрела на нее.

— Ты… ты знала, что так будет? Она кивнула и улыбнулась.

— Гийом всю неделю готовился. Ему действительно очень стыдно. Он даже выпросил для Гейба недельный отпуск в отделе некрологов UPP, чтобы тот мог слетать в Америку! Все вышло даже лучше, чем я рассчитывала! Слышала Гейба? Он признался тебе в любви!

Я встала и словно во сне пошла за Поппи. Толстяк — техасец бросил на меня подозрительный взгляд и пробормотал жене: «Куда это она направилась?»

Лишь когда Поппи показала охране свой пропуск и мы нырнули за кулисы, я вновь обрела дар речи.

— Поппи, — сказала я, по-прежнему сгорая от стыда, — а Гейб знает, что я здесь?

— Нет. — Она широко улыбнулась. — Но скоро узнает.

Мы подошли к сцене слева, и я увидела, что Гийом с музыкантами уже готовятся играть «Красавицу». Всего в нескольких шагах от меня стоял Гейб. Он наблюдал за группой из-за занавеса. Я несколько секунд разглядывала его широкую спину, пытаясь угадать, о чем он думает. Что же ему сказать? Меня вдруг охватит страх. Я замерла на месте, не в силах пошевелиться.

И тут меня увидел Гийом, поправлявший микрофонную стойку.