— Завтра созвонимся, Эмма! — весело крикнул он напоследок и выехал, не обернувшись, на авеню Рапп.

Я проводила его машину взглядом.

Еще несколько дней мы работали сверхурочно, готовясь к презентации. На случай если Гийому опять придет в голову отколоть какой-нибудь номер, мы приняли профилактические меры и разослали в газеты релизы обо всех благотворительных акциях, в которых он принимал участие. В выходные мы с Поппи ходили по магазинам, ели в ресторанчиках и, разумеется, флиртовали в барах с незнакомцами — хотя в субботний вечер Поппи ненадолго меня покинула, улетев на свидание. Как это ни странно, мне было приятно нравиться французам. У меня действительно поднялась самооценка.

Во вторник мы с Гийомом приехали в «Кафе ле Пти-Пон» — здесь мы с подругой ужинали, когда я только прилетела в Париж, — чтобы дать обещанное интервью Гейбу.

— Это ненадолго, — заверила я Гийома, когда мы устроились на террасе. — Может, если умаслим Габриеля Франкёра, он от нас отстанет. — Я слышал, он жуткий тип, — заметил Гийом с чуть ли не веселой ухмылкой.

— Хуже не бывает, — пробормотала я и огляделась.

Большинство посетителей кафе глазели на моего клиента, которому словно и дела до этого не было. Туристы украдкой вытаскивали камеры, остальные фотографировали на мобильные телефоны. Разумеется, в «Бой Банде» я тоже отвечала за своих подопечных на публике, но так и не смогла привыкнуть к чрезмерному людскому вниманию.

— Что случилось? — спросил Гийом, наклонившись ко мне поближе.

— Ничего. — Я покачала головой — Тебе все равно, да? Что на тебя смотрит столько людей?

Гийом огляделся, как будто только сейчас понял, что мы не одни в ресторане.

— А! Да я уже не обращаю внимания.

Он широко улыбнулся и помахал восторженным поклонникам, затем одарил своей великолепной улыбкой меня.

Официант принес нам корзинку с выпечкой, и мы оба заказали cafй au lait — его подали буквально через несколько секунд. Поразительно, как хорошо обслуживают в ресторанах, если обедать с рок-звездой!

— Итак, — заговорила я, когда мы начали пить кофе. — Габриель приедет через двадцать минут. До тех пор надо обсудить некоторые вопросы.

— Как скажешь, прекрасная Эмма, — согласился Гийом, ослепив меня чудесной улыбкой. — А потом, может, снова споем?

Я закатила глаза. Ну и чудак!

— Нет уж.

Он надул губы. Я вернулась к теме:

— Габриель будет спрашивать о твоих последних выходках. Само собой разумеется, ты не должен говорить ему, что был пьян.

Гийом в ужасе отшатнулся.

— Я? Пьян?! Да никогда! — с притворным возмущением воскликнул он.

— Пра-а-а-вильно.

— Я прекрасно знаю, что злоупотреблять спиртным — плохо. — Гийом невинно захлопал ресницами. — Наркотики — тоже плохо.

— Ну-ну. Ты у нас прямо пай-мальчик.

— Пай-мальчик?

Видимо, Гийом не слышал такого выражения.

— То есть ни в чем не виноват.

— А я и не виноват, — сказал он. — Я ведь никому не причинил вреда.

Я задумалась. И правда: все фокусы Гийома вредили разве что ему самому да еще пиар-агентам, которым приходилось расхлебывать за него кашу.

— Эмма, когда ты улыбаешься, глаза у тебя синие-синие, — тихо сказал Гийом, так пристально глядя на меня, что я заерзала на стуле. — Очень красивые. Как два маленьких Средиземных моря.

У меня вспыхнули щеки.

— Спасибо, Гийом. Давай готовиться к интервью. Он наклонился еще ближе, не сводя с меня глаз.

— Ты очень красивая, Эмма.

Сердце забилось у меня в груди как бешеное. Вот ненормальный! И такой обворожительный… Когда на тебя смотрит самый красивый мужчина па свете, пусть и сумасшедший, сердце невольно начинает колотиться.

— Гийом, завязывай, — осадила его я, с ужасом чувствуя, как краснею.

— Завязывать? — смутился он.

Похоже, это выражение тоже не преодолело языковой барьер.

— В смысле, прекращай! Мы тут о делах разговариваем. Не понимаю, при чем тут моя красота.

— Я лишь сказал о том, что у меня на сердце, милая Эмма.

Он ласково улыбнулся, и я с трудом оторвала от него взгляд.

Откашлявшись, я сделала большой глоток кофе и тут же обожгла язык.

— Ну все, — выдавила я, когда пришла в себя, — Скажешь Гейбу, что ты безумно рад петь для столь широкой англоязычной аудитории. Тебе очень приятно, что твоя музыка сближает две такие разные культуры. Песня «Город света» — о поисках любви в Париже, но ты свою единственную и неповторимую еще не нашел.

— Ты неповторимая, Эмма, — перебил меня Гийом.

— Хватит.

— Сердцу не прикажешь, верно?

Он прикрыл мою руку ладонью. Я тут же отдернула ее, как будто обожглась. Гийом заулыбался.

— Будь посерьезней, пожалуйста.

— Хорошо, я абсолютно серьезен, — ответил он, нахмурив лоб.

— Если Гейб спросит о твоих последних выходках — в отеле, в Эйфелевой башне и на канате, — ты рассмеешься и скажешь, что вышло недоразумение, только и всего, — как можно более деловым тоном продолжала я.

— Это и было недоразумение.

— Верно, — кивнула я. — Умница. Объяснишь ему, что в отеле мы просто работали: ты, Поппи и я, причем все в одежде. Башню ты осматривал перед съемками клипа а последний концерт на канате — невинная шутка, которая зашла слишком далеко. Ясно?

— Как скажешь, прекрасная леди.

— Ах да, и еще. Вы с Гейбом французы, но говорите, пожалуйста, по-английски. Чтобы я могла вмешаться, если он задаст какой-нибудь неподобающий вопрос.

— Ради тебя что угодно, милая, — склонив голову, произнес Гийом. — Я исполню любую твою просьбу.

Не успела я ответить, как в «Кафе ле Пти-Пон» уверенной походкой вошел Гейб. Он начал осматриваться в поисках нас, и я мысленно отметила, как здорово он выглядит. На нем были темные джинсы и светло-зеленая рубашка, подчеркивающая цвет глаз — их зеленый блеск за стеклами очков я увидела даже издалека. Меня охватила легкая дрожь, и я ущипнула себя за руку, чтобы успокоиться.

Гийом помахал ему, Гейб это заметил и подошел.

— Извините, что приехал чуть раньше, — сказал он, пожав руки Гийому и мне. — Надеюсь, я вам не помешал. А то вдруг вы сговаривались, как отвечать на мои вопросы.

Я смерила его сердитым взглядом. Гийом рассмеялся и погрозил Гейбу пальцем, неодобрительно зацокав языком.

— Какие мы подозрительные!

— Вы что, знакомы? — спросила я.

Почему-то мне казалось, что Гейб не знает Гийома или, может, несколько раз брал у него интервью. Но они вели себя так, словно не раз встречались.

— Скажем, мы старые знакомые, — сухо ответил Гейб, покачав головой.

Он сел за наш столик и заказал «Кир-рояль». — А, пьем средь бела дня? — подметил Гийом, откидываясь на спинку стула и разглядывая свой кофе — Наш человек!

— …сказал алкоголик.

— Он не алкоголик! — вмешалась я в их перепалку, — Что еще за шуточки?

У меня уже начинала болеть голова. Я бросила на Гейба испепеляющий взгляд.

— Верно, — согласился Гийом, явно сдерживая смех, — я не алкоголик. Все последние события… как ты сказала, Эмма? Ах да, недоразумение!

— Это и было недоразумение! — процедила я.

Гейб смерил меня долгим взглядом, но потом, к счастью, перешел к делу.

— Итак, Гийом, — начал он, вооружившись ручкой и блокнотом, — расскажи о своем дебютном сингле, «Город света». Почему ты считаешь эту песню идеальным мостом через океан, к англоязычным странам и их слушателям?

Я облегченно выдохнула, когда Гийом принялся отвечать. Он плел как раз то, что требовалось: язык любви понимают все народы мира, и неважно, в какой стране вы нашли свою любовь, на каком языке в ней признаетесь. Ответ был так хорош, что даже я слушала как околдованная, хотя мы с Поппи сами недавно разжевали Гийому, что нужно говорить.

Последовало несколько вопросов об альбоме, о музыкальной карьере Гийома и о том, почему он так приглянулся англоязычной аудитории.