Об Уичерли Рочестер написал не без пренебрежения:
Комедии английской короли
(Хоть королевство всё — клочок земли) —
Злой Шедуэлл и мямля Уичерли…
…Наш Уичерли скрипит себе пером,
Где высидит, а где возьмет умом;
Умишко слаб, а жопа велика —
И все ж он лучше всех наверняка!
Следующим в окружение Рочестера попал в 1672 году Джон Краун — недурной комедиограф, но автор отчаянно плохих трагедий, которым он сам, однако же, придавал не в пример большее значение. Внимание Рочестера он привлек к себе стихотворным посвящением «Карлу VIII».
Странная это была троица, дожидающаяся в приемной общего покровителя, — чопорный щеголь Джон Краун, Джон Драйден и Илканах Сеттл… Сеттл — писатель чудовищной плодовитости и человек фантастической предприимчивости, до конца своих дней занимавшийся машинерией аттракционов на ярмарке св. Варфоломея и уже глубоким старцем, нацепив на себя зеленую шкуру и применяя на практике множество технических трюков собственного изобретения, игравший дракона в «Георгии Победоносце», — был в этой компании заводилой. Успех «Императрицы Марокко» — полной галиматьи, изобилующей устрашающими спецэффектами — ударил ему в голову. Поддержка Рочестера обеспечила ему популярность у молодежи, и, согласно свидетельству Денниса, он слыл полноправным соперником Драйдена; не только в Лондоне, но и в Кембридже мнения о том, кто же все-таки первый — Драйден или Сеттл, — разделились примерно поровну, причем и там, и тут молодые люди, как правило, предпочитали Сеттла.
«Императрица Марокко» Илканаха Сеттла: «на сцене ставить глупость приказал» (Джон Драйден)
[69]В 1673 году (в том же самом, когда Драйден посвятил Рочестеру «Модный брак») Сеттл опубликовал «Императрицу Марокко» с посвящением, содержащим нападки на Драйдена. Год спустя Драйден ответил стихотворным памфлетом, написанным в соавторстве с Крауном и Шедуэллом. Конечно, включенные в него инвективы едва ли были направлены прямо против Рочестера, потому что и Краун, и Шедуэлл оставались его друзьями, но вряд ли граф, порекомендовавший пьесу Сеттла к исполнению в Уайтхолле, с удовольствием прочитал такие, например, строки:
Наслушавшись изрядных дураков,
Ты сам, ценитель тонкий, стал таков.
На сцене ставить глупость приказал —
И треском стульев отозвался зал.
Не исключено, что именно вследствие публикации этого памфлета Драйден потерял покровителя в Рочестере, главным фаворитом которого теперь стал чопорный щеголь Краун. Может быть, Рочестер исповедовал правило «разделяй и властвуй». Сочинять сценарии балов-маскарадов, которые время от времени устраивали при дворе в Уайтхолле, было привилегией поэта-лауреата, однако в 1675 году Рочестер употребил свое влияние на то, чтобы отстранить Драйдена в пользу Крауна, который тут же разразился «Маскарадом Калисто». Краун был весьма дюжинным драматургом и прекрасно понимал это сам. Его «Предуведомление читателю» живо передает отчаяние, охватившее автора сценария, как только ему была оказана эта неожиданная и совершенно нежеланная честь — он дружил с Драйденом и не собирался подсиживать его: «Будь вещица написана человеком, дважды достойным этого — и по месту проживания, и по уровню поэтических заслуг, — удовольствие, испытываемой тобой, читатель, было бы куда более полным». Маскарад, однако же, благодаря танцевальным номерам и сценическим эффектам (включая полет спускающихся с небес нимф) прошел успешно. Да и кто бы при дворе осмелился отнестись к нему критически, если заглавную роль Калисто исполнила сама принцесса! Только автор остался не удовлетворен своим детищем; он дорабатывал сценарий даже после премьеры и в конце концов счел для себя необходимым извиниться перед читателем, завышенные — благодаря великолепной постановке Биттертона — ожидания которого наверняка окажутся обманутыми:
Но вы будете разочарованы, вы не найдете здесь ничего, отвечающего вашим завышенным ожиданиям. Чтобы объяснить, почему это произойдет, достаточно сказать, что текст принадлежит мне — и странно было бы, начни плохой писатель, вроде меня, ни с того ни с сего писать хорошо; прискорбнее же всего то, что у меня не хватило времени на то, чтобы полностью собраться с силами, сколь ничтожны они ни были бы, по столь достославному случаю. Я получил внезапный, но подлежащий неукоснительному выполнению приказ написать сценарий представления при дворе, причем на написание, разучивание ролей, репетиции и само исполнение было отведено меньше времени, чем того по совести требует одно только написание… Что же касается темы… на ее выбор у меня была всего пара часов… Поэтому я решил выбрать первую же мало-мальски подходящую историю, какая придет мне в голову; и по несчастливой случайности, собственному невежеству и злонамеренной подсказке Фортуны выбрал эту, оказавшуюся, как я тут же с ужасом осознал, задачей потяжелее изобретения философского камня… мне предстояло написать благопристойную, трогательную и безобидную пьесу на материале истории об изнасиловании.
Краун не был фигурой настолько незначительной, чтобы Драйден не испытал укола ревности к чужому успеху. Старик Джейкоб Тонсон отметил:
…даже Драйден относился к соперникам с большой подозрительностью. Он осыпал Крауна комплиментами, когда очередная пьеса того проваливалась, но говорил с ним ледяным тоном, если ее встречали овациями. Порой он признавал за Крауном определенный поэтический дар — и тут же всякий раз добавлял: «А всё потому, что мой батюшка хаживал к его матушке».
Драйден с Рочестером раздружились. Следующая пьеса Драйдена, опубликованная в 1675 году, оказалась посвящена главному врагу Рочестера — лорду Малгрейву. Та же угодливая, та же «смехотворная» лесть была теперь адресована не былому покровителю, а его смертельному ненавистнику, человеку, обвинившему Рочестера в трусости в связи с несостоявшейся дуэлью. «Повсеместно встречаемый рукоплесканиями», «доблестный муж, удалившийся на покой», «неизменно благорасположенный», «щедрый», «решительный и бесстрашный» — под золотой ливень подобных эпитетов попал тщеславный и вредоносный Малгрейв. Впрочем, здесь же Драйден со злобным рыком обрушивается на не названного им по имени «придворного сумасброда», но высказываемые им обвинения по адресу прежнего мецената выглядят столь же притянутыми за уши, как и славословия нынешнему:
Такие люди подкрадываются к мужам славы и норовят ужалить исподтишка, хотя нанести серьезный ущерб они бессильны; они рабски цитируют чужие остроты в присутствии автора и подло передразнивают его жесты в отсутствие; лишь тем, кто ниже, лишь тем, кто слабее их, отваживаются они предстать в полной своей мерзости; природный ум они почитают своим общим врагом и привечают его ничуть не в большей мере, чем голландцы — британские суда в обеих Индиях; они распускают паруса, когда знают, что их за это похвалят, и убивают, когда им известно, что это может остаться безнаказанным.
«Распускают паруса»? Не слишком удачная метафора в памфлете против человека, столь отважно сражавшегося при Бергене.
3
1675 год, принесший ссору с Драйденом и возвышение Крауна, подаривший Рочестеру третью дочь и начало романа с мисс Барри, ознаменовался и появлением в его окружении трех новых драматургов — Отуэя, Натаниэла Ли и сэра Фрэнсиса Фейна.
