— Да, но вас не было…

Гаррисон еле удержался от того, чтобы сурово не отчитать Кэрри. Он поступил бы так с любым своим служащим, нарушившим субординацию. Но Кэрри у него не работает, и чем раньше она осознает это, тем лучше.

Можно, конечно, выложить ей все, что он думает. Но можно и промолчать — ведь в пятницу Стефани вернется и заберет мальчиков. И у него больше не будет оснований обращаться за помощью к этой выскочке.

Пока Гаррисон размышлял, Кэрри не сводила с него глаз, явно ожидая похвалы. Нет, после всего, что она для него сделала, он не может так ее разочаровать!

— Первое впечатление хорошее, — осторожно сказал он. — Но я вчитаюсь внимательнее, когда заснет Натан. В любом случае спасибо.

Она улыбнулась. Гаррисон понял, что поступил правильно.

— Если я потребуюсь, не стесняйтесь, звоните.

Все так же улыбаясь, она взяла свой компьютер.

— Я перед вами в неоплатном долгу.

Гаррисон проводил девушку до двери.

— Мне было приятно посидеть с детьми.

На кухне упала миска.

— Надеюсь, она пустая, — зарычал Гаррисон.

Кэрри рассмеялась:

— Приятно сознавать, что вы тоже сможете насладиться мытьем пола.

Она ушла, а он так и не сказал ей о предстоящем заседании правления. Ничего страшного. Если все пойдет, как он предполагает, пусть остается в неведении.

Убрав в кухне и уложив Натана спать, Гаррисон отредактировал расписания, предложенные Кэрри. Не то чтобы он усомнился в их действенности, он просто стремился придать им большую эффективность. Чтобы распорядок дня предусматривал такие экстремальные ситуации, как неожиданная болезнь или отсутствие няни.

Ну и главное: в новых расписаниях должны быть отражены Ротвелловские правила. А иначе к чему огород городить?

То и дело ему вспоминалось замечание Фелиции, что он, скорее теоретик, чем практик. Да и то, что издатель вела деловую беседу с Кэрри, а не с ним, также оставило у Гаррисона в душе неприятный осадок.

То, на что ему потребовалось бы несколько дней напряженного труда, Кэрри сотворила в мгновение ока. Легко ли с этим примириться?

Гаррисон понимал, что испытываемые им чувства никак его не украшают. Но и то, что он был вынужден прибегнуть к помощи Кэрри, далеко не радовало. И как умудряются справляться с детьми родители-одиночки?

Его размышления прервал заспанный Натан:

— Кэви?

Он вопросительно уставился на дядю.

— Кэрри спит у себя дома. — Гаррисон на секунду задумался. — Кэрри пошла бай-бай.

Не удовлетворенный ответом, малыш обошел комнату, заглядывая в поисках Кэрри во все углы. Гаррисон сгреб со стола бумаги. Совершенно очевидно, что поработать ему уже не удастся. Во избежание рева Гаррисон направился в кухню:

— Хочешь сок?

Натан радостно засеменил за дядей, и тут дал о себе знать Мэтью. Очень хорошо. Самый подходящий момент для осуществления намеченного Гаррисоном плана.

Но все пошло наперекосяк. Прежде всего, из-за того, что Натан не желал оставаться один в гостиной. Гаррисону и самому хотелось вырваться из четырех стен.

Отложив все связанные с бизнесом дела на потом, он вышел с детьми погулять. Вдоль края обрыва над ручьем вилась тропинка, но Натан, ни за что не хотел идти по ней. Его как магнитом притягивал ручей, что вызывало у дяди Гаррисона сильное сердцебиение. К тому же мальчик без конца подбирал с земли камушки, веточки, листики, какой-то мусор и все это совал себе в рот.

Гаррисон попытался засадить его в коляску рядом с Мэтью, но Натан заорал «Нет! Нет!» и убежал прочь. Толкая перед собой коляску, дядя пустился вдогонку.

Мэтью эти скачки пришлись не по вкусу, и он заревел.

Наконец Гаррисону удалось поймать Натана и посадить в коляску. Вернее, он попытался это сделать. Мальчик упирался и верещал как резаный. В конце концов, Гаррисон все же запихнул племянника в коляску, но тот, недовольно лягаясь, ударил сидящего впереди Мэтью. Теперь малыши орали хором.

Гаррисон подхватил на руки извивающегося Натана и что было духу, припустил обратно к дому, толкая коляску перед собой.

Детские вопли, эхом перекатываясь от стены к стене, могли разбудить и мертвого.

Счастье еще, что крошечная квартирка Кэрри — на другом конце коридора.

Пока они ждали лифта, на площадку выглянула недовольная соседка:

— Мистер Ротвелл? Что здесь происходит?

— Прошу прощения за шум, но брат попросил меня посидеть с детьми.

— Ко мне, как обычно по средам, пришли люди играть в бридж. Но мы не в состоянии сосредоточиться!

— Прошу извинить меня, миссис Гарнер, — виновато произнес Гаррисон, перехватывая Натана поудобнее.

Соседка продолжала стоять, глядя в упор на Ротвелла.

— Можно подумать, что я нарочно это подстроил, — пробормотал Гаррисон себе под нос.

Вопреки поговорке, что дома и стены помогают, Натан продолжал реветь и в квартире.

Обед прошел ужасно. Вечернее купание — кошмарно. О том, чтобы читать вечернюю сказку, нечего было и думать. Натан, едва Гаррисон взялся за книгу, выхватил ее и швырнул в манеж.

И тут, к стыду своему, Гаррисон, потеряв терпение, отшлепал Натана.

Тот взревел, пуще прежнего.

В это время, к великой радости Гаррисона, раздался стук в дверь. Даже не стук, а грохот.

Кэрри. Гаррисон с облегчением вздохнул. Еще идя к двери, он начал:

— Я рад, что вы…

В дверях стояла разъяренная миссис Гарнер.

— Вы так и не утихомирили детей!

— Я делаю все, что в моих силах, — возразил Гаррисон.

— Ну, так сделайте же что-нибудь!

— Слушаюсь, мэм!

Гаррисон уже закипал.

Воспользовавшись тем, что дядя на него не смотрит, Натан проскользнул в открытую дверь, выбежал в коридор, но запутался в пижамных штанах и грохнулся на кафельный пол. Малыш взвыл, как пожарная сирена, и зашелся в плаче.

— Я поселилась в «Белом дубе», чтобы не слышать никакого шума.

Гаррисон поднял ревущего Натана на руки.

— Я вас понимаю, но…

— Я пожалуюсь на вас правлению.

— Я и сам член правления!

— Знаю. Вот я и жалуюсь вам.

— То есть вы хотите, чтобы я сам наложил на себя взыскание?

— Ну почему же сам? С остальными членами правления я уже говорила.

Замечательно! Похоже, завтра его ждет веселый денек.

— Простите, — резко сказал Гаррисон, — я должен заниматься детьми, — и захлопнул дверь.

Укачивая орущего Натана, Гаррисон нервно ходил из угла в угол. Спустя некоторое время малыш потихоньку успокоился и, засунув палец в рот, заснул. Гаррисон отнес его в спальню и уложил на кровать. От слез мальчика на рубашке Гаррисона остался влажный след.

Вскоре угомонился и Мэтью.

Гаррисон оглядел бедлам, царивший в его обычно аккуратной квартире, и поразился: как это Кэрри удавалось справляться со всеми делами!

Обреченно махнув рукой, утомленный дядюшка выключил свет и лег спать.

Его разбудил детский плач.

Вскочив с постели, он бросился к манежу в гостиной, но по дороге сообразил, что жалобные всхлипывания доносятся из комнаты Натана.

Включив свет, Гаррисон в ужасе обнаружил, что щечки малыша пылают не меньше, чем накануне у Мэтью.

Неспроста он вчера так раскапризничался, грустно подумал Гаррисон.

Тельце Натана словно горело огнем. Он казался раз в десять горячее, чем вчера младший брат. Гаррисон перепугался не на шутку.

Подхватив Натана на руки, он бросился к телефону. И не раздумывая, набрал номер единственного человека, к которому мог обратиться за помощью. К тому же единственного, кто в половине четвертого утра наверняка не спит.

Конечно, не стоило взваливать на постороннюю женщину свои проблемы, но Натан болен — и пропади пропадом все его принципы!

Кэрри подняла трубку после второго звонка.

— Натан заболел, — огорошил ее Гаррисон, даже не поздоровавшись.

— Сейчас буду.