Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Элли радостно улыбнулась, не снимая рук с плеч Равенворта.

— Это было бы восхитительно! Но только… Ты же, кажется, терпеть не можешь маскарады. Мисс Саттон как-то говорила мне об этом.

— Я взрослый мужчина и могу менять свое мнение.

— Но я вовсе не хочу, чтобы у нас возникали какие-то трения из-за такой чепухи, как сады или маскарады! — лукаво заметила Элли.

Равенворт взял ее руки и нежно поцеловал каждый затянутый в перчатку пальчик. Ему казалось, что сейчас нет в мире занятия, которому он мог бы предаться с большим наслаждением.

— Ты окажешь мне честь, согласившись стать моей женой?

Элли открыла уже рот, чтобы с радостью дать согласие, но… Но с ужасом вспомнила о своем пари — этом дурацком, но до сих пор не выигранном пари! Ведь она не может считать себя свободной до тех пор, пока оно висит у нее над душой! Пересилив себя, она с великим сожалением ответила:

— Не могу. Я не свободна.

Равенворт отступил на шаг, руки его опустились.

— Что это значит — ты не свободна? — удивленно спросил он. — Надо ли это понимать так, что ты дала кому-то обещание? Нет, это невозможно, просто невозможно!

— Видишь ли, это не совсем то, что ты имеешь в виду… А впрочем, можно и так сказать. Да, я дала обещание.

Он как-то отстраненно посмотрел на нее, — Своему кузену? Фентону?

Элли почувствовала, как больно задел виконта ее ответ, и почему-то не смогла сказать правду.

— Нет, — солгала она. — Это не Джордж.

Равенворт отвернулся, подошел к высокой арке окна и постоял там, бесцельно глядя, как дождик, сеющий с низкого неба, поливает маленький сад, мелкие капельки шуршали по оконным рамам, тонкими струйками стекали по стеклу. Он никак не мог поверить услышанному.

— Джеффри, ты не мог бы одолжить мне свою табакерку? Ненадолго, дня на три, — раздался у него за спиной голос Элли.

Виконт обернулся и посмотрел на нее потемневшими, холодными серыми глазами. Как она стиснула руки! Ведь ей же, наверное, больно. Какое напряженное ожидание светится в ее синих глазах…

Но он не мог отдать ей то, что она хотела. В голове виконта прочно сидела мысль о том, что из-за этой табакерки Элли могут втянуть в какую-то неприглядную историю. Почему Элли темнит? Ведь он слышал, как Фентон говорил что-то о своем намерении жениться на ней, хотя никогда не принимал всерьез его слова. И к тому же какое отношение ко всему этому может иметь его табакерка?

Почему Элли не хочет довериться ему, рассказать все, как есть? Почему так усердно избегает прямых ответов на его простые вопросы?

И он ответил — холодно и спокойно:

— Нет. Я не могу.

Элли показалось, что пол качнулся у нее под ногами. Но почему, почему он не может поверить ей — просто, без лишних вопросов? А впрочем, с какой стати она решила, что он должен это сделать? Ведь с этой табакеркой, будь она проклята, уже столько всего связано… Она пыталась украсть эту штуковину, едва не погубила из-за нее их обоих, а уж сколько лгала виконту! Страшно вспомнить. Да и почему, собственно, Равенворт — или любой другой мужчина — должен ей что-то давать только потому, что она, видите ли, об этом попросила? Впервые Элли подумала о том, что виконт, по-видимому, прав, отказывая ей. Господи, до чего же глупо, по-детски она вела себя все это время!

Элли почувствовала, как под невидимой тяжестью сгибаются ее плечи. Сгорбившись, с трудом передвигая ноги, она побрела к двери.

— Элли! — Равенворт в два прыжка пересек комнату, успел схватить ее за руку и заставил взглянуть ему в лицо. — Почему ты не хочешь рассказать мне всю правду? Во что еще ты сумела влипнуть?

Изо всех сил стараясь сдерживать подступившие слезы, она тяжело вздохнула и ответила так, как ее вынуждали обстоятельства:

— Я не могу.

Он с откровенным сочувствием посмотрел ей в глаза, а Элли содрогнулась от мысли, которая острым ножом полоснула ее: ведь время, отведенное ей на то, чтобы выиграть пари, заканчивается — счет идет уже не на дни даже, а на часы, а это значит… Это значит, что ей придется выходить замуж за своего кузена!

Стараясь не смотреть на Равенворта, она тихо попросила:

— Ты можешь несколько минут посидеть с моей тетушкой? Ей так хочется этого… Она с самого утра мечтает услышать от тебя хоть два слова.

— Разумеется, Элли… Я все-таки верю в то, что мы можем понять друг друга. Может быть, не сейчас, но… Во всяком случае, я прошу позволить мне сопровождать вас — и тебя, и тетушку, и мисс Вудкотт — в Воксхолл. Ну, и Чарльза, конечно, возьмем с собой.

Элли отрешенно кивнула, и они направились в гостиную.

Когда Равенворт уехал, Элли первым делом послала записку кузену с просьбой немедленно прийти к ней — и принялась ждать. Но прошел день, наступил вечер, а от кузена не поступило никакого ответа. Не появился и он сам. Весь день, можно считать, пропал впустую, а много ли у нее осталось этих самых дней? Не оказалось его и у Альмаков, где провели свой вечер и часть ночи дамы семейства Вудкотт.

В тот вечер Элли лишь однажды, и то лишь мельком, видела Равенворта — он как раз собирался уезжать от Альмаков, куда они только что прибыли. Никогда еще Элли не любила его так, как сейчас, и никогда еще не чувствовала себя такой несчастной. Они встретились на улице, перед подъездом: Равенворт помог дамам выйти из экипажа и дружески поприветствовал Чарльза. Элли безумно любила этого человека, все в нем нравилось ей, даже та сдержанность, с которой он держался в эту минуту. Впрочем, как еще он мог держаться под любопытными взглядами посторонних глаз? Он сказал несколько слов по поводу ее платья — нашел его очень милым, — и Элли коротко поблагодарила его, думая о том, как мало стало значить для нее его отношение к ее нарядам. А ведь прошло всего несколько недель с тех пор, когда его мнение было для нее важнее всего на свете!

Эти слова ничего не значили и для Равенворта. Разве такие слова он хотел бы сказать? Разумеется, нет. Как же он любил ее! Как хотел быть всегда вместе с этой девушкой, не отрываясь смотреть в чудесную синеву ее глаз!

Свидание оказалось очень коротким: леди Вудкотт принялась торопить свою компанию, не желая заставлять ждать хозяйку дома. Они ушли, а Равенворт остался посреди опустевшей улицы, в тысячный раз спрашивая себя: прав ли он был, отказав Элли в такой малости — в своей табакерке?

Элли смогла увидеть кузена лишь на следующее утро. Был уже двенадцатый час, когда он появился, и Элли немедленно утащила его в дальнюю гостиную, не слушая раздраженных возражений тетушки. Прикрыв поплотнее дверь у себя за спиной и прислонившись к косяку, она произнесла пересохшими от волнения губами:

— Джордж. Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Ради бога, освободи меня от пари! Ведь ты же можешь это сделать!

Джордж сердито посмотрел на свою кузину.

— С какой стати я должен отказываться от нашего пари?

— Я не могу раздобыть табакерку Равенворта. Но выйти за тебя замуж я тоже не могу! Дело в том, что я… Я люблю его!

Джордж отступил на шаг и приложил ко лбу ладонь. Этот жест стал для него привычным в последние дни, поскольку его не отпускала мигрень.

— Ты… любишь его? — спросил он слабым голосом.

Элли бросилась к нему, схватила за руку.

— Прости меня, Джордж! Я не хотела влюбляться в него, но… Но так получилось. Я люблю его и ничего не могу поделать с этой любовью. Поверь, на самом деле ничего не могу с собой поделать!

Джордж растерянно посмотрел на нее.

— А как же я?..

Элли низко опустила голову.

— Ты мне всегда нравился, и ты сам это знаешь. Мы хорошо понимаем друг друга, мы выросли вместе, но… Ведь настоящей любви между нами нет! Уверяю тебя, ты сумеешь найти себе достойную женщину, полюбишь ее, она полюбит тебя…

Джордж слушал Элли не слишком внимательно, но последняя фраза задела его сознание и едва не заставила горько рассмеяться.

Достойную? Смешно! Он, Джордж, и достоинство? Благородство? Нет, это все не про него. Будь на его месте действительно благородный человек, он, ни секунды не размышляя, исполнил бы ее просьбу. Но Для этого мужчина должен быть джентльменом. А он? Господи, до чего же давно он потерял право называть себя этим титулом!

57
{"b":"14173","o":1}