А на пятый день Элли хорошенько обдумала происходящее и решила, что пора заканчивать эту игру. Да, она хотела — очень хотела! — извиниться за то, что пыталась украсть его табакерку. Но извиниться все никак не выходило, а вместе с тем Элли чувствовала, что с каждым днем она глубже и глубже запутывается в паутине их флирта. Если не положить этому конец, бог знает, куда это может завести!

Глаза леди Вудкотт округлились от изумления, когда Элли попросила у нее разрешения поговорить с лордом Равенвортом наедине — недолго, всего несколько минут.

Что бы это могло значить? Невероятно! Зная отношение Элли к виконту, леди Вудкотт могла предполагать все, кроме одного: в том, что ее племянница не намерена открывать охоту на этого мужчину, она могла поклясться.

Леди Вудкотт покосилась на Элли и неожиданно подумала, что, пожалуй, не стоит клясться в этом. Здесь явно что-то не так! Хотя, с другой стороны, Элли и Равенворт…

Леди Вудкотт молча наблюдала за своей племянницей, а та нервно ходила взад-вперед по абиссинскому ковру, покрывавшему пол гостиной, и беззвучно шевелила губами.

Взад и вперед… Взад и вперед…

Элли и Равенворт? В голове не укладывается! Но, с другой стороны, это же чертовски заманчиво! Элли и Равенворт!

В голове леди Вудкотт стремительной стаей понеслись соблазнительные мысли. Рождество в загородном замке Равенворта… Потрясающие балы, которые Элинор будет устраивать — с помощью своей тетушки, разумеется… Поездки по Лондону в роскошной карете виконта… Да, Салли Джерси тогда непременно лопнет от зависти!

Она взглянула на часы, стоявшие возле камина, и в ту же секунду услышала стук колес подъезжающего экипажа. Леди Вудкотт сорвалась с дивана и поспешила к двери. Ее мощная фигура, обтянутая алым шелком, напоминала в эту минуту спешащую к месту назначения почтовую карету. Возле самой двери леди Вудкотт обернулась и сказала:

— Пять минут, Элли, и ни минутой больше!

Окинув племянницу взглядом, в котором сквозь озабоченность явно просвечивала затаенная надежда, она исчезла.

Элли застыла, не сводя глаз с двери. Сейчас эта закрытая дверь казалась ей злейшим врагом. Почему она так долго не открывается, чтобы пропустить ее гостя?!

Гость… Как он, интересно, поведет себя — внимательно выслушает Элли или просто рассмеется? А что, если он снова вздумает поцеловать ее?.. Впрочем, нет. Об этом не следует даже думать.

Элли еще раз прошлась по комнате и нервно сжала руки, снова и снова репетируя свою покаянную речь. Но слова — еще совсем недавно такие убедительные — вдруг стали казаться ей совершенно нелепыми, и вскоре в голове девушки наступил полный сумбур.

А тут и дверь наконец отворилась, и лорд Равенворт вошел в комнату. Сегодня он выглядел на редкость красивым, подтянутым, стройным. Ему очень шел синий сюртук — простой, но удивительно скроенный, — из-под которого виднелись белоснежная рубашка и такой же шейный платок. У виконта были широкие брюки, заправленные в сияющие черные сапоги. В руке он держал — разумеется! — букетик фиалок.

Элли не могла удержать восхищенный вздох — букет и в самом деле был чудесен: плотно прижатые друг к другу головки фиалок, из которых проглядывало несколько лилий, и все это в, аккуратном обрамлении сплетенных веточек папоротника, словно в прелестной темно-зеленой корзиночке.

Элли уютно устроила букет на согнутой в локте руке — и тут же стала похожа на мать, баюкающую своего младенца. Наклонив голову, она глубоко, с наслаждением вдохнула цветочный аромат, от которого каждая клеточка ее тела наполнилась свежестью.

Равенворт молча наблюдал за нею. Никто из знакомых ему дам не стал бы зарываться так лицом в цветы — только мисс Дирборн, только она одна. В этом движении отразилась вся ее натура — чистая, непосредственная, полная жизни. Как много может сказать о человеке одно-единственное движение!

Взять, к примеру, мисс Саттон. Как бы она повела себя в эту минуту? Очевидно, осторожно взяла бы принесенный букет своими тоненькими пальчиками, бледно улыбнулась, пытаясь изобразить радость и восхищение. Вот, пожалуй, и все. Но зарыться лицом в цветы — боже упаси! Как можно?!

— Я счастлив, что вам понравился мой подарок. С радостью кидаю эти цветы к вашим ногам. — Равенворт низко и элегантно поклонился. — Думаю, они скажут лучше всяких слов о том, как я обожаю вас.

— Пустое, лорд Равенворт! Вы наверняка обожаете меня не больше, чем я — вас. Сильно подозреваю, что вы преследуете единственную цель — наказать меня за мое неприличное поведение, за те дурные поступки, которые я совершила по отношению к вам. — Элли подошла к столику из вишневого дерева и поставила в вазу цветы. — Не могу понять одного: как вы столько времени терпите меня.

Она обернулась, заглянула в бездонные серые глаза. Ей очень не хотелось говорить то, что она собиралась сказать, но выхода не было.

— Я… Я ужасно вела себя с вами. Мне очень стыдно, и я прошу прощения за то, что… за то, что пыталась украсть у вас табакерку. И за то, что так жестоко говорила тогда с вами… Я была не права. Ужасно не права. — Она опустила голову и добавила совсем тихо: — Пожалуйста, простите меня. Обещаю, что впредь постараюсь вести себя как… как мисс Саттон.

До чего же трудно оказалось сказать все это! Но Элли знала, что еще труднее ей будет выполнить свое обещание относительно мисс Саттон: она терпеть не могла кому-то подражать.

Лорд Равенворт какое-то мгновение пытался сохранить серьезный вид, но не выдержал и расхохотался. Ведь он только что думал как раз о том, как хорошо, что Элли ни в чем не похожа на мисс Саттон!

— Боюсь, что это невыполнимая задача, — с трудом выдавил он сквозь душивший его смех.

«Нет, не приведи бог ей стать похожей на Сьюзен Саттон, — подумал он. — На это хрупкое, безжизненное создание с рыбьей кровью, которое и смеяться-то не умеет!»

Как бы то ни было, неожиданные слова Элли нанесли ощутимый удар по решимости виконта наказать ее. А ведь он изо всех сил пытался быть твердым и беспощадным. Собственно говоря, только этим он и занимался последние три дня — пытался справиться со своим сердцем. Смешной, глупый человек! Кого он пытался обмануть? Самого себя? Во всяком случае, Элли ему обмануть не удалось: как выяснилось, она разгадала все его фокусы…

На самом же деле виконту вовсе не хотелось сводить с этой девушкой счеты. Ему хотелось совсем другого — обнимать ее, чувствовать на своих губах вкус ее поцелуя, наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе с этой удивительной и прелестной мисс Дирборн. Он не уставал поражаться непредсказуемости ее необычного характера, с упоением предаваясь бесконечной озорной игре, в которой она постоянно и бесстрашно бросала ему вызов.

Он хотел покорить ее и знал, что мог бы этого добиться. Ведь недаром ее тело так чутко отзывалось на каждое его прикосновение — даже когда они танцевали… Да, ему хотелось покорить ее. Но мстить? В эту минуту, глядя на ее полное жизни лицо, он не мог думать о мести. Слишком хороша была она — такая невинная, открытая, переполненная радостью бытия. Как можно разбивать такое сердце? Как можно заставлять страдать такое нежное создание?

Виконт сделал непроизвольный шаг навстречу Элли, еще не зная сам, что будет делать и говорить в следующую секунду, но тут открылась дверь, и в гостиную вошел дворецкий. Момент был упущен, и оставалось только ждать, что сейчас могло произойти.

Равенворт посмотрел, как нежно перебирает Элли лепестки фиалок. «Интересно, что бы я сказал ей, если бы нас не прервали?» — спросил он самого себя. И не нашел ответа.

Дворецкий принес Элли шубку, передал ее виконту и с поклоном удалился. Помогая девушке одеться, Равенворт неожиданно остро ощутил ее близость. На короткий миг его руки задержались на ее плечах; он наклонился, вдохнул аромат духов Элли, коснулся щекой ее щеки… Ему безумно хотелось поцеловать Элли, ощутить губами эту неземную красоту. Увы, он не мог позволить себе этого. Не мог! Равенворт заставил себя отступить, чувствуя почти физическую боль.