— Это возможно?

— Вполне. И еще… тебе о чем-нибудь говорит имя Маркус Прашенски?

Он посмотрел на меня с плохо скрываемым удивлением.

— Праченски. А что?

— Мне в наследство досталась картина. Но эти Праченски-Кондински не в моем вкусе.

— Любишь, чтобы картины были похожи на то, что на них нарисовано?

— Да вообще-то. А тебе, думаю, понравится.

— И с чего ты взял?

— Ну она… похожа на то, что ты купил тогда в галерее. Все красное.

— А. Это здорово. Я ее куплю.

— Я ее лучше выброшу.

— Перри, черт возьми, я говорю, что должен тебе по гроб жизни, а ты заваливаешь меня подарками.

Я смотрел на него, с трудом веря, что он не понимает.

— Должен? Если бы я был один против Без Имени, если бы она угрожала только мне и рядом не было Киры и Джоша, возможно, все смотрелось бы иначе. Но я не мог защитить ее… никого из них. Самое большее, что я мог — умереть вместе с ними. Поэтому по гроб жизни тебе обязан я.

— Тогда будем считать, что мы квиты. Хотя знаешь что? Я блефовал. Если бы они с Рэйни оба на меня навалились, еще не факт, что все бы обошлось.

— Может, это просто удача.

— Твоя Ки — удача. Ее и благодари.

Мы вышли на улицу. Темноту резала на дрожащие ломти пара зажженных фар — машина Киры. Лассе, кажется, спокойно обходился и без них.

— Откуда ты столько знаешь про Без Имени? — спросил я напоследок. Он пожал плечами — в последнее время я привык к этому жесту, будто к своему.

— Не они одни в свое время работали на правительство. Так что мой праведный гнев насчет продажности Ордена можешь считать лицемерием чистой воды.

Я открыл дверцу машины и увидел, что Кира спит. Просто сел рядом, стараясь не шуметь, и смотрел, как уезжает Лассе. Страх мой истаял, камень свалился, боль ушла и освободила место. Много места.

— Моя удача, — произнес я тихо и осторожно погладил Киру по растрепанным волосам.

Она пошевелилась во сне, и ее голова соскользнула на мое плечо. Я поцеловал ее в волосы, умирая от их нежного ощущения на губах. Что-то произошло там, в подвале, что-то, что стерло краску с ее губ и выпило жизнь из глаз. Но это ведь не навсегда, я знал это, как знал, что этот момент мне запомнится. Ясно, что будут другие моменты, может быть, лучше, ярче, насыщеннее, но им никогда не сравниться с ощущением полной уединенности от внешнего мира, когда война закончилась, а смерть так далека, что похожа просто на старую злую сказку.

Пусть это будет видением. Пусть я проснусь.

К черту карьеру, работу, к черту все.

Пусть мне снова будет восемнадцать. И Рэйни будет спать справа от меня и опаздывать на лекции. И я не стану его будить, потому что у меня никогда не хватало на это духу. И пусть он сердится на меня, собираясь со скоростью звука и поливая майонезом пирожок с джемом.

Что толку умолять?

Я ненавижу видения. Они дают надежду все переиграть.

Хорошо, что больше их у меня не будет.

Перри ни о чем так и не спросил меня. Будто я не оставалась с Рэйни в комнате по колено в крови, не цеплялась за него, не рыдала, не пила его слезы, и он не сказал мне всего, что сказал. Будто все это было видением, дурным сном, о котором даже рассказывать страшно. Я бы на его месте вела себя так же.

Даже если ты лунатик или вампир, ты в известной степени принадлежишь сам себе. Но член Клуба принадлежит только Клубу. А они не принимают отставок.

Джош не показывался четыре дня. Всякий раз, когда я думала о нем, меня будто изнутри обливали ледяной водой. Но… Я могла лгать себе сколько угодно, но переживания о Джоше убивали другие мысли, которые в свою очередь убивали меня. В этом они были мне очень полезны. И если бы это касалось кого-то другого, не Джоша, я была бы им даже рада.

На день пятый я зашла к Перри. Он что-то записывал в карточку. И несколько секунд я завороженно следила за этим процессом.

— И как долго уже ты работаешь?

— Минут сорок.

— И не больно?

— Пока нет.

Это и вправду было похоже на чудо, учитывая, что неделю назад Перри не мог даже компьютером пользоваться больше пятнадцати минут, чтобы потом не провести час в массажном кабинете.

— Я беспокоюсь за Джоша.

Он поднял глаза, и я увидела, что вряд ли он думал о чем-то другом.

— Что в наших силах?

— Я не хочу, чтобы он закончил как Беати… но тут мы бессильны. Мне нужно его увидеть, Перри. Пусть даже в последний раз.

— Ты что такое говоришь?..

— Перри, я всегда чувствовала ответственность за него. Пусть он уже взрослый, раз так хочет, но я должна убедиться, что кто-то отвечает за него. Даже если я этому кому-то не доверила бы и морскую свинку.

Черт, подумала я, как все действительно познается в сравнении. По мне теперь любая татуированная с ног до головы шлюха-наркоманка — лучшая альтернатива…

— Боюсь, что поздно, Ки. Может, мы и вправду сильно его опекали? Может, теперь он сам за себя отвечает?

— Что плохого в том, что мы так его любим?

— Ничего плохого, кроме таких вот терзаний. Ты знаешь, где его искать?

— Думаю, и ты знаешь.

— Я пойду с тобой.

— Не нужно, Перри. Ты прав. Это моя проблема, и я справлюсь.

Какая я смелая.

Нет, не смелая, просто устала терять любимых.

Я постучала всего раз, потому что была уверена, что он слышал. Если он там. Он был там и слышал, но открыл дверь только через минут десять.

— Чего тебе? — спросил Зак, не особо разводя политесы.

— Я хочу поговорить с Джошем.

— Во как?..

Он недобро улыбнулся, и мое сердце скатилось куда-то к коленям и притихло там.

— Так ты пришла за ним или за его телом?

Я почувствовала, что у меня слабеют ноги, но опереться все равно было не на что. И я устояла. Просто пришлось.

— За его красивым-красивым телом… А может, за его душой?

Ко всему прочему я потеряла и способность отвечать. Просто стояла и смотрела на него, как он на меня.

Зак оперся плечом о притолоку и разглядывал меня в своей обычной нахальной манере. На удивление, обоими глазами — челка была заправлена за ухо. На нем были только кожаные штаны, которые сидели так низко, что татуировка-кошка на бедре оказалась видна почти полностью. Пригласить меня внутрь, видимо, даже не приходило ему в голову — да я все равно не зашла бы.

— Не знаю, где его душа, — сказал он наконец, — но тела здесь нет.

— Прибереги свое красноречие для малолеток, — выдавила я. И сама удивилась, как пусто и совсем не агрессивно звучит мой голос. Я была вымотана и слишком переживала за Джоша. Я боялась сильнее, чем злилась. Да и какой смысл изображать судью Дредда перед существом, которое все равно слышит тебя насквозь, каждый нюанс твоего голоса? Наверное, он слышал и слезы, которым только команду дай. Просто сейчас мне как-то стало все равно.

Но внезапно он оставил свой тон. Я даже не поняла, чего коснулась перемена, — просто мелькнула какая-то неясная тень.

— Что ты хочешь от меня, Кира? — спросил он совсем нормальным голосом, который абсолютно ему не шел. Только сейчас я заметила, как глубоки и темны круги у него под глазами. И поняла, что за тень мелькнула. Я бы назвала ее тенью души, хотя и очень сомневалась в наличии последней у Зака, но с другой стороны — если есть тень…

— Ты отравил его.