— Что бы вы хотели?
Меган лишь пожала плечами, и он предложил:
— Давайте начнем с салата «нисуаз» с анчоусами. Затем я предлагаю жареную утку с апельсинами, к ней подойдет ликер кюрасо.
— Вы бывали здесь раньше?
— Ресторан стоит на дороге в аэропорт Хитроу, — ответил профессор. — Еще, пожалуй, возьмем тушеный цикорий и жареный картофель.
Сделав заказ, он заговорил о чем-то постороннем. Потом им принесли салат и шампанское. Пока ели, они избегали обсуждать случившееся, и, поглощая персики в сиропе, Меган слегка укоряла себя за удовольствие, которое ей доставил ужин. За кофе профессор спросил, дежурит ли она завтра с утра, и, узнав, что дежурит, решительно проговорил:
— В таком случае нам пора возвращаться. Вы должны выспаться как следует.
Наверное, старший брат, если бы он был у Меган, сказал бы сейчас то же самое и таким же тоном. Разумеется, напомнила она себе, привел он ее сюда просто потому, что он добрый и видел, как она расстроена. Он пригласил бы любого, кто оказался бы в ее положении, и не стоит обольщаться, будто он уж очень хотел провести вечер в ее обществе.
У нее немного кружилась голова от выпитого шампанского, и на обратном пути она молча сидела рядом с ним. Подъехав к ее дому, он вышел из машины, открыл перед ней дверцу и протянул руку за ключом. Войдя первым в квартиру и оглядевшись, он вежливо прервал Меган, когда она начала его благодарить, и уехал. Он не хотел тратить время на пустые разговоры, обычные в таких случаях. Меган только и успела сказать ему «спасибо».
— Ну вот, — обратилась она к Мередиту. — Он пригласил меня, хотя и не очень-то хотел. Теперь исчезнет надолго.
Кот зевнул, забрался на диван и тотчас же заснул, но позднее, когда услышал, как Меган тихо плачет, свернулся клубочком возле ее плеча и ласково замурлыкал у нее над ухом.
Меган оказалась права: профессора она не видела несколько дней. Зато встретила Оскара, который как-то скованно поздоровался, и тогда она сказала ему, чтоб он не глупил. В больнице уже обо всем знали, и она была уверена, что разговоров на эту тему хватает, но друзья поддерживали ее, приглашали вечерами, когда она была свободна, а в свободные послеобеденные часы звали пройтись по магазинам. Постепенно разговоры затихли, и Оскару удалось справиться с собой и вести себя нормально, когда они встречались, чего, конечно, избежать было нельзя. Чувство потерянности и тоски у Меган не проходило, зато Оскар был счастлив, и Мелани, когда они разговаривали по телефону, не могла скрыть своей радости. Меган убеждала себя, что через месяц-другой она до конца оценит, насколько правильно поступила, однако сейчас... Она изо всех сил старалась, чтобы ее настроение никак не влияло на работу: медсестры и больные видели ее всегда спокойной; одна Дженни посочувствовала ей, остальные промолчали, только мистер Брайт, обычно любящий поговорить, пробормотал: «Огорчен был услышать эту новость». Все будто сговорились не упоминать при ней о случившемся, во всяком случае, так она думала, пока однажды не встретила профессора, входившего в вестибюль больницы. Он поздоровался с ней и весело спросил:
— Ну как, виделись с Филдингом? Сначала это неприятно, а потом привыкнете.
Он остановился и, как обычно, преградил ей дорогу. Меган довольно холодно поздоровалась с ним. Зачем начинать день с неприятного для нее разговора, когда ей так хочется вообще забыть об этом? Но он, очевидно, ждал ответа, и она сказала:
— Да, я видела Оскара несколько раз. И он, и Мелани очень счастливы, я тоже счастлива.
Она подняла на него глаза и с досадой увидела, что он улыбается.
— Что ж, это хорошая новость. Вы слишком молоды, чтобы озлобиться. Я думаю, вообще полезно влюбиться, разлюбить, полюбить другого... Зато когда придет настоящее чувство, вы поймете разницу. Как понял Филдинг...
— Какой вы злой, — сказала Меган. — Я помню, что вы врач и мне полагается уважать вас, но сейчас мы не на работе.
— Просто вы не в настроении, признайтесь честно, Мег. В первый же ваш выходной я отвезу вас к родным, чтобы они увидели, что вы совсем оправились.
Меган судорожно глотнула воздух.
— Я не хочу... — начала она с раздражением.
— Это будет в пятницу, не так ли? В восемь тридцать я заеду за вами. Постарайтесь быть готовой к этому времени.
— Нет, не буду. — Меган сердито тряхнула головой.
Ей удалось проскользнуть мимо него, и она направилась в свое отделение. Из-за него она опоздала, к тому же и настроение он ей испортил.
Медсестру, дежурившую ночью, она слушала рассеянно, другой сестре даже пришлось кое-что повторить, чего раньше никогда не случалось. Когда они ушли и Меган осталась с Дженни обсуждать план работы на день, она, в полной рассеянности, стала рисовать каракули на чистом листе блокнота, в то время как верная Дженни тщетно старалась заинтересовать ее соображениями миссис Бриггс относительно съеденного ею завтрака. Наконец, поймав недоуменный взгляд Дженни, Меган с неловкой улыбкой сказала:
— Прости, Дженни, я отключилась. Так что ты говорила насчет миссис Бриггс? Похоже, она большая зануда, так ведь? Давай передвинем ее кровать к другой стене, пока у нее не возникли осложнения с миссис Коук, ее пожилой соседкой. — Меган перевернула страницу блокнота. — Так кого мы сегодня отправляем на операцию?
ГЛАВА 5
Не раз Меган убеждала себя, что вовсе не собирается ехать в пятницу с профессором, однако вдруг обнаружила, что стоит перед шкафом и выбирает, что бы такое надеть понаряднее, чтобы выглядеть как можно лучше. Пожалуй, она остановится на коротком сером жакете и плиссированной юбке. Этот наряд достаточно элегантен и идет ей. Она приготовила эти вещи на утро, легла спать, но через полчаса поднялась, убрала все обратно в шкаф и достала темно-коричневую вельветовую юбку, шелковую блузку цвета ржавчины и коричневый кардиган с воротником-шалькой: Ведь она предполагала погулять, покопаться в саду, так что глупо было наряжаться. И тут комок вдруг подступил к горлу: ей вообще не стоило наряжаться, разве был у нее кто-нибудь, ради кого это стоило делать? Она снова легла и скоро заснула. Однако ночью несколько раз просыпалась и наутро выглядела едва ли лучшим образом, хотя и приложила все усилия, чтобы это скрыть. Поэтому, когда она открыла постучавшему в дверь профессору, он тотчас заявил:
— Вы снова плакали. Тем более стоит провести этот день в деревне.
Он посадил начавшего было возражать Мередита в его корзинку, повел Меган к машине и помог ей сесть. Затем, поставив корзинку с котом на заднее сиденье, сел рядом с Меган.
— Мы поедем кружным путем, хорошо? Когда вас ждут?
— Если я еду на своей машине, я обычно приезжаю около одиннадцати.
— Прекрасно. Мы поедем через Хай-Уайкомб, а затем свернем. У вас будет время рассказать мне, почему вы выглядите такой расстроенной.
— Я не расстроена, профессор. Просто немного устала.
— Если вас больше это устраивает, объясните, почему вы немного устали? — Он мельком взглянул на нее. — У вас слишком много работы?
— Нет, конечно, — резко ответила она. — Я выполняю эту работу уже почти пять лет...
— Вам нужно сменить обстановку, вырваться из привычного круговорота.
— Таким образом вы тактично даете понять, что теперь, когда мы с Оскаром разорвали помолвку, мне было бы лучше покинуть Регентскую больницу. — Меган повысила голос.
— Ничего подобного. Вы прекрасная палатная сестра, и я бы первый пожалел, если бы вы ушли.
— Но вы сами мне только что предложили...
— Уйти? Да. — Он говорил спокойно. Он почти всегда говорил спокойно. — Но решать вы должны сами. Как только вы встречаете Оскара — а, работая в больнице, вы не можете его не встречать, — вы нервничаете и плачете, и не потому, что вы его любите, а потому, что вас мучают воспоминания, а это, Меган, пустая трата времени.
