— В вашем нынешнем состоянии встречаться с Оскаром нет смысла. Мы поужинаем, и вы мне расскажете, что с вами, отчего вы так бледны, отчего такой усталый взгляд. Сомневаюсь, сможете ли вы продолжать дежурство.

     — Вполне, — ответила она, не на шутку рассердившись, — и вы не имеете права вмешиваться в мою... в мою жизнь.

     — Что вы, что вы... Ошибаетесь. Я просто предлагаю вам свои услуги в качестве духовника, подставляю свою жилетку, чтобы выплакаться, или же, если вам это предпочтительнее, могу выступить в роли случайного спутника.

     И пока она думала, что ему ответить, быстро добавил:

     — Ну ладно, у меня нет времени для пустой болтовни. Зайду к вам в семь тридцать вечера.

     Когда она обрела дар речи, он был уже далеко.

     Меган знали как прекрасную палатную медсестру, но в этот день она превзошла себя. «...Сможете ли вы продолжать дежурство», — повторяла она про себя, глядя на своих ухоженных пациентов. Как он посмел говорить такое...

     Она закончила работу на полчаса позднее обычного, все еще не оставляя мысли позвонить Оскару. А если б встретила его теперь, то прямо спросила бы, когда они могут поговорить. Но его нигде не было видно, и Меган пошла домой выпить чашку чая, покормить Мередита и переодеться. Все это она проделала машинально, однако не оставляя мысли, что было бы хорошо, если б Оскар позвонил ей сейчас. Меган надела темно-зеленую юбку из тафты и блузку из белого крепа с длинными рукавами, которые будут кстати везде, куда бы профессор ее ни повел. Шерстяное полупальто в тех же зеленых тонах, что и юбка, черные туфли и маленькая сумочка довершили туалет. Она уже сняла телефонную трубку и стала набирать номер Оскара, когда в дверь постучали, и с неопределенным чувством вины Меган положила трубку. Вошел профессор; молча поправив на рычаге трубку, которую она второпях плохо положила, он мягко заметил:

     — Кажется, я вовремя? — Он старался поймать ее взгляд. — Ну что ж, позвоните ему, если хотите. У нас много времени. — Он вздохнул. — Я всегда могу отменить заказ.

     — Нет-нет, не надо. — Внезапно она почувствовала, что голодна почти так же, как и несчастна. — Я готова.

     Он взял на руки Мередита.

     — Вашими заботами, Меган, этот заморыш превратился в красивого парня.

     Профессор опустил кота на пол и вышел. Меган последовала за ним. На их маленькой улице, где редко что случалось, появление «роллс-ройса» было событием, которое теперь обсуждали у подъезда каждого дома. Меган села в машину, профессор закрыл дверцу и сел рядом с ней.

     — Ваши соседи симпатичные люди? — спросил он.

     — Я их совсем не знаю, мы только здороваемся. Но похоже, они с интересом наблюдают, если я собралась куда-нибудь.

     — Разумеется. — Он отъехал. — Вы могли бы помахать им рукой.

     Меган засмеялась.

     — Им бы это не понравилось. Они думают, я не вижу, как они подглядывают за мной.

     По дороге они разговаривали мало: о погоде, о больничных новостях, о том, какое будет лето. Но когда они остановились на Шарлотт-стрит, скованность, которую она ощутила вначале, уже покинула ее. Он выбрал знаменитый французский ресторан. Их проводили за уединенный столик в роскошно убранном зале, и, оглядевшись, Меган с радостью убедилась, что ее наряд вполне соответствует богатой обстановке. Профессора же, казалось, совсем не занимало происходящее вокруг; элегантный в своем темно-сером костюме и шелковом галстуке, он держался непринужденно.

     «Видно, он здесь не впервые», — думала Меган, пока метрдотель, почтительно склонившись, шептал что-то ему на ухо.

     Даже совсем несчастная девушка должна что-то есть, а Меган к тому же была голодна, поэтому меню изучила тщательно и выбрала мусс из омара, бараньи отбивные с соусом из мадеры с базиликом и к ним картофельное пюре по-овернски. Себе профессор заказал омара и говяжью вырезку, тушенную в красном вине с луком-шалотом, он заказал также вино, даже не заглянув в меню. Меган с удовольствием поглощала великолепный ужин, выпила два бокала вина. И только когда им подали кофе, он спросил:

     — Так что же все-таки случилось?

     — А вы не боитесь, что я расплачусь?

     Удивительно, как два бокала вина могли поднять настроение.

     — Нет, если бы я предполагал, что такое случится, я бы не привел вас сюда.

     Тон у него был самый спокойный, и это помогло ей начать:

     — Все Оскар... Он влюбился в Мелани, я уверена, она тоже любит его, только еще не понимает. Вчера он сказал мне, что поедет навестить своих родителей, а сам провел день у нас в деревне и ни словом не обмолвился мне об этом. Я не видела его после того, как он вернулся, и не звонила ему. Я... я не могу объяснить, что я чувствую. Я люблю Мелани и желаю ей счастья. — Она отпила немного кофе. — Мне казалось, Оскар любит меня. Он не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ, и все же... Я думала, мы с ним будем счастливы. Я уверена, что нравлюсь ему, но ведь это совсем не то, что страстная любовь... Так ведь?

     — А вы, Меган, вы любите его?

     Она покраснела.

     — Я считала, что взаимной привязанности достаточно. Мне кажется, в обыденной жизни страстная любовь редко встречается. Впрочем, у Оскара и Мелани... Я имею в виду, когда ты ничего не можешь поделать с собой, даже если это чувство разрушительно...

     Она замолчала. Он тоже сидел молча. Наконец она проговорила:

     — У меня такое ощущение, будто я стою перед глухой стеной. Не знаю, что делать...

     — Удивительно, как разумная молодая женщина позволяет чувствам заслонить здравый смысл...

     — Право же... — начала Меган.

     — Не прерывайте меня, — сказал профессор. — Я редко даю советы, но сейчас, по-моему, вам нужно съездить поговорить с вашей сестрой. Прежде чем порвать с Оскаром, вам следует убедиться, что Мелани действительно любит его. Хоть это и маловероятно, однако тут может быть и просто мимолетное увлечение.

     — Но ближайший свободный уик-энд у меня только через неделю.

     — Тем лучше. У вас будет время остыть и все спокойно взвесить.

     — А как быть с Оскаром? Мы с ним видимся довольно часто.

     — Думаю, вам не составит труда найти предлог пока не встречаться с ним. Хотя, возможно, и стоило бы увидеться и попытаться понять, что происходит.

     — Где вы научились так хорошо говорить по-английски? — спросила Меган, она уже давно хотела задать этот вопрос, но до сих пор не решалась. На лице профессора появилась слабая улыбка, и Меган покраснела.

     — У меня была няня-англичанка. Она до сих пор живет с нами. И еще я несколько лет провел в Кембридже.

     — Понятно... Я не хотела показаться любопытной, просто вдруг вырвалось. — Помолчав, она добавила: — Благодарю, вы так добры... Я никому ничего не скажу... и все сделаю, как вы советуете. Еще раз спасибо. А что, у меня действительно усталый вид? — после недолгого колебания нерешительно спросила она.

     Он ответил серьезно, хотя в глубине его глаз вспыхнули озорные искорки:

     — Если б не мой радикальный шаг, вы, наверное, расплакались бы в коридоре, где так и снует медицинский персонал больницы.

     — Теперь поняла. Вы поступили мудро.

     Он улыбнулся.

     — Много лет назад я научился останавливать готовые пролиться слезы.

     «Наверное, у его жены глаза на мокром месте или он имеет в виду своих маленьких дочек?» — подумала Меган.

     Она хотела бы многое о нем узнать, но, вероятно, он умел к тому же и предупреждать нежелательные вопросы.

     Поужинав, они вышли из ресторана, и когда остановились возле ее дома, она не пригласила его к себе. Однако, выйдя вместе с ней из машины, он открыл дверь ее квартиры, как делал это и раньше, включил свет, бросил быстрый взгляд на кухню, проверил, закрыто ли окно. Затем вроде бы нетерпеливо выслушал ее благодарности за прекрасно проведенный вечер, пожелал ей спокойной ночи и уехал, прежде чем Меган успела закрыть дверь.