— Ты замерзла, — сказал Джеффри. — Поднимайся в спальню. Я скоро присоединюсь к тебе.

Кэрри медленно поднялась по лестнице. На повороте обернулась и посмотрела вниз. Джеффри стоял на прежнем месте и глядел ей вслед.

Улыбаясь смущенной, счастливой улыбкой, она дошла до спальни. Пол был устлан мягким ковром, пружинящим под ногами. Огромная супружеская кровать была застелена тончайшим батистовым бельем.

Кэрри сняла туфли и попыталась расстегнуть застежку платья на спине, но ей это никак не удавалось. Она вертелась и так и сяк, но ничего не получалось. За этим занятием ее и застал Джеффри, вошедший в спальню.

Увидев его в зеркале, она обернулась.

— Не могу расстегнуть, — пожаловалась Кэрри.

— Бедняжка, — улыбнулся он, подошел и повернул ее к себе спиной.

Кэрри старалась быть хладнокровной, но, как только он наклонился, чтобы заняться пуговицами, и она ощутила его дыхание у себя на шее, не выдержала и задрожала.

Инстинктивно Кэрри прижала руки к груди, удерживая платье, не давая ему соскользнуть, в то время как пальцы Джеффри намеренно неторопливыми движениями продолжали расстегивать ряд пуговиц до самой талии.

Когда он дошел до последней крошечной пуговички, то немного помедлил, а потом повернул ее к себе лицом и обвил одной рукой за талию. Кэрри заметила в его глазах огонь страсти. Затем он притянул ее к себе и поцеловал.

Она закрыла глаза и отдалась желанию, которое ощущала в нем.

Поцелуи Джеффри становились все настойчивее, а объятия все жарче. Эта его пылкость притягивала, возбуждала и в то же время пугала ее. Она согласилась выйти за него, даже зная, что он ее не любит, и готова была отдаваться ему, полагая, что ее любви хватит на двоих, но сейчас оказалось, что этого мало. В его объятиях и поцелуях была пылкая страсть, но не было ни капли нежности, и это отталкивало ее.

Она застыла, напряглась в его объятиях, и он, тут же почувствовав перемену, разжал руки и, чуть-чуть отодвинув от себя, заглянул ей в лицо. Если бы он мог сказать, что любит ее, эта страсть обрела бы крылья, стала глубоким чувством, но он просто всматривался в ее глаза и молчал.

— Что случилось? — наконец хрипло проговорил он. — Что-то не так?

Она беспомощно покачала головой.

— Я… не знаю.

— Ты не хочешь меня? — прямо спросил он, но Кэрри продолжала молчать, не зная, как сказать, как объяснить ему. У нее было слишком мало опыта в подобных делах.

— Прежде, когда я обнимал и целовал тебя, мне казалось, что ты нормальная, теплая женщина, и я подумал, что ты желаешь меня так же, как и я тебя. Но, по-видимому, я ошибся. — Неожиданно он рассмеялся зло и презрительно. — Бедная малышка Кэрри. Скрепя сердце ты вышла замуж за мужчину, которого презираешь, чтобы вернуть свое наследство, и надеялась, что сможешь стерпеть его ненавистные объятия, но, как выяснилось, не смогла. Это так? Ты действительно настолько презираешь меня, Кэрри?

От подступивших слез у нее перехватило горло, и она в отчаянии замотала головой, но он не обратил на это внимания. Его уже понесло.

— Ну что ж, — с горечью сказал он, и его лицо превратилось в холодную маску, — не стану навязываться, хоть ты и стала моей женой и я мог бы делать с тобой все, что мне заблагорассудится. Но я не из тех, кто добивается благосклонности силой. Женщины всегда приходили ко мне по доброй воле. Придешь и ты, женушка. Обязательно придешь и будешь умолять сделать своей. Что ж, подождем. Поверь, я умею ждать. — Он развернулся на каблуках и вышел из спальни, так сильно хлопнув дверью, что та едва не слетела с петель.

Кэрри еще долго стояла, прижимая руки к груди, чувствуя, как по ее лицу безудержно струятся слезы. Потом, двигаясь словно зомби, она медленно разделась, повесила платье на спинку стула, добрела до окна и прижалась пылающим лицом к холодному стеклу. Господи, что же она наделала?! Как ей теперь быть? Пойти за ним? Но он сейчас слишком зол и обижен, он станет насмехаться над ней и скажет, что ему не нужна ее жертва.

Несчастная и дрожащая, она скользнула в большую постель и свернулась калачиком, прислушиваясь к каждому звуку, но все было тихо. Похоже, свою первую брачную ночь она проведет в одиночестве, но в этом ей некого винить, кроме самой себя.

Когда Кэрри проснулась, комната была залита ярким солнечным светом. Она огляделась по сторонам, и ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, где она. Джеффри не было. Он так и не пришел к ней.

Она быстро встала, приняла душ, оделась в простую блузку и брюки и сбежала вниз по лестнице, потом прошла на кухню, где миссис Каллем чистила серебро.

— Доброе утро, миссис Барлет, — приветливо улыбнулась женщина. — Ваш муж только что уехал. Сказал, какое-то срочное дело, но вы, конечно, лучше меня это знаете, верно? — Она подмигнула.

Кэрри улыбнулась и кивнула. Надо старательно делать вид, будто все в порядке. Никто не должен знать, что на самом деле происходит между ними.

Она выпила чашку чая и съела тост с джемом, затем пошла посмотреть на бальный зал. Ей еще оставалось нарезать и расставить цветы и проверить окончательно, все ли готово.

Она отправилась в сад и нарезала две большие корзины георгин и астр. Цветы были настолько яркими и пышными, что трудно было поверить, что они символизируют конец лета.

Вообще-то сад пребывал в весьма плачевном состоянии — все заросло сорняками. Сад — это следующее, на что она обратит свое внимание, хотя в данный момент у нее не было особого настроения думать об этом.

Кэрри немного посидела на скамейке, печально оглядывая старый сад и невольно думая о том, сколько на свете заключено браков без любви. Она думала о других молодых женщинах, когда-либо переступавших порог этого дома, на которых женились из-за их приданого или потому, что соседи-аристократы заключали соглашения друг с другом, устраивая брачные союзы своих детей.

Миссис Каллем, приготовила ланч, но Джеффри так и не появился. Кэрри решила его подождать, но тут зазвонил ее мобильник и до нее донесся голос мужа, отстраненный и холодный:

— Кэролайн, я в Лондоне. Мы с мистером Хокинсом, нашим дизайнером, разрабатываем новые узоры.

— Хорошо, Джеффри. Ты не забыл, что сегодня вечером бал?

— Нет, не забыл, я приеду.

После ланча Кэрри вернулась в бальный зал. Она была рада, что бал состоится именно сегодня и что она весь день будет занята. Неотложные хлопоты не позволят ей слишком углубляться в свои невеселые мысли.

Она собрала по всему дому и принесла вниз все имеющиеся вазы всевозможных форм и размеров и с природным артистизмом и знаниями, почерпнутыми из книг и журналов по внутреннему дизайну, аккуратно расставила цветы.

Джеффри вернулся во второй половине дня, но прошел прямо в свой кабинет. Кэрри закончила украшать зал и помогла миссис Каллем приготовить ужин, прежде чем та ушла домой.

Новая молодая помощница, которая только сегодня приступила к своим обязанностям, должна была подавать на стол, а потом убрать и вымыть посуду.

За ужином Джеффри вел себя холодно и отстранение, и Кэрри, чувствуя себя ужасно несчастной, ела молча.

Она понимала, что он все еще обижен и даже зол на нее, и знала, что должна сделать первый шаг к примирению, но пока не могла набраться смелости сделать это.

Перед началом бала она надела очень элегантное длинное бордовое платье с довольно высоким разрезом сзади и красиво уложила волосы. Критически оглядев себя в зеркале, она чуть тронула тушью ресницы и подкрасила губы вишневой помадой, которую она, повинуясь какому-то безотчетному порыву, купила несколько дней назад. Получилось довольно броско — не в ее стиле, — но ей понравилось. Она вдруг почувствовала себя смелее и увереннее. Конечно, до утонченной красавицы Даниель ей далеко, но все же…

Внизу Джеффри разговаривал с Марком Гуроном, главным организатором ежегодного бала. Заметив краем глаза, что она спускается по лестнице, Джеффри повернул голову, и несколько долгих мгновений, показавшихся Кэролайн вечностью, они смотрели друг на друга. В его глазах она успела заметить промелькнувшее удивленное восхищение, но в следующее мгновение все исчезло за его обычной маской сдержанности. Он изобразил приветливую улыбку.