Он вышел.

Анна отодвинула тарелку и стала медленно разглаживать складки на брюках. Из рассказа Чарли она пока поняла немного, но, если отбросить всю эту дурацкую таинственность, которую он так старательно разводил, получалась довольно жуткая картина: исчезнувшие города, пропавшие люди, аномальный объект «Пустошь», в который она так отчаянно стремится попасть.

Но готова ли она к этому? Готова ли на самом деле?

Анна вспомнила, как они с сестрой, будучи еще совсем маленькими, ездили с родителями в зоопарк. Они носились между клетками и вольерами, разглядывая их диковинных обитателей, и смеялись как сумасшедшие. В тех местах, где народу было много, родители сажали их на плечи: отец – Анну, мама – Софию. Было весело. Они с Софией, хохоча, пытались дотянуться друг до друга, а потом родители устроили соревнование по бегу, и тогда Анне показалось, что она летит над землей, будто птица. Она до сих пор помнила это ощущение полета и переполняющей ее любви – к маме и папе, к Софии, ко всему миру! В тот момент она поверила, что счастье будет длиться вечно, потому что ничего не может случиться с людьми, которые так любят друг друга.

От воспоминаний на глаза навернулись слезы. Они потеряли своих родителей, и привычный мир в одно мгновение разлетелся на куски, как разбитое зеркало, за которым была лишь обшарпанная стена. Мир оказался жестоким, глухим и слепым, и ему было наплевать на тех, кто живет в нем. Анне тяжело далось это понимание, она перенесла всю свою любовь на сестру. Заботилась о ней, участвовала во всех ее проблемах и радостях. Она смогла заполнить этой привязанностью ту огромную пустоту, которая образовалась в ней после смерти родителей. И София отвечала ей тем же, пока…

«Пустошь – какое жуткое слово! Как змея, ползущая между камнями, – пустошшшь…»

Анна посмотрела в окно. Водитель «лэндровера» стоял рядом с машиной, небрежно опираясь на крышу. Во рту у него дымилась сигарета. Он что-то неспешно говорил. Анна не могла как следует рассмотреть его лицо из-за тени, которую отбрасывал козырек красной бейсболки. Чарли стоял спиной к ней и тоже курил. От этой картины так и веяло безмятежным спокойствием маленького городка, где народ обстоятелен и нетороплив и где ровным счетом ничего не происходит. Вот только это было не так. Потому что не звонили телефоны, потому что дорогу перекрывал шлагбаум, потому что что-то происходило.

Пока снаружи шла беседа, Анна успела допить кофе и сложить грязную посуду в раковину. С улицы донесся шум двигателя, и через несколько секунд вернулся Чарли. Он выглядел озабоченным.

– Плохие новости? – спросила Анна.

Он удивленно взглянул на нее.

– Нет. Не плохие. Краучеры сегодня едут в Кубу. Том говорит, что они везут цистерну с топливом. Значит, в ближайшие пару дней бензина у нас не будет.

– Что за Краучеры?

– Братья. Гомер и Гораций. Они гоняют фуру до Кубы. Грузы возят.

– Так может быть, мне поехать с ними?

– Нет. Это плохая идея.

– Почему?

– Краучеры на жаловании. Им и так хорошо, они рисковать не будут. По правде говоря, после той неприятности с пассажирами Хорька никто не захочет рисковать.

– Вы так и не сказали, что с ними случилось.

Чарли уселся за стол и жестом пригласил Анну последовать его примеру.

– Хорек привез троих, – сказал он. – Семью с маленькой девочкой. Что здесь творилось – сенсация! Герой! Их устроили в городе, и вся ученая братия, что тут обосновалась, набросилась на них, как вороны. Каждый день их таскали в научный городок – он рядом здесь – и исследовали. Я не знаю, что конкретно с ними делали, до нас доходили только крохи информации. По всему получалось, будто все хорошо. Все в норме. И все было в норме с неделю, а потом однажды утром отец семейства ворвался в нашу забегаловку и учинил драку.

– Драку?

– Да. Там было человек шесть. В основном рабочие с карьера, не слабые мужики. Они рассказывали: когда Стэнли вошел, он был явно не в себе. Глаза бегали, нес какую-то чушь. Им показалось, будто он мается от сильной боли. От такой, что ни стоять, ни сидеть, ни говорить. Топтался на месте и бормотал что-то неразборчивое.

– Господи!

– Ну, конечно, со временем история обросла подробностями, но, в целом, думаю, все было именно так. В итоге он бросился на Германа Лаферти и схватил его за горло.

– Просто так? Ни с того ни с сего?

– Да, вот так – без всякого вступления. Когда он взялся душить Германа, навалились остальные, старались оттащить. И ни хрена! Роза, хозяйка, вызывала военных, а этот все продолжал наседать, как будто и не замечал, что его мутузят. А били знатно… В общем, потом кто-то схватил швабру и стал молотить его по башке, пока он не обмяк. Когда приехали солдаты, мужик уже умер. Вот так.

– А что стало с его женой и дочкой?

– Их перевезли в научный городок. Через пару дней поползли слухи, что жена его тоже умерла. Подробностей никто не знает – полный молчок! А еще через несколько дней девочка стала кричать. Орала так, что даже здесь было слышно. Вот это – настоящая жуть!

Чарли на минуту замолчал, разглядывая руки.

– Они умерли все, в полном составе, спустя две недели после приезда сюда. Я видел, как их хоронили.

– А остальные? Вы говорили, этот Хорек привез еще кого-то.

– Он отвез их обратно. Вроде как они тоже почувствовали себя неважно и побоялись оставаться.

– И больше никто из Кубы не уезжал?

– Нет. Райдеры привозили животных – собак, кошек. На исследования. Насколько я знаю, история повторялась. Никто из Кубы не может протянуть вне ее больше двух недель.

– А люди отсюда? Они могут оставаться в Кубе?

– Райдеры, бывает, задерживаются там. Но не больше четырех-пяти дней. Страшно.

Он вытащил из пачки сигарету и закурил.

– Будете?

– Нет, я не курю.

– Вы все еще хотите попасть в город?

Анна задумалась, потирая ладонями лицо. Ветер раскачивал оконце форточки, и по кухне прыгал солнечный зайчик. Она рассеянно следила за ним глазами.

– Так эти ваши райдеры… ездят регулярно?

– Время от времени.

– И им разрешают?

– Разрешают. Военные потеряли кучу людей и техники в первое время. Они не очень любят сами туда соваться. Предпочитают использовать наших.

– Этих райдеров много?

– Четверо. У Краучеров – фура. Они возят только грузы и пассажиров точно не возьмут. Грантмахер. Он стал ездить пару месяцев назад. Хвастается, что доезжает до места за час. Но с ним я бы не связывался.

– Почему?

– Конченый псих. И всегда был психом, еще со школы. Когда-нибудь он убьется там, это точно. Вопрос только во времени. Да и… В общем, не стоит с ним. Остается Майкл. Если кто-то и может доставить вас в Кубу, так это он.

– Он возит пассажиров?

– Нет. Здесь никто не возит. Но Майкл курсирует по Пустоши вот уже полтора года. Дольше всех. Он самый надежный.

– А этот Хорек?

Чарли выпустил кольцо дыма и задумчиво проследил за его полетом.

– Нет его больше. Через три месяца после первой ездки он не вернулся. Выехал утром, а до Кубы не добрался.

– Что с ним случилось?

Чарли потушил сигарету и глянул на часы.

– Почти час. Если мы хотим поговорить с Майклом сегодня, надо идти. Остальное я расскажу вечером. Если, конечно, он согласится вас взять.

Санта-Розита оказалась меньше, чем думала Анна. Городок имел две главные улицы, пересекающие его крест-накрест и сходящиеся на небольшой площади в центре, где до сих пор стоял автобус. Людей возле него уже не было.

Пройдя площадь, Чарли повернул направо. Они миновали почту, галантерейную лавку «Мелочи Дейва» и длинный одноэтажный сарай с надписью «Автомастерская» по фасаду. На его дверях висел замок. Чарли еще раз повернул и остановился возле небольшого одноэтажного домика. Хозяев видно не было. Над ухоженным газоном в солнечном свете ярко блестели струи воды поливальной системы.

– Может быть, надо было позвонить? – спросила Анна.