Шлюпка перевернулась, а около неё барахтались борющиеся люди. Что-то булькало. Слышались крики.

— Ах ты, рваная покрышка!

Профессор Бернштейн понял, что теряет силы, и закрыл глаза. Какая поразительно соленая вода! И неприятно, когда она наливается в уши… А как же с истреблением людей?

Он едва почувствовал, что его кто-то тянул за волосы из воды. Сидевший на перевернутой шлюпке Ганс Шютте вытащил профессорa и перекинул через киль его бесчувственное тело.

— Придется вам встать в текущий ремонт, — сказал он и шумно вобрал в себя воздух.

От яхты плыла другая шлюпка, в ней сидел дядя Эд.

— Кто пошел ко дну? — озабоченно спросил он.

— Во всяком случае, профессора я вытащил. Эти проклятые пивные пары, которые лезут здесь из каждой щели, ещёенаделают нам хлопот и неприятностей!

Шлюпка дяди Эда причалила к перевернутой лодке.

Когда Ганс Шютте, боцман и Бернштейн поднялись на палубу яхты, спасенный профессор торжественно подошел к Гансу.

— Вы спасли мою жизнь, уважаемый герр Шютте!

— Пустое, герр проф! Я просто вовремя вытащил вас из воды.

— Спасая меня, вы бросились с яхты в воду и рисковали своей жизнью, уважаемый герр Шютте!

— Ну, моя жизнь очень неохотно расстанется со мной! Где она найдет еще такое тельце? А, как вы думаете, дядя Эд?

— Пожалуй, она согласится променять вас только на кита!

Ганс и дядя Эд расхохотались. Профессор остался торжественно серьезным:

— Я приношу вам, уважаемый герр Шютте, свою сердечную благодарность. Вы спасли не только мою жизнь, вы спасли мои большие намерения! Я благодарен вам и объявляю, что спасу вашу жизнь.

Ганс и дядя Эд удивились не столько словам профессора, сколько его искреннему тону.

— Спасибо, герр проф, только представится ли вам такой случай? — усомнился Ганс.

— Случай? — переспросил профессор и задумался. — Вернее, способ. Нет, я должен найти этот способ, уважаемый герр Шютте! Теперь это лежит на моей совести. Я обязан спасти вас!

Герр Шютте обернулся к Эдварду и снисходительно пожал плечами.

— Да, уважаемый герр Шютте, я постараюсь выполнить свое обещание! — С этими словами профессор, откинув в сторону оторванный хобот противогаза, важно отправился в свою каюту, оставляя на каждом шагу маленькую лужу.

— Похоже, что от этого газа мы все перепились, а герр профессор свихнулся, — пробурчал Ганс.

— Пусть проглочу я пароходный винт, если завтра не будет чего-нибудь почище! Кстати, мистер Шютте, помогите мне поднять на палубу этих шлюпочных буянов, которые так нализались, вернее, надышались, что и потонуть-то даже не сумели!

— В ы обвяжите их внизу веревкой, а я вытащу сразу обоих.

Ночь на яхте прошла сравнительно спокойно. К утру газовый хмель вышел, и бунтари покорно явились к Гансу с повинной и больной головой.

Ганс великодушно всех простил и расставил по обычным местам.

Противогазов не снимали. Матросы постепенно начали к ним привыкать.

Профессор долго не выходил из своей каюты. Обеспокоенный Ганс два раза стучал к нему, но не получил ответа. Только к полудню профессор Бернштейн появился на палубе.

Лицо его было скрыто противогазом, но вылезающие из-под маски волосы казались растрепанными более обычного.

Заметив Ганса Шютте, профессор направился прямо к нему.

Утро стояло хмурое. Небо до отказа было набито грязной ватой.

— Уважаемый герр Шютте, — сказал профессор, — я имею к вам совершенно безотлагательную просьбу.

— Я к вашим услугам, герр проф.

— Скажите, уважаемый герр Шютте, если я не ошибаюсь, ведь на нашем судне имеется моторная лодка?

— Имеется, герр проф, притом очень быстроходная.

— Тогда еще есть возможность спасти много человеческих жизней! Но это я могу поручить только вам, уважаемый герр Шютте.

Ганс протер стекла противогаза и уставился на непроницаемую резиновую маску профессора. А что если он и впрямь свихнулся? Вчера после вечерней ванны он нес порядочную ахинею!

Профессор взял Ганса за пуговицу и вынул из кармана письмо.

— Скажите, уважаемый герр Шютте, первый пароход, который идет за нами, направляясь к острову Аренида, это «Голштиния»?

— Совершенно верно, герр проф.

— Она будет здесь не раньше, чем через восемь дней?

— Никак не раньше, герр проф.

— Увы!. На пятый день он взлетит на воздух.

— Как на воздух?

— Да, это ужасно, герр Шютте, но он обязательно взорвется.

— В чем дело?

— На пароходе едет мой ассистент, который везет один секретный препарат. Сегодня ночью я вспомнил, что препарат этот подвержен самопроизвольной реакции…

— Черт бы побрал все ваши химические реакции!

— Я подсчитал сегодня утром, что через определенное время реакция эта, имеющая прогрессивный характер, достигнет угрожающих размеров. Через пять дней наступит катастрофа.

— Катастрофа! Тогда надо предупредить их по радио.

— Это невозможно, уважаемый герр Шютте. Радировать об этом — значит выдать секрет открытия, которым так дорожит доктор Вельт. Никакого условного шифра мы не предусмотрели на такой неожиданный случай. Я вижу только один выход: вы должны отвезти письмо моему ассистенту. Никому, кроме вас, оно не может быть доверено.

— Мне? — обалдело переспросил Ганс.

— Да, вам, уважаемый герр Шютте. Необходимо предотвратить катастрофу, грозящую смертью сотням людей и срывом экспедиции. Но для этого вы должны подвергнуть себя опасности путешествия в моторной лодке… может быть, в течение двух-трех суток.

— О, герр проф! Вы не знаете старого Ганса. Если надо спасти людей, он готов плыть даже без моторной лодки!

— Я был уверен в вас, уважаемый герр Шютте, именно в вас. Берите письмо. Здесь все указания, как спасти препарат. Не теряйте времени. Захватите провизии на неделю… и спешите, спешите! Я возьму на себя руководство экспедицией на время вашего отсутствия.

— Босс отвернет мне голову, но раз дело обстоит так, как вы говорите, то я хоть плохо в этом разбираюсь, но, по крайней мере, понимаю, что сто голов стоят больше моей одной, да к тому же седой.

— Ну вот, уважаемый герр Шютте. Я не могу передать вам…

— Позвольте, герр проф! А почему бы нам не поехать навстречу «Голштинии» на яхте всем вместе?

Профессор заметно вздрогнул.

— Нет, это невозможно, уважаемый герр Шютте, это невозможно. Я все обдумал. Ведь скорость моторной лодки значительно превосходит скорость яхты.

— Ну, раз такое дело, нечего терять время. Эй, дядя Эд, готовьте мне моторную лодку!

— Тысяча три морских черта! Вы хотите кататься по бухте со скоростью шестидесяти узлов?

— Нет, дядя Эд, я хочу плыть с этой скоростью по Тихому океану.

— О!Тогда вы вернетесь на остров очень скоро, но уже без плотского бремени, искупать свои многогрешные дни.

— Вы хотите сказать, что я после смерти попаду в этот же самый ад?

— А как же? Недаром вас еще при жизни несло сюда всеми ветрами.

— Ладно, если я вернусь сюда в качестве кита, то не пролезу в бухту. Готовьте лодку!

— С кем же вместе собираетесь вы тонуть в этой скорлупе, босс?

— Хотя бы с вами, дядя Эд!

— Со мной? Плыть через океан в этой пироге? Пусть же не пустят меня ни в один кабак, если я поставлю на свою душу хоть полпенса!

— Боитесь потонуть, старина?

— Я уверен, что потону, только хочу возможно позднее.

— Провизии на неделю! Курс обратный, взять радиопередатчик! Остальное зависит от погоды и вашего уменья, дядя Эд! Но помните, что от нас будет зависеть и добрая сотня человеческих жизней и успех экспедиции. Объяснений не спрашивайте, потому что я и сам ничего не понимаю.

— Пусть кошка научится плавать, если это вообще можно объяснить!

Ганс и боцман исчезли. Профессор наблюдал за ними издали. Меньше чем через двадцать минут моторная лодка была уже на воде. Ганс с боцманом спустились по трапу. Профессор Бернштейн важно стоял на капитанском мостике.

Был час прилива. Проход через трещину был безопасен.