Сердце Фейт упало.

— Сегодня вечером?

— Да, сегодня мы ужинаем с крестными, будут еще несколько гостей. Ужин неформальный, так что можешь надеть то, в чем тебе удобно.

Удобнее всего мне было бы в своей комнате, подумала Фейт. Как невыносимо снова встречаться с людьми, которые наверняка были свидетелями той сцены на свадьбе! Эрик тоже не испытает особой радости. Единственный выход — держаться так, будто ничего не произошло, хотя это непросто.

Однако Фейт справилась. Она заставила себя не замечать косых взглядов, не слышать едких намеков. Эрик также сохранял совершенно невозмутимый вид, оказавшись рядом с Фейт за столом: Эвелина не удержалась от соблазна объединить их хотя бы на пару часов. Интересно, подумала Фейт, как бы моя дорогая мачеха отнеслась к тому, что я собираюсь сделать сегодня ночью?

За столом собралось не более десяти человек, разговор велся на общие темы. Говорили в основном по-английски, поскольку познания Эвелины во французском ограничивались несколькими общими фразами. Вероятно, она не собирается утруждать себя изучением языка, когда почти все вокруг владеют английским.

Фейт почти не участвовала в разговоре — все ее мысли были заняты лишь одним человеком. Она вспоминала его объятия, его поцелуи и ласки, доводившие ее до исступления. Возможно, этой ночью ей вновь удастся изведать все это.

Казалось, вечер никогда не закончится. Вернувшись наконец в свою комнату, Фейт приняла душ и намазала тело душистым кремом, затем надела черную шелковую сорочку и такой же пеньюар. Когда в доме воцарилась полная тишина, она осторожно вышла из комнаты и неслышно прошла по коридору в противоположное крыло дома. У дверей Эрика какое-то время помедлила, раздумывая, стоит ли стучаться.

Фейт решила войти без стука и замерла в дверях, увидев в мягком свете ночника обнаженное тело Эрика поверх простыней. Он дремал. Значит, ситуация была в ее руках. Фейт в волнении облизнула пересохшие губы, не в силах двинуться с места.

— Закрой дверь, — услышала она его голос.

Фейт повиновалась и с трудом выговорила:

— Ты был уверен, что я приду?

— Абсолютно. — Он улыбнулся, на этот раз совершенно искренне. — Ты очень красива, и сама это знаешь. — Фейт хотела что-то сказать, но Эрик остановил ее жестом. — Не надо слов. Снимай с себя все.

Значит, он хочет, чтобы я разделась перед ним, поняла Фейт. Что ж, сделаю и это. Она развязала ленты пеньюара, повела плечами, и он соскользнул на пол. Затем неторопливо избавилась от сорочки, с удовлетворением наблюдая, какое впечатление производит на Эрика ее нагота.

Фейт медленно пересекла комнату и остановилась у кровати. При свете ночника ее тело отсвечивало алебастром, пышные волосы образовывали рыжий нимб вокруг головы. Эрик взял ее за руку и потянул на кровать, а когда Фейт легла рядом, заглянул в глаза, проведя пальцами по ее животу.

— Ты воображаешь, что заставишь меня пасть к твоим ногам?

— Разве ты можешь пасть к ногам женщины? — отозвалась Фейт, стараясь совладать с охватившим ее желанием. — Я здесь, потому что больше не в силах сдерживаться. Все это время я желала тебя каждый день, каждую минуту.

Губы Эрика скривились в хищной усмешке.

— Но ты могла найти удовлетворение с другими мужчинами.

— Да, но только физически. Мне не хотелось даже думать об этом. — Голос Фейт задрожал. — Я люблю тебя, Эрик, и не знаю, как мне убедить тебя в этом.

— Да, будет трудновато. Хочу предупредить: если ты останешься сегодня со мной, это ничего не изменит.

Я всегда это знала, только боялась себе признаться, отстраненно подумала Фейт. Он не допустит меня до своей души.

— Ты сказал, если я останусь. — Фейт подобно утопающему цеплялась за соломинку. — Значит, у меня есть выбор?

— Если ты хочешь уйти, что ж, не держу.

Фейт провела дрожащими пальцами по его твердому подбородку, по губам.

— Не могу. Я очень хочу тебя.

В черных глазах Эрика зажглось ответное желание, его рука скользнула ей на грудь, он склонился к губам Фейт и поцеловал грубым долгим поцелуем. Она ответила. Руки Фейт сплелись у него на затылке, тело изогнулось, ища близости с его плотью. Они слились воедино, будто никогда не разлучались, и полностью отдались друг другу. Фейт несло по волнам нарастающего наслаждения, она не могла сдерживать сладострастные стоны.

Фейт медленно возвращалась к действительности, с удовольствием ощущая рядом тепло Эрика. Фейт коснулась губами его головы, которая лежала у нее на плече, и увидела свое отражение в его темных глазах, когда Эрик приподнялся и посмотрел на нее сверху вниз. На долю секунды ей показалось, что все будет хорошо, что он готов все простить и забыть. Но неожиданно холодное выражение на его лице отрезвило Фейт.

— Большего от меня не жди, — процедил Эрик.

Она лежала неподвижно, чувствуя полное опустошение, когда Эрик отодвинулся от нее. Наконец, собрав остатки воли, Фейт поднялась с кровати, собрала с пола свое белье и направилась к двери. О, если бы я только могла ненавидеть его! Может, это придет потом? — подумала Фейт. Вот и весь риск, как назвал это Эрик. Я рискнула — и конец сей сказке. Что ж, мы квиты, теперь Эрик может спать спокойно и радоваться жизни.

Вернувшись в свою комнату, она долго ворочалась без сна. До крестин оставалось целых два дня, она их просто не выдержит. И зачем только она сюда приехала! Как вообще можно было надеяться, что Эрик смирится и все забудет? Его любовь умерла еще год назад, и нет никаких шансов вернуть ее.

Фейт проснулась утром с тяжелой головой и с твердым намерением уехать. При первой же возможности она позвонит к себе в агентство и попросит передать ей условленный вызов на работу. Если не окажется билетов на прямой рейс, она готова лететь с пересадками, лишь бы не оставаться здесь и не терпеть изматывающую враждебность Эрика.

Когда Фейт спустилась вниз, в холле никого не было. В Нью-Йорк она решила позвонить, не откладывая. Ее довольно быстро соединили, и один из коллег пообещал ей организовать вызов в течение часа.

Теперь предстояло самое трудное — так теперь казалось Фейт — выйти к завтраку. Но она напрасно волновалась — Эрика за завтраком не было. Если его не будет весь день, размышляла она, тогда у меня есть шанс уехать до его возвращения. Возможно, он догадается, что я подстроила вызов, но мне уже будет все равно. Главное, больше не придется встречаться с ним после прошлой ночи.

Из Нью-Йорка ей перезвонили уже через двадцать минут. Во время беседы Фейт изображала вынужденную покорность обстоятельствам и говорила нарочито громко, чтобы ее могли слышать все, кто находился поблизости. Затем она сообщила «неожиданную» новость Гюставу и Эвелине.

— К сожалению, дело неотложное, — резюмировала Фейт, чувствуя себя последней дрянью при виде их явного огорчения.

Эвелина промолчала, но всем своим видом давала понять, что не верит ни единому слову падчерицы. Как только они оказались одни, Эвелина дала себе волю.

— Что бы ни произошло у вас с Эриком, я всегда думала, что у тебя хватит выдержки! — резко заявила она. — Твой вызов — липовый, ты просто сбегаешь!

Фейт поняла, что бесполезно все отрицать. Она пожала плечами.

— Значит, я трусиха. Во всяком случае, мне нужно позвонить в аэропорт.

— Очень надеюсь, что все билеты уже проданы! — крикнула ей вслед Эвелина.

Ее пожелание сбылось. Ближайший рейс был только на следующий день, и то не прямой. Фейт ничего не оставалось, как заказать на него билет, обрекая себя еще на одну ночь на вилле «Лаура». Нечего тешиться напрасными надеждами, надо жить дальше, твердо решила она.

Ланч также прошел без Эрика. Наверное, он уехал, никого не предупредив, куда и зачем, потому что Гюстав был явно озадачен невежливой выходкой сына.

— Я надеялся, что ваши отношения нормализовались, но, как видно, ошибся, — с грустью сказал он Фейт. — Однако это вовсе не значит, что тебе не следует приезжать сюда.