Рыхтенкеу вытащил из-за пазухи почерневшую трубочку и, к моему удивлению, оттуда же выудил замшевый кисет. Отлично, три сигареты спасены! Однако хитер разведчик – еще и махорку свою умудрился заныкать. Чукча спокойно и ловко забил трубку, балансируя на туго надутом борту. Умял табачок «охотничьей» спичкой, осторожно прикурил, спичку переломал несколько раз и выкинул за борт.
Сидел несколько минут, покачиваясь в такт волнам и щурясь на восходящее солнце. Снял перчатку и опустил руку в воду, подержал на ветру.
– Градусов пять-шесть воздух, да? – переспросил он меня.
– Ну примерно так, – оценил я свои ощущения.
– В самолете грузовом холодно было: минус большой, самолет высоту менял, влага, конденсат, мороз, – пружина ослабилась, шпилька намерзла. Хорошо, что основные вышли, но там замки другие стоят.
А ведь действительно, другие группы десантировали раньше нас, простым парашютным способом на острова. Скорее всего, десантировали на ограниченную площадку с малой высоты. Припоминаю, что краем глаза видел купола. По-моему, были «Д-1-5У», у них раскрытие, скорее всего, было на чехол, самое то на малую высоту. Ну и, естественно, рампа, воздух одной температуры, потом уход на высоту, резкое похолодание и все такое. Надо всем из группы сказать. Не дай бог вернемся не все, пусть остальные расскажут.
– Я слышал, – вклинился Кузнец, – все принял к сведению.
– Однако Ару поменяю, еще подумаю, пусть кок чаю сделает, – отозвался Иван и, вынырнув с другой стороны палатки, подполз к рулевому Бахраджи.
– Командир, чай надо допивать, термос давай топить не будем, он хороший, китайский – мне его на двадцать третье мои дэвушки-поварихи подарили со столовой в Ереване.
Ну вот еще один! Один трубку с табаком протащил, другой – термос. Пронос на борт самолета фляжки с коньяком я сам прикрывал, ну а термос-то как? Интересно, вытащит ли Ковалев из рюкзака шмат с салом, луковицу и бутылочку самогона. Прости меня, дедушка Ленин и дорогой Леонид Ильич, но я, наверное, сейчас поступлю недостойно советского командира. Потому что… да потому что… Кузнец крикнул Бахраджи:
– Ара-джан! Достань сальце с хлебушком! Сам знаешь где…
Группа называется! Два коммуниста, два ударника социалистического труда и третий – моряк, комсомолец, старшина. Если вернемся, по агентурной подготовке всем пары в журнал боевой подготовки группы забахаю. А может, и не забахаю, все-таки ловкость и смекалку наши разведчики должны развивать самостоятельно, без всяких понуканий. Так говорит наш командир отряда подполковник Корабельников! Умный мужик, быть ему генералом. А мне, скорее всего, нет. Командиры групп на большой войне живут от одного до пяти выходов. Редкие везунчики выбиваются в командиры рот. С первого выхода я выкарабкался еле жив. Приду со второго, выполнив задачу, значит, стану командиром роты.
Ара подал мне пластиковую кружку с надписью по борту US NAVY, парящую ароматным чаем, и бутерброд – точно такой же, каким закусывали в самолете, только гораздо больших размеров и с вкраплениями чеснока в шмате сала.
– Кушай, командир, чай пей, думай.
– Хороший чай. Спасибо, Ашот! Эх, я вот кофе люблю больше, чем чай.
– Ай, какой я кофе варил у себя в Ереване! В турочке медной, мелко, как порошок, молотый, с корицей, с перчиком, – начал рассказывать Бахраджи, причмокивая губами и одновременно прихлебывая чай.
– Меня в училище приучили – еще на первом курсе на стажировке в САВО. У нас тогда полковник Хуссейн, нынешний госсекретарь компартии Ирака, начальником стажировки был. Правда, месяц всего, его потом отозвали к себе на родину. Так вот, приедет он на верблюде на дневку группы в пустыне, посмотрит, оценит, объяснит, что как…
– Товарищ лейтенант, а что он у нас-то делал? Неужто в СА служил? – подал голос Ковалев, отрываясь на секунду от кружки чая и бинокля, в который продолжал наблюдать по курсу движения. Свой бутерброд с салом он заглотил в один присест, даже не пережевывая.
– Леха, да я откуда знаю?! Буду я, еще желторотый курсант, спрашивать его – что он у нас делает?..
– Ай, командир! Так что он там, товарищ Саддам-то, делал дальше? Кузнец-джан, ты, дорогой, не отвлекайся – пей чай, в бинокль смотри…
Кузнец фыркнул, прихлебнул и продолжил наблюдение.
– Да ничего: достанет вьюк с верблюда, турка у него медная, такая большая, кофемолка старинная, сам намелет кофе из мешочка, сварит, сидит прихлебывает, нас угощает. Сигары курил, обычаи всякие рассказывал. Форму нашу только на построения одевал. На полевые – в платочке своем с родовым узором в клеточку, в чувяках мягких, штаны балахонистые, куртка такая цвета хаки с карманами. Сидит, сигару курит, кофе хлебает, улыбается. На Сталина похож очень.
– Наш человек, раз на Сталина похож! У меня мой отец всю войну от Гизели под Владикавказом до Праги прошел, а когда Хрущев про культ личности на пленуме рассказывать начал – ай, как расстроился, – высказался Ара. – Командир, так что – термос оставляем?
– Да оставляй! Пригодится, – милостиво согласился я, находясь еще под грузом воспоминаний о своей родной Тамбовской «спецухе». Я про культ личности «вождя народов» не задумывался. Но ведь наше училище создавалось именно благодаря Сталину и маршалу Жукову. Хрущев ведь только и делал, что армию сокращал. Ведь был же у нас удобный момент для того, чтобы упредить первые удары империалистов и во время Карибского кризиса, и во время Берлинского стояния…
Ладно, не мое дело о политике рассуждать. Поболтали, значит, и политико-воспитательную работу провели. Я теперь в одном лице и агитатор, и комсорг. Комсомольцев, правда, у меня в подчинении всего один – старшина Ковалев. Зато и коммунистов – целых два. Почему-то не волнует меня вопрос о том, что Рыхтенкеу и Бахраджи коммунисты. Они гораздо более важны как специалисты-разведчики.
Мореходные качества плота в открытом море вполне удовлетворительные. Ветер попутный. Разведчики продолжали выполнять свои обязанности по боевому расчету, я лежал рядом с Кузнецом и изредка поглядывал на компас, сверяясь с курсом. В голову лезли всяческие отвлеченные от выполнения задачи мысли.
Стало просто интересно – сколько мозговых извилин затрачено на организацию вывода нашей группы? Ведь если задуматься, точку и высоту отделения группы от борта самолета определить не так уж и просто. Надо учитывать скорость летно-подъемного средства, температуру воздуха, воздушные течения, меняющуюся температуру воздуха возле воды. При приводнении учитывать снос куполами, морские течения, прогноз погоды на время передвижения группы на плоту. А маршруты и время патрулирования сил и средств береговой охраны острова? Самолет, катера, наземные радиолокационные станции, приборы большого увеличения на вышках для осмотра горизонта? Видно, кто-то очень умный высчитывал все это. Математические формулы для расчетов мы еще в училище изучали, но как-то самому ни разу не приходилось что-то считать. Времени не было. В штабах, наверно, этим занимаются. Пусть считают! У них тоже служба не сахар. Как что не так, их особисты за хвост и на допрос. Месяц назад снова возродились военно-полевые суды Советской армии: иногда нам доводили на формировании о приговорах судов и расстрелах. Части специальной разведки пока трясли мало, но, чувствую, скоро и до нас доберутся.
Идем три часа полным ходом. Ветер попутный. Плот резво карабкается по волнам, на горизонте выплывают окутанные туманом скалы. Еще буквально час – и мы на месте. Рассматриваю в бинокль нагромождения серо-черных скал. Так, у прибрежной полосы придется лавировать на веслах. Участок высадки отвратительный. Морской десант на своих чудо-танках ПТ-76 и БТР-60 ПБ здесь и останется среди скал, торчащих из воды. Возле самих скал – узенькая песчаная полоса. И дальше – отвесные склоны. Не радующая нас картина, но на плотике проскочить здесь не проблема. В крайнем случае можем через камни перетащить на руках. Вот из-за этого скального прибрежного профиля маршрут катера береговой охраны проходит на значительном удалении от берега. В бинокль заметил одиноко торчащую группу скал метрах в трехстах от берега. Если скорректировать курс на полградуса, то выйдем прямо на них. Ветер пока попутный, парус полон. Катер охраны на маршруте будет часа через полтора. Ветер резко сменился, и парус заполоскал. Рыхтенкеу пытался идти галсами, но бесполезно.
