— Это секатор, — нервно поправила Анна.

Патрик кивнул, словно принимая ее замечание.

— Сейчас, пожалуй, ты можешь слегка задеть меня этой штукой, — заметил он. — Не сильно, но достаточно для того, чтобы потешить твой новый характер, о котором ты мне рассказываешь.

— Я вовсе не хочу тебя ничем задевать! — с дрожью в голосе воскликнула Анна. — Но ты должен прекратить притеснять меня!

— В таком случае положи секатор, — вкрадчиво предложил Патрик, — и мы обсудим этот вопрос.

Анна снова покачала головой. Странно, но ей показалось, что Патрик был бы разочарован, если бы она поддалась ему. Он наслаждался поединком, и глаза его искрились неподдельной радостью.

— Ну решайся на что-нибудь, дорогая, — тихо посоветовал он, — или я сам приму решение…

И тут Патрик неожиданно схватил жену за руки и развел их в стороны. Теперь они с Анной стояли друг против друга, соприкасаясь грудью и бедрами.

— Мне нравится твой новый характер, — улыбнулся Патрик.

— А я не желаю нравиться тебе!

— Нет? — Улыбка Патрика стала еще шире. — И все же, — продолжил он почти шепотом, — мне кажется, что ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя. В отместку.

— Нет!

Но было уже поздно — Патрик наклонился и прижался к ее губам, сминая их и раздвигая, пробуждая к жизни все глубоко спрятанные в душе женщины чувства.

Все еще удерживая ее руки, Патрик потерся грудью и бедрами о тело жены. Анна протестующе застонала, но он опять повторил волнующее движение. А затем еще раз. И еще. Пока Анна наконец не сдалась и не ответила на поцелуй со всей страстью.

После этого Патрик отпустил ее руки, Анна выронила секатор и обняла мужа за шею, притягивая его к себе, потому что ноги отказывались слушаться, и она нуждалась в поддержке. Анна чувствовала, как горячая ладонь мужа переместилась с ее талии вверх и легонько стиснула грудь. Постепенно ласки становились все смелее, руки Патрика скользили по всему телу Анны, пока он наконец не подхватил ее на руки.

Уложив Анну на кровать, Патрик снова стал целовать ее, незаметно освобождая от одежды. Сам он сбросил брюки и рубашку за считаные секунды. А затем Анна погрузилась взором в глубину потемневших глаз мужа, медленно вошедшего в нее. Наслаждение, пронзившее обоих, было настолько сильным, что Патрик зажмурился, а у Анны выступили на глазах слезы.

— Прекрати ненавидеть меня, Рикки, — шепнула она.

Патрик прильнул к губам жены и больше не стал сдерживаться, двигаясь внутри нее, пока оба они не начали растворяться в золотистой лаве всепоглощающего удовольствия, сплавившего их в единое целое.

Придя в себя, как ей показалось, через несколько часов, а на самом деле, наверное, через пять минут, Анна не обнаружила рядом Патрика. Он ушел. Покинул ли он ее с ненавистью в сердце? Или продолжая презирать себя? Анна не знала.

С этого дня так и пошло. Сбылись худшие опасения Анны. Она попала в западню. Ее подвело собственное тело, которое наполнялось трепетом от малейшего прикосновения человека, снова пробудившего ее к жизни. Какое наслаждение доставлял он Анне! Каждую ночь, с нетерпением и даже жадностью… Но просыпаясь, она никогда не находила его рядом. И это тоже было ловушкой. Анна оказалась загнанной в темный тесный угол самоуничижения и беспомощности, потому что у нее не было возможности изменить существующее положение вещей, изначально заданное мужем, где она играла роль любящей жены, а он словно брал реванш за прошлое.

Анна уступила непоколебимой решимости Патрика стать истинным хозяином в собственном доме. Он заставил ее спать с ним, есть в столовой и быть вежливой с Максом, который дразнил невестку, постоянно подшучивая и отпуская двусмысленности. Анна не осмеливалась платить Максу тем же, потому что боялась навлечь на себя гнев мужа.

Тедди невольно способствовал заточению Анны на вилле, потому что ему нравилось здесь, и — что было хуже всего — он обожал деда. Патрик избегал общения с малышом, поэтому они встречались лишь в очень редких случаях. В такие моменты Патрик был подчеркнуто внимателен и вежлив, а Тедди, чувствуя фальшь, настораживался.

Кроме того, существовал еще один, болезненный для Анны аспект отношений с мужем — дважды в неделю Патрик уезжал в Дублин и возвращался лишь поздно ночью. В эти ночи он не прикасался к жене. И это тоже было своеобразной западней, потому что Анна жаждала его объятий. Ей хотелось, чтобы, вернувшись от любовницы, муж все еще желал близости с ней, хотел утонуть в ее поцелуях, ласках, в ее теле… В ее любви.

Анна не знала, сколько еще сможет выдерживать все это, но не осмеливалась поговорить с Патриком о Деборе, потому что над ней тяготел навет Макса о ее собственном любовнике. Анна была лишена права укорять мужа за измену!

Но рано или поздно накапливавшееся напряжение должно было разрядиться. И такой день наступил.

Прошел уже месяц с тех пор, как Патрик привез жену в Ирландию. После поездки в Стокгольм Патрик больше не покидал остров. Работал в кабинете на вилле, проводя большую часть дня в делах и появляясь только во время ланча и ужина. Из столовой Патрик вел жену в спальню, чтобы утолить снедавшую обоих страсть, или уезжал к любовнице, предоставляя Анне возможность выплакаться в подушку в одиночестве. Затем подошли критические дни, что послужило для Патрика поводом лишить жену своего общества на пять ночей подряд.

Анна утешала себя мыслью, что по крайней мере она не забеременела, но это мало помогало. Напряжение прорвалось в первую же ночь, когда Патрик снова попытался прикоснуться к жене.

— Убери руки! — бросила она в лицо Патрику. — Если тебе нужна женщина, отправляйся к своей пассии!

— К кому? — спросил Патрик, облокачиваясь о подушку и с удивлением глядя на Анну. — Я не ослышался?

— Нет! — резко ответила та. — И не нужно притворяться, ты отлично знаешь, о ком идет речь!

— Вот как? И как же ее зовут, мою пассию?

Анна обожгла мужа взглядом, но ничего не ответила. Рассерженное лицо жены развеселило Патрика. Он засмеялся, и это стало последней каплей.

— Дебора! — прошипела она. — Весь дом знает, что ты посещаешь ее дважды в неделю! А сейчас отпусти меня! — Анна попыталась оттолкнуть Патрика, но у нее ничего не получилось. — Спи с ней, если тебе так хочется, но со мной ты спать не будешь!

Патрик перестал смеяться.

— Не буду? — вкрадчиво переспросил он, напоминая в эту минуту готовящуюся к нападению змею. — Но ведь ты же спала в свое время и со мной, и со своим любовником. Так почему мне нельзя?

Анна в отчаянии закрыла глаза.

— Я больше этого не выдержу, — прошептала она.

— Выдержишь! — усмехнулся Патрик. — Причем еще и не такое! Ты выпьешь эту чашу до дна, дорогая. У тебя нет выбора!

Анна покачала головой.

— Я не могу, — прошептала она. — Не могу спать с тобой в одной постели.

— Почему? Что изменилось?

Все, печально подумала Анна. Потому что я только что поняла, что ты делаешь со мной. Вернее, что я позволяю тебе делать. Ты снова рвешь меня на части! Снова заставляешь меня страдать!

— Чего ты хочешь от меня? — настойчиво спросил Патрик. — Чтобы я сказал, что этой женщины не существует?

— А она существует? — быстро спросила Анна в свою очередь.

Наступила пауза. Казалось, Патрик взвешивает что-то, известное только ему. Затем он отвернулся и сказал:

— Да, существует.

— Тогда нет смысла отрицать это, — пожала плечами Анна, не подавая виду, насколько ее задело признание мужа.

— Ты не собираешься требовать, чтобы я прекратил встречаться с ней? — Патрика озадачило равнодушие Анны.

Она криво усмехнулась.

— У меня нет на это права. Я же нахожусь здесь для того, чтобы страдать. Но я могу отказать тебе в праве пользоваться моим телом, когда у тебя возникает желание. — Она посмотрела мужу в глаза. — И если это каким-либо образом задевает твою гордость, я буду счастлива вернуться в Ниццу и начать жизнь заново. Но я больше не стану спать с тобой, Патрик. С этим покончено.