Реджи никогда не беспокоился ни о ее глазах, ни о зубах, ни даже о голове. В детстве она скакала по выгоревшим от солнца ослепительным холмам Родоса, как горный козлик. Никто за ней не смотрел, и все обходилось лишь облезшим носом и многочисленными синяками и ссадинами. То были самые лучшие дни в ее жизни: Реджи мало пил и много, увлеченно работал, а Кэролин была молчаливым, прекрасным и неизменным фоном их судеб.

Она неловким движением обернулась к дому на вершине горного склона, пошатнулась, выронила шляпу и поспешно уселась в тени садовых деревьев. Согревающие, добрые воспоминания детства сменились другими. Всплыла горечь той поры, когда Ром дни и ночи была совсем одна, а Реджи топил свою печаль в вине и сладострастии. А потом они переезжали, переезжали, переезжали…

Ром прилегла и задремала. Ее разбудило яркое солнце, такое горячее, что на лице даже выступил пот. Вернувшись домой, она обнаружила, что уже почти одиннадцать часов. Она, конечно, не планировала так долго гулять – требовалось лишь показать Кэмерону, что он не имеет права распоряжаться ею. С пятнадцати лет она сама себе хозяйка, поскольку Реджи всегда было не до нее, и менять свои привычки она сейчас не намерена.

Кэмерона и Мэдлин не было дома. Мальчики только что пришли с пруда, где играли у самого водопада, и переодевались в сухое под наблюдением Норы. Экономка неодобрительно посмотрела на ее раскрасневшееся лицо.

– Для чего вам шляпа, если вы ее не надеваете?

– Я надела, но потом уснула, и солнце подкралось ко мне, – вяло объяснила Ром и пошла к себе, потирая шею и удивляясь, что ее совсем не тянет к мольберту.

Целый час Майк терпеливо сидел, пока она изучала его лицо, делала эскизы, а под конец набросала карикатуру. Мальчуган помчался показывать ее братьям, а Ром заставила себя сделать еще парочку этюдов.

Поморщившись, она наконец отложила кисть и устало опустилась на стул. Работать на пленэре слишком жарко, тени слишком резки, и к тому же давно пора на ленч. Она побрела к кухне и по пути увидела Кэмерона. Его взгляд обещал хорошенький выговор, и она принялась обдумывать, как бы половчее защититься.

Едва они уселись в столовой, как зазвонил телефон. Нора бросилась на кухню.

– Ром, это вас. – Растянув шнур через всю кухню, экономка протянула ей трубку.

Ром подошла, пришлось отвернуться от Кэмерона, но она остро чувствовала спиной его присутствие. «Если это Джерри, я брошу трубку, – мелькнуло у нее в уме, – под таким пристальным взглядом, как под дулом пистолета, слова не выдавишь». Но это оказался Реджи.

– Папка! Где ты сейчас?

– Почти что у твоего порога, дочурка. Мы с Майей вчера поженились и держим путь на юг. А пока остановились у приятеля в Ревущей пропасти. Я слыхал кое-что о твоем клиенте Синклере, детка. Он, видать, здесь большая шишка. А как он тебе? Я так понял, он не женат и имеет на тебя виды. Это славненько. Ведь тебе.., э-э-э.., двадцать два? Или двадцать три, малышка?

– Папочка, – укоризненно промолвила она. Конечно, его новая пассия по меньшей мере на двадцать лет его моложе, раз он отнимает столько от подлинного возраста Ром. – Слушай, скажи точно, где ты остановился, и я подъеду к тебе через часок, ага?

Ром повесила трубку и вернулась к столу. Там уже сидела Мэдлин. Женщины обменялись взаимно лицемерными улыбками.

– Твой отец где-то здесь? – осведомился Кэмерон. Не желая более его раздражать, она вежливо кивнула.

– Он только что снова женился, и они направляются в Ки-Уэст. Хотя на этот раз он намного лучше объясняет дорогу, возможно, я вас сегодня больше не увижу.

– Где они сейчас? – спросила Мэдлин таким тоном, будто полагала, что они остановились в какой-нибудь грязной дыре за пять долларов в сутки.

Потускневшим голосом Ром ответила:

– Заглянули на денек-другой к одному приятелю. У него имение в Ревущей пропасти, где-то прямо у озера, если я правильно поняла. По-моему, хорошее местечко?

У Мэдлин так округлились глаза и рот, что она снова напомнила Ром глупую рыбу.

– Но я думала, что.., э-э.., ваш отец тоже художник, не так ли?

От такого вопроса Ром поперхнулась ледяным чаем. Кэмерон постучал ей по спине, правда, несколько не рассчитал силу. Она покосилась на него и увидела, что он тоже смеется. Бедняжка Мэдлин! Она олицетворяла самое ненавистное для Ром отношение к творческим профессиям. Но такая откровенность столь забавна, что ее даже можно простить. С таким же успехом она бы могла спросить: «Ведь ваш отец тоже грабитель банков, не так ли?»

– Да, – наконец выдавила Ром из себя. – Кстати, портретист. Не знаю, как он попал в Ревущую пропасть, наверное, благодаря своей новой супруге. Он, к сожалению, склонен жениться на светских женщинах.

– Я отвезу вас туда, как только вы доедите, – сказал Кэмерон тоном, не терпящим возражений. – Так будет проще, чем потом искать вас повсюду.

Она собралась было возразить, но, взглянув на выражение его лица, промолчала. Видимо, маленькое неповиновение может стоить ей больших неприятностей. Но когда Мэдлин объявила, что тоже не отказалась бы поехать. Ром со вздохом закатила глаза. А собственно, почему бы и нет? Во всяком случае, все вроде забыли о вчерашней мелодраме и сегодняшнем исчезновении Ром. Разумеется, этим дело не кончится, но, слава Богу, расплата пока откладывается.

За десять минут она переоделась в белую юбку, изумрудную блузку и итальянские сандалии. В ответ на насмешливый взгляд Кэмерона она сказала сладким голосом:

– Сегодня мы играем леди. Не стоит шокировать мою новую маман в медовый месяц. – О чем-то вспомнив, она поспешила к себе и изучила чековую книжку. Накоплений было маловато. Хоть бы Реджи не рассчитывал на большую сумму. В общем-то Ром была на мели и надеялась лишь на предстоящий гонорар.

Когда машина свернула к богатым виллам, Мэдлин стала перечислять фамилии владельцев. Ром почти все они были незнакомы, она бормотала в ответ какие-то общие фразы, рассматривала симпатичную причесанность участков, изредка пересказывая Кэмерону объяснения Реджи. Они остановились у огромного трехэтажного коттеджа деревенского вида, отражавшегося в зеркале большого озера. Мэдлин невольно ахнула: «Да это же.., здесь живут Уоллингфорды!»

У Ром опять все поплыло перед глазами. На этот раз она вряд ли выдержит. Кэмерон уже открывал ее дверцу, но она словно оцепенела. Невозможно. Вот так раз. А знает ли Реджи, где он остановился? Не может быть! Или она не поняла Мэдлин? Или Мэдлин ошиблась? Или это какие-нибудь другие Уоллингфорды? С ума сойти…

– Ром, что с тобой? Мы не туда приехали? – Кэмерон просунул голову в салон и тронул ее за плечо. Она посмотрела на него невидящим взглядом, на сей раз даже не заметив его поразительной красоты.

– Рамни! Солнышко! – завопил Реджи, подбегая к ним.

Ром опомнилась, неловко вылезла и обняла отца. Последовали представления и приветствия. У Реджи душа была, как всегда, нараспашку, и он, не обращая внимания на возражения Кэмерона, пригласил их выпить по рюмочке. Вы должны непременно познакомиться с моей женушкой. Прелестная, прелестная женщина! Какой же я счастливый человек!

Мэдлин заметно съежилась от одного знакомства с таким темпераментным мужчиной. Сама Ром уже почти забыла, какой Реджи крупный и представительный. В нем осталось что-то от Хемингуэя, но появилось нечто ей неведомое. Раньше Реджи вечно кого-то изображал. Ром насторожилась: какой окажется его избранница? Бывали просто невыносимые.

– Майя! Иди сюда, любовь моя! Вот твоя новая дочь и ее друзья. Они все прелестные люди. Познакомься, и давайте выпьем за наше торжество, – громогласно закричал Реджи с порога. В дверях комнаты показалась летящая тень и приблизилась к ним, точно влекомая волной. Она утонула под здоровенной лапищей мужа, как цыпленок под крылом курицы. Яркие проницательные черные глаза блестели на крошечном, птичьем личике, а на губах играла робкая улыбка.

И это Майя? Такое жалкое существо? Ром замерла, но почти тут же разглядела истинную прелесть прозрачного ее личика. Мгновения хватило, чтобы она просияла улыбкой, стремительно бросилась к маленькой женщине и обняла ее.