— Ты знаешь, — сказал он, кивая на окно, — на улице может стоять самая мрачная и темная погода, но стоит тебе засмеяться, и сразу восходит солнце.

Элида просияла:

— Это одна из самых прекрасных вещей, которую мне когда-либо говорили. Спасибо, Логан.

Логан ухмыльнулся:

— Не спеши растрачивать благодарные слова, малышка. У меня в запасе еще такой набор невысказанных комплиментов в твой адрес, что я иногда боюсь, хватит ли на них жизни.

Они постояли молча, не спуская глаз друг с друга. Потом Элида подняла руку и положила ладонь на лицо Логана.

— Ты не первая моя любовь в этой жизни, Логан Теннер, зато последняя и самая крепкая.

— Надеюсь, — сказал он беззаботно, но в глазах его была затаенная печаль.

Все шло как по маслу: Элида благополучно устроилась в доме Логана, а с понедельника снова вышла на работу.

Казалось, о чем еще мечтать? И тем не менее Логан улавливал за внешним спокойствием и жизнерадостностью Элиды непонятное беспокойство. Дважды он попытался поговорить с ней по душам, но эти выяснения отношений ни к чему не привели.

Был сочельник, и Логан объявил день нерабочим.

Элида стояла у окна и глядела на далекие горы. С такого расстояния трудно было понять, от чего их вершины белы — от затягивавших их туч или от снега, но эта белизна волновала сердце своей первозданной чистотой.

Взгляд ее опустился на луг. По нему там и тут белели пятна снега — его было еще слишком мало, чтобы играть в снежки или строить снеговика, но одного его присутствия было достаточно, чтобы ощутить близость зимы.

На диване лежал, растянувшись, Логан и читал утренние газеты, и Элиду вдруг наполнило ощущение благополучия и полноты жизни.

Услышав затаенный вздох Элиды, Логан отодвинул газету и пристально поглядел на нее, отыскивая на ее лице следы недовольства или тревоги.

Но на этот раз он явно ошибся. Элида оглянулась, и сердце у нее застучало чаще — в своем темно-красном велюровом халате всегда красивый Логан был просто неотразим.

— О чем ты только что думала? — поинтересовался Логан, освобождая на диване место для нее. — Ты сейчас была где-то далеко от меня.

— Я думала о том, как прекрасны горы с покрытыми снегом вершинами. — Элида забралась на диван и села, поджав под себя ноги. — Еще я подумала, что хорошо бы в эти горы съездить и прогуляться по этому чистому, белому снегу.

Логан нахмурился.

— У тебя, случаем, нет температуры? — поинтересовался он.

— Разумеется нет. А почему ты спрашиваешь?

Логан, отшвырнув газету, привлек ее к себе и поцеловал.

— Потому что это странно — с таким упорством стремиться подцепить воспаление легких. — Он притворно содрогнулся. — Как представишь себя в этом холодном белом… как это называется?.. ах, да — в снегу. Сразу мурашки по коже, и хочется забраться под одеяло.

Глаза Логана зловредно сверкали, и прежде чем он продолжил говорить, Элида уже знала, о чем ее попросят.

— Тебе не хочется согреть меня, любовь моя?

— В такой день стыдно сидеть дома, вместо того чтобы гулять и дышать свежим воздухом. — Выскользнув из его рук, она снова села на диване. — Я прошу тебя снова: пойдем прогуляемся.

Она поймала его руку, и Логан сжал ее пальцы, но с места не сдвинулся.

— Что за радость тебе гулять по такой холодине? — спросил он, притягивая ее к себе и усаживая на колени. — По-моему, здесь гораздо лучше.

— Лучше-то лучше, но я почему-то чувствую себя не в своей тарелке.

Логан нахмурился и пристально поглядел ей в лицо.

— Надеюсь, если я предложу тебе одно великолепное средство от душевного беспокойства, ты не бросишь в меня томагавком? — спросил он вкрадчиво, и глаза его плотоядно блеснули, как у кота, подобравшегося к миске с молоком.

— А что, это была бы неплохая идея — снять с этой непутевой и непонятливой головы скальп, чтобы сообразительнее была, — фыркнула Элида.

Небо раскололось от ослепительной вспышки, и стекла задрожали от раскатов грома.

— Ну как, все еще жаждешь прогуляться? — с иронией поинтересовался Логан, когда дождь с градом обрушились на окна, в мгновение ока скрыв от глаз пейзаж.

— Если честно, то уже нет, — отозвалась Элида, прильнув к Логану. — Нет ничего лучше, чем сидеть в тепле и уюте возле камина и слушать, как дождь стучит по крыше.

— Это все равно что слушать любимую музыку, — пробормотал Логан, касаясь ее губ.

Он отпрянул от нее, когда Элида почти задохнулась. «Интересно, — подумала она, — почему с этим мужчиной я никогда не устаю заниматься любовью? А впрочем, какая разница!»

Она снова приоткрыла губы, уступая его требовательному поцелую.

Позже, много позже, утолив свой любовный голод, они сидели у огня, и Логан шептал:

— Разве я тебе не говорил, что знаю великолепное средство от беспокойства?

— М-м? — Элида изогнулась, прижимаясь к нему всем телом.

— Да ты замерзла, — заметил он и набросил на нее упавший на ковер халат. — Возьми, надень!

— А ты? Ты не замерзнешь?

— У нас же есть халат, — сказал Логан лукаво, помог ей надеть халат и перекатился по полу так, что Элида оказалась сверху.

— Что ты еще придумал? — возмутилась она и попыталась вырваться.

— Тише! — предупредил ее Логан. — Не буди спящего тигра.

— Ты совершенно невыносимый тип, Логан Теннер!

— А ты восхитительная проказница, Элида де Леон — без-пяти-минут-Теннер! — рассмеялся Логан.

И так продолжалось следующие несколько часов: они смеялись, дразнили друг друга, занимались любовью, а по крыше и по стеклам барабанил дождь, зарядивший, казалось, на всю зиму.

От огня их прогнал голод — но не любовный, а самый что ни на есть прозаический.

— Напомни, чтобы я перенес обрезки дерева из грузовика в автомобиль, — попросил Логан, когда они перебирались на кухню. — Дети мне ни за что не простят, если я не привезу их.

— Логан…

— М-м?

— Как ты думаешь… я понравлюсь твоим сестрам?

«Неужели именно это и не давало ей покоя?» — подумал Логан, раскладывая на столе продукты, которые он выудил из холодильника. Резко повернувшись, он подошел к Элиде и осторожно обнял ее.

— Тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Мои сестры были страшными врединами в детстве, но когда они выросли, то превратились в прелестных и отзывчивых женщин. — Он улыбнулся. — Они, правда, до сих пор обращаются со мной как с младшим, любимым и бестолковым братом, но, исключая это, в целом они безупречны.

Он любовно поправил у Элиды смявшиеся волосы.

— Неужели они смогут не полюбить тебя? — спросил он, нежно целуя ее. — Исключено.

Элиде отчаянно захотелось поверить ему, и она благодарно улыбнулась.

— Если ты говоришь, значит, так и будет, — сказала она.

— Вот именно, — важно сказал Логан. — А теперь срочно примемся за ленч, плавно перетекающий в ужин, иначе я умру, не дожив до Рождества.

Логан проснулся утром на Рождество от непонятного звука. Немного придя в себя со сна, он сообразил, что Элида в ванной и ее, судя по всему, тошнит. Сердце у него отчаянно забилось. «Перенервничала вчера», — предположил он, но спустя мгновение лицо у него расплылось в самодовольной улыбке.

Он понял, в чем дело.

— Бедняжка! — прошептал он, соскальзывая с постели. Схватив халат, он обогнул кровать и поспешил к Элиде.

— Поди к черту, Логан! — закричала она, едва он появился на пороге ванной.

— Но… я хочу помочь тебе, — растерянно пролепетал он.

— Зато я не… Уйди же в конце концов! — Она судорожно ухватилась за горло, чувствуя подступающие спазмы. «Ну, пожалуйста, сгинь с глаз!» — в отчаянии думала она, сотрясаясь всем телом от нового приступа тошноты.

— Элида, я же… — Логан нырнул в сторону, когда она запустила в него массажной щеткой. — Ладно, уговорила. Только не надо нервничать, дорогая.

Он выскочил из двери, а следом за ним вылетели тюбики зубной пасты и его крема для бритья.

Никогда в жизни Логан не ощущал себя таким беспомощным. Как ребенок, наказанный за какой-то проступок, он забился на кухню и, ожидая появления Элиды, заварил крепкого чаю. Потом он машинально достал из жестяной коробки палочки корицы и положил их на поднос рядом с чашкой и розеткой с медом. Он помнил, что в детстве при любых расстройствах желудка мать давала ему крепкого чаю с медом. «Почему то же самое не должно помочь Элиде?» — рассудил он здраво.