Вопреки предположениям Рыжего прошел месяц с лишним, прежде чем явился Дугал Маклейн. В Стерлинге ему повстречалась хорошенькая молодая вдовушка. Пухлые губки и выпирающий пышный бюст — уважительная причина.

Да он и радовался отсрочке. Ему предстояло сначала заехать к сестре, а там изнывать в обществе ее мужа. Кажется, Фиона очень любила этого мерзавца, и Дугалу приходилось терпеть. Джек Кинкейд явно по уши влюблен в жену, не меньше, чем она любила его. Это вынуждало Дугала «быть полюбезнее», как грубовато выражалась Фиона.

Дугалу не хотелось «быть полюбезнее», но не внять горячим просьбам сестры нанести ей визит он тоже не мог.

И вот Дугал повернул своего вороного жеребца на аллею, ведущую к дому. Два огромных дуба надежно прятали его от посторонних глаз. Заброшенная дорога совсем заросла, однако за поворотом сделалась шире и намного приятнее для глаз. Стройные деревья по обеим сторонам дороги сплетали свои ветви над головами путников, образуя изящный кружевной рисунок на фоне голубого неба.

— А ничего себе землица, не так ли, милорд?

Дуглас бросил взгляд на конюха Шелтона, ехавшего сзади на гнедом коне.

— По крайней мере, можно проехать.

По правде говоря, он несколько удивился. Редко случалось, чтобы угодья, выигранные за карточным столом, чего-то стоили. Как правило, это были бросовые земли, а дом, если он вообще имелся, обычно представлял собой полуразрушенное строение с дырявой крышей, а титул был обременен долгами. А здесь, насколько он успел заметить, хозяйская рука поддерживала некоторый порядок. Пусть даже не совсем старательно.

С поля вспорхнула стайка голубей и полетела к живописному озеру. Слуга одобрительно кивнул:

— Я бы сказал, знатная тут охота. Может, милорд передумает насчет племянника, да и оставит землицу себе? Выстроить бы тут охотничий домик…

— Зачем? Пустое. У меня есть охотничьи угодья, но я там почти не бываю.

Слуга завистливо вздохнул:

— На вашем месте я бы вообще ничего не делал, только знай себе охотился.

— Не сомневаюсь. Большего лентяя мне встречать не доводилось. За исключением себя самого, разумеется.

Шелтон просиял:

— Спасибо, милорд! Редко бывает, когда я могу считать себя ровней вам хоть в чем-то.

— Да ради Бога, — ответил Дугал.

— Да уж, вы сделали безделье еще одним видом искусства. Мало кому… Ох, глядите-ка! — Слуга махнул рукой на влажную обочину, на которой виднелся лисий след. — Совсем свежий!

Дугал оглядел лесную чащу.

— Свежий или нет, не такой я хороший всадник, чтобы скакать по этим кочкам. Лошадь ноги переломает.

Шелтон бросил быстрый взгляд на хозяина:

— Милорд, у вас немало добродетелей, но неумение управляться с лошадьми среди них никак не значится.

— Шелтон, ты изображаешь меня ангелом каким-то. Даже не знаю, что ответить на такую неприкрытую лесть.

Лицо слуги приобрело страдальческое выражение.

— Опять вы готовы спорить из-за пустяков, милорд. Уверены, что в вас нет ни капли ирландской крови?

Дугал усмехнулся:

— Вряд ли моя матушка призналась бы в таком грехе.

Он развернулся в седле, чтобы получше обозреть пейзаж. Ноздри ловили запах свежей влажной земли, молодой травы. Солнце проникало сквозь листву, засыпав яркими пятнами ровную тропу под копытами лошади. Над головой слышалось птичье пение.

Эта земля — прекрасный подарок новорожденному племяннику, а ведь есть еще и дом. Макфарлин уверял, что дом — сущая жемчужина, украшение поместья. Впрочем, вряд ли это так. Макфарлин предлагал дом вместо денег.

Дугал пришпорил лошадь и быстро миновал последний изгиб дороги. Снова приятная неожиданность! Вот и дом, прямо перед ними. Окна сверкают, залитые послеполуденным солнцем. Макфарлин-Хаус — скоро он сменит имя на Кинкейд-Мэнор — выстроен из красного кирпича. Изящный фасад украшала широкая галерея, поддерживаемая восемью величественными колоннами в ионическом стиле. Межоконные промежутки прорезали выкрашенные белой краской двери. Каждую дверь венчали полукруглые витражи. Кусочки цветного стекла изображали восход солнца над чередой холмов. Вправо и влево от главного здания расходились боковые крылья. Темно-зеленый плющ оплел кирпичные стены, придавая зданию романтический вид.

Макфарлин — проходимец и картежник, каких мало — называл дом элегантным. Но Дугал скорее назвал бы его… очаровательным. Когда племянник доживет до совершеннолетия, ему здесь понравится. Парню нужен собственный дом. Куда можно приехать, чтобы не слышать квохтанья матери и песьего лая сурового папаши.

Вечно угрюмый Джек Кинкейд — отъявленный распутник. Его смогла укротить только Фиона. И видит Бог, он лопнет от злости, если сын пойдет по его стопам. А так оно и будет — дядя Дугал готов побиться об заклад.

Джеку ужасно не понравится, что Дугал дарит племяннику поместье. Вот и отлично. Хоть какая-то радость в том, что у тебя есть племянник.

Дугал направил коня к сложенным из камня воротам с железными решетками. Он решил быстро осмотреть дом. Если нужное что-то починить, он наймет работников.

Вот и последний поворот длинной подъездной дороги. Внезапно конь заржал и вскинулся на дыбы.

— Черт! — выругался Шелтон. Он съехал на обочину и уставился под копыта лошади. — Что они сотворили с дорогой?

Дугал нахмурился. Дорога оказалась сплошь изрыта ямами. И дело не в том, что по ней часто ездили многие годы, не заботясь засыпать, выбоины. Ямы выглядели совершенно свежими.

— Чтоб мне провалиться! Кому же это взбрело в голову испоганить такую отличную дорогу? — заметил Шелтон.

— Понятия не имею, хотя, мне кажется, они старались напрасно. — Дугал аккуратно направил Посейдона в обход ям к ступенькам парадного крыльца.

Никто, кажется, не заметил их приезда, хотя некоторые окна были широко распахнуты навстречу вечерней прохладе. Он соскочил на землю, кинул поводья слуге и двинулся вверх по ступеням. На верхней площадке задержался, стаскивая перчатки.

Шелтон привязал лошадей к изукрашенному кованому столбу и поспешил вслед за хозяином.

— Милорд, дайте-ка я постучу!

— Разумеется. — Дугал сунул перчатки в карман и взглянул вверх на массивные колонны. Кажется, прочные и расположены прекрасно — изысканное архитектурное украшение.

Шелтон постучал. Ответа не последовало.

Дугал оглянулся и снова удивился: кому понадобилось копать тут ямы? Похоже, из дороги недавно выкопали крупные камни. Теперь понятно, откуда ямы.

Шелтон вновь постучал, на сей раз сильнее. И снова ответа не было.

Помолчав минуту, слуга раздраженно выдохнул:

— Милорд, никто не отзывается! Может, мне…

Дугад предостерегающе поднял руку, и слуга послушно замолк. Окна в дальнем конце дома были открыты, и оттуда доносились приглушенные голоса. Дугал кивнул в ту сторону:

— Должно быть, слуги заняты в дальних комнатах и не слышат, что ты стучишь.

Шелтон презрительно скривился:

— Лентяи, вот кто они такие. Ставлю месячное жалованье — слышали они меня прекрасно, да не желают исполнять обязанности.

Он повернулся, чтобы подойти и заглянуть в окно.

— Стой на месте, — тихо приказал Дугал.

Он спустился с крыльца, подошел к окну и заглянул в комнату. Когда глаза привыкли к полумраку, он понял — да это же гостиная! Но отчего она выглядит такой мрачной? Прекрасные огромные окна должны пропускать много света и воздуха. И как все неопрятно, запущено. Диван весь в пятнах, два стула — один с отломанной ручкой, другой накренился, словно пьяница. Остальная мебель под стать стульям. А ведь какая могла бы быть очаровательная комната!

Еще хуже выглядели стены. Когда-то их обклеили красными, в кремовую полоску, обоями, сейчас же они выцвели. Может, это не так бы бросалось в глаза, да вот яркие квадратные участки — очевидно, здесь висели портреты — свидетельствовали о былой яркости расцветки.

— Ох! — жалобно воскликнул кто-то в дальнем углу гостиной.

Дугал наклонился вправо и разглядел две фигуры, стоящие на коленях возле огромного камина. Крупный, плотный мужчина с мускулистыми руками держал мастерок и ведерко — наверное, с известковым раствором. Склонив набок голову, мужчина вглядывался в дымоход. Рядом на коленях стояла женщина в выцветшем голубом платье. Ее волосы были забраны под косынку, однако Дугал углядел пару выбившихся прядей золотистого оттенка — на пару тонов светлее его собственных волос.