Он шмыгнул носом.

– Сочувствую, – сказала я мягко.

– А давай подойдем к капитанам, – загорелся идеей Есень, и сразу печаль ушла из его глаз, – которые формируют команды. И попросимся в одну группу!

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила я после некоторого раздумья. – Ты же слышал, что сказал герольд: группы будут межрасовыми.

– Не слышал, – признался маг. – У меня так в ушах звенело после удара, что я ничего не слышал. Ну и кулак у этого тролля! Так это что, значит, я буду в одной группе с эльфом?

– Ты не любишь эльфов? – Я убрала пальцы от его виска, выбросила остатки льда и критически осмотрела полученный результат. Далеко не идеально. Зато опухоль спала и багровый кровоподтек превратился в желтый.

– Я к ним равнодушен, а вот Цая – нет. – Молодой маг осторожно ощупал лицо, поводил изнутри по щеке языком и, кажется, остался вполне довольным результатом. – Представляешь, я попрошу ее прийти, когда мы будем отправляться в провинцию или приграничье, куда нас там пошлют, а она увидит в моей группе эльфа. Угадай, на кого она будет смотреть?

Есень пригорюнился, катая по столу шарики из оставшихся после предыдущих посетителей крошек. Я посчитала свое присутствие лишним и тихо ушла. Молодой маг меня не остановил, полностью погруженный в свои мысли.

В крохотной съемной квартирке в мансарде доходного дома меня ждала няня. Она сидела на табуретке возле открытого окошка и вязала мне толстый свитер, что-то тихо напевая.

Няня была рядом с самого моего рождения и, сколько себя помню, всегда что-то пела. Петь она перестала год назад, когда я поступила на краткие курсы, чтобы пойти на войну. Она не отговаривала меня, просто перестала петь, и это действовало хуже слез и уговоров. Последнее время я держалась изо всех сил, обещая себе, что буду посылать ей все жалованье, пусть она купит себе платье и набор кастрюль, о которых давно мечтала.

А потом война закончилась, и няня снова начала петь. Теперь меня это раздражало. Она могла бы и не так явно выражать свою радость оттого, что все мои планы рухнули.

– Цыпленочек! – Няня обернулась и расплылась в улыбке, после которой мне всегда хотелось упасть к ней в объятия и спрятаться на объемистой груди от всех невзгод. – И как королевская служба?

Я решила не посвящать няню в то, что на собрании случилась драка, зачем лишний раз волновать старушку, и сказала, стараясь подавить волнение:

– Завтра нас будут распределять в межрасовые группы для лучшего сплочения народов королевства. – Брови няни удивленно приподнялись, но она ничего не сказала. – Интересно, кто попадется мне?

– Главное, чтобы у них был хороший характер. – Няня ласково погладила меня по щеке. – Не беспокойся заранее, цыпленочек, все равно ты ничего не изменишь. Только спать будешь хуже.

Завтра наступило быстрее, чем я думала. Вот я только-только заснула под привычное бормотание молитвы, в которой няня просила всех известных богов позаботиться об ее цыпленочке, а уже она будит меня нежными прикосновениями к плечу, а из кухоньки доносится запах свежеиспеченных булочек с корицей.

– У тебя все будет хорошо, – сказала няня на прощание. – Я в этом уверена. Я сегодня молилась всю ночь. И даже Эйвиллиниели, и Велунду, и Пахану тоже молилась, чтобы они присмотрели за жеребьевкой и в твою группу кто зря не попался.

– Няня… – сказала я строго, в который раз сожалея, что няня всегда присутствовала на моих уроках, внимательно слушая наемных преподавателей. Иногда мне казалось, что она знает куда больше, чем я. – Не утруждай богов других рас заботами обо мне. Ты думаешь, им мало заботы со своими подопечными?

Няня поджала губы.

– Ну не знаю, – сказала она тоном «конечно, конечно, куда там старой глупой няне до понимания мировых процессов», – тролли своего Пахана поминают только в выражениях, которые приличным людям и знать-то стыдно, не то что произносить. Думаю, Пахану будет приятно, если кто-то к нему обратится по-хорошему.

– Ты уверена, что он понимает литературную речь? – усомнилась я.

Глаза няни блеснули. Она поняла, что в этом споре победила.

– Он мог понять интонацию, – сказала он тоном знатока, к которому боги каждый день заходят на чашечку чая.

Когда я пришла на следующий день в Зал Собраний, то обнаружила, что народа там было вполовину меньше, чем вчера.

– Испугались, придурки, что их с остроухими спать заставят, – презрительно сказал тролль Драниш, который, расталкивая окружающих, сел рядом со мной и кивнул в сторону пустых лавок. – А мы не боимся, правда, подружка?

– Подружка? – изумилась я.

– Мы теперь будем вместе! – Он хлопнул меня по плечу так, что я пригнулась и ойкнула. – А че, ты против?

Я же говорила няне, что не нужно молиться Пахану!

– Группы ведь еще не сформированы, – с надеждой сказала я.

– И че? – удивился тролль. – Я же хочу быть с тобой вместе. Кто против?

– Почему, – спросила я расстроенно, – ты хочешь быть со мной?

– Я же тебе понравился, – гордо сказал тролль.

– Понравился? – Я пыталась понять, какое мое действие навело его на эти мысли, но тщетно.

– Вона как ты на меня вчера смотрела! Ну когда я тебе по морде дать хотел. Я и не дал поэтому. Потому что любовь! – Тролль поднял вверх толстый указательный палец, похожий на сардельку.

Я прижала ладони ко рту, борясь одновременно со смехом и ужасом.

– Я тебя теперь никому не отдам! – грозно заявил Драниш. – Кто хочет ударить эту вот? Ну кто?

Окружающие нервно заерзали и отодвинулись от нас подальше.

– Я хочу. – С другого конца скамьи поднялся тролль. Он был крупнее Драниша, и его физиономия была украшена большим количеством шрамов.

– Только через меня! – набычился Драниш, сжимая кулаки.

Мне хотелось раствориться в воздухе, взлететь к Пресветлым Богам или даже провалиться сквозь землю, – соседство дрыхлей и чахов сейчас казалось мне предпочтительнее, чем два злобных тролля.

– Ну тебя, Драниш, связываться тоже, – миролюбиво сказал большой тролль. – Я же не знал, что она твоя.

– Моя-а, – любовно пропел Драниш. – Косточки тоненькие, как у курочки, так бы и сломал. И сама такая, как веточка… Хрусть – и нету. Но не буду! Потому что любовь.

Он снова значительно поднял толстый палец. Окружающие посмотрели на меня с нескрываемым состраданием.

– Я буду молиться за тебя, – еле слышно сказал эльф, сидевший на соседней лавке.

– Правильно, – одобрил услышавший тролль, прижимая меня к своему боку. – Молитвы, они никому не помешают.

– Отпусти, пожалуйста, – строго сказала я. – Так на людях вести себя нельзя. Ты испортишь мне репутацию.

– Ну ладно, че уж там, – почему-то смутился Драниш, но отпустил. – Как тебя зовут?

– Мила Котовенко, – сказала я, с тоской понимая, что от тролля уже не отделаешься.

Тролль кивнул, поднялся со скамьи и оглядел соседей. Все быстро отвернулись и сделали вид, что заняты. Драниш одобрительно осклабился и утопал, безжалостно наступая на ноги тех, кто не успел вовремя убраться с его дороги.

Я сидела на скамейке в одиночестве, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид.

На сцену вышел какой-то старый воин с протезом вместо ноги, развернул длинный список и принялся выкрикивать фамилии и номера групп. Я терпеливо ждала, глядя, как будущие королевские гласы расходятся по своим группам.

В конце концов зал почти опустел. А своей фамилии я так и не дождалась.

– Простите, – окликнула я ветерана. – Про меня, кажется, забыли. Моя фамилия…

– Нет, не забыли. – На сцену вышел давешний капитан, обладатель хрипловатого голоса. – Вы все поступаете в мое распоряжение. Садитесь поближе.

Он уселся на край сцены и свесил длинные ноги в потертых кожаных штанах и высоких шнурованных сапогах. Сегодня он снял повязку с головы, и длинные волосы, выгоревшие до непонятного цвета, но темные у корней, опускались до середины груди, заплетенные в тугую толстую косу, перехваченную шнурком. В зале появился Драниш и приветственно помахал мне рукой. А потом уселся перед капитаном и уставился на него с выражением немого обожания на лице.