Кирилла охватил нервный хохот. Деньги к деньгам. Он прижался спиной к березе и прикрыл рот ладонью, чтобы не привлекать внимание. Смешно было так, что пришлось присесть, чтобы сбить истерику.

Отсмеявшись, Кирилл выбросил погасшую сигарету, достал новую, зажег. Глубоко затянулся и вдруг почувствовал холодок между лопатками. Что-то его не отпускало. Что-то говорило Кириллу об изменении в атмосфере. Будто бы час назад он был одним, а теперь стал… или не стал? Или что-то у него было между парком и машиной Севы, а теперь… карточка, менты, пакет с коксом… А-А-А-А-А!..

Кажется, последнее он уже прокричал.

А-А-А-А-А! Й-Ю-Ю-Юху! — закричал Сева, убедившись, что фары милицейской машины больше не показываются в зеркале заднего вида. Для верности он совершил еще пару маневров, чтобы сбросить «хвост», — проехал дворы за театром «Ромэн» и вырулил на Третью улицу Ямского Поля. Припарковавшись между служебных машин у здания ВГТРК, первым делом вышел, открыл пассажирскую дверцу и принялся осматривать салон в поисках пакета, который передал Кириллу. В дверце было пусто. На полу, между сиденьями, в бардачке — ничего похожего. Для успокоения Сева приподнял коврик и пошарил рукой, но реальность била наотмашь. Пакет исчез.

— Минус три, — Сева уселся на корточки, как азербайджанцы на рынке, и закурил. — Даже звонить бесполезно, скажет, что выбросил со страху. Или правда выбросил. Всяко не легче.

С одной стороны, подумал Сева, три тысячи потерять обидно. С другой — если бы менты прихватили с таким пакетом, отдал бы десятку, а то и больше. А учитывая последние тенденции борьбы за чистоту рядов, десятку можно было не отдать, а получить. В таком разрезе выходила не просто экономия, а сразу условно-досрочное освобождение. Картину счастливого исхода слегка подгадил Кирюха, умыкнувший стаф, но в сочетании с угрозой сменить модную джинсовку Dsquared на лагерный ватник это выглядело досадным пустяком. «Ему еще бед карма обраткой-то вернется», — заключил Сева.

Кейс, валявшийся за спинкой пассажирского кресла, он обнаружил, когда садился за руль. «Вот завтра мы и устроим натуральный обмен моего товара на твой вид на жительство», — улыбнулся Сева, погладив шершавый пластик, — а если там еще и паспорта лежат, тебе пиздец, брателло. А они там наверняка лежат».

То, что лежало в кейсе, вполне можно было бы назвать видом на жительство. В последний раз такое количество денег Сева видел в спортивной сумке, стоявшей на кухонном столе в офисе Таракана, который продавал наркотики оптом. Это было на прошлой неделе. И на позапрошлой тоже. Такое бывало, когда Сева сталкивался в тараканьем офисе с «региональными дистрибьюторами». Они пили чай и травили анекдоты, пока помощник Таракана нарочито медленно пересчитывал деньги.

Каждый раз, наблюдая за этой процедурой, Сева размышлял над тем, сколько же снюхивает население Подмосковья, учитывая то, что даже это немалое количество порошка будет разбодяжено втрое, а то и вчетверо. А по телевизору говорят об инфляции и безработице. А вчера вроде как кризис был. А Москва и окрестности все так же «невер слип».

Еще Сева пытался прикидывать выручку этих ребят, но всегда спотыкался. Считать чужие деньги было однозначно плохой кармой, но гораздо хуже было осознание того факта, что посчитав их, можно прийти к выводу, что заработать даже двадцать процентов от годового оборота этих ребят невозможно. А такое знание делало жизнь унылым беспросветным говном и низводило профессию драг-дилера (модная машина, открытые двери в злачных местах города, общение с опасными, но правильными людьми) до уровня заместителя менеджера по персоналу в крупной конторе, подсчитывающего бабки начальника в перерывах между мастурбацией с кредитным авто-калькулятором и просмотром горящих путевок.

Хотя на самом деле Сева знал, что дилером его зовут только близкие друзья, из вежливости и ради потакания Севиному кумиру — Тони Монтана из «Лица со шрамом». А остальные — просто барыгой.

Крутить наркобизнес Сева начал три года назад, после знакомства с одним майором из ФСКН, принявшим его на дискотеке с двумя таблетками экстази и подписавшим на роль — вначале осведомителя, потом — мелкооптового продавца.

Как человек неглупый и знакомый с религиозными течениями, Сева понимал: чтобы пробиться наверх наркопирамиды, надо обладать не просто «монтановскими» яйцами, но еще и сильным тотемным символом, потому что на фразу: I want my fuck-in'human rights, now! Just like the President Jimmy Carter says, — придут не офицеры иммиграционной службы США, а два подполковника-силовика. Причем второй придет уже с видео, взятого с ютьюба, на котором отчетливо видно, как Сева устраивает взрывы в московском метро.

Прочитав книгу про транснациональные корпорации в торговле, Сева уяснил, что единственный способ противостоять крупному ритейлеру типа Wal-Mart, уничтожавшему конкурентов с помощью низких цен, можно двумя путями — объединением мелких торговцев для получения больших скидок от поставщика или переходом в формат All-in-one Concept store, когда широта ассортимента и близость к жителям своего района дает тебе шанс на большую лояльность покупателей.

На первом пути вместо скидок можно схлопотать по роже, а за объединение в натуре лишиться лицензии на торговлю (читай: грохнут).

В книге еще описывался вариант, когда монстры торговли просто покупали бизнес у наглого малыша-конкурента, оставляя хозяев в управлении, но то, что слияния-поглощения в России происходят на уровне выше курирующего Севу майора, он уяснил давно.

Оставался кропотливый путь «старого доброго магазина нашего квартала», хозяина которого любят соседи как своего. «Стать Lovemark» — учила книга. Ассортиментный ряд — иногда кокс, чаще героин, экстази, гашиш, унизительная и малоприбыльная торговля бутиратом. Контингент покупателей соответствующий — щенки-студенты, играющие в тусовщиков, нищие районные джанки, угрюмые айтишники и местная гопота. С «Лавмарк» было еще тяжелее. Добрые соседи ненавидят барыг. Главное — непонятно почему.

Чтобы успокоиться, Сева отошел от машины и добил небольшой косяк, из тех, что лежат на черный день в запасном колесе. Кейс сулил феерический полет за мечтой, которой Сева проникся после первого визита в Голландию. С того момента он заболел идеей переезда в небольшой голландский город, покупки лицензии на кофешоп и организации бесперебойного туристического трафика для жителей эрэфии. Сева знал процедуру оформления заявки, примерную стоимость бизнеса, разбирался в сортах травы и текущих ценах на внутреннем голландском рынке. Тема кофешопа всплывала каждый раз во время пьянок с товарищами. Каждый из них знал, что делать на следующий день после севиного отъезда. Со временем мечта доросла до размеров холдинга со своим туроператором, продажей авиабилетов и сторонним бизнесом вроде автозапчастей. Словом, Сева, как человек нежадный, комфортно устроил в своей мечте всех приятелей. Оставалось одно небольшое «но». И вот сейчас, в эту самую минуту, это «но» лежало у Севы на коленях.

В стакане между сиденьями изредка трепыхался мобильный, высвечивая одного и того же абонента — «Кирилл».

— А вот хуй! — сказал Сева телефону, когда тот в очередной раз заерзал. Телефон, видимо, понял и умолк.

Трогая, Сева не особенно понимал, куда ехать. Сначала позвонил Машке и спросил, как у нее с загранпаспортом, на что она пропищала: «Сколько времени, знаешь? Опять обнюхался!» — и еще много обидного. Потом остановился и выкинул все оставшиеся в багажнике косяки. Включил диск Найка Борзова и долго ездил по Садовому кольцу, подпевая «Лошадке» и барахтаясь в теплых мечтах о Голландии. Правильная музыка и правильная трава постепенно делали свою работу, и на втором круге Сева ощущал себя в салоне самолета, то ли приземляющегося в Скипхоле, то ли стартующего из Шереметьево.