– Я спрашивал.

– И что же она ответила?

– Она уверяет, что это случилось несколько раньше. Когда муж ее сестры пытался пристать к ней. – Пратт с отвращением покачал головой. – Эти люди – словно животные, плодящиеся в доходных домах.

Норрис уловил в голосе стражника оттенок предубеждения. «Животные». Звучало отвратительно. О да, юноше уже доводилось слышать, что так называют ирландцев, этих «безнравственных тварей», которые постоянно распутничают, постоянно рожают. Для Пратта Роза была очередной ирландкой, мерзкой иммигранткой, как и тысячи ее собратьев, теснившиеся в доходных домах Южного Бостона и Чарльзтауна, именно из-за их нечистоплотности и вечно сопливых отпрысков в городе началась эпидемия оспы и холеры.

– Вряд ли мисс Коннолли можно назвать животным! – возмутился Норрис.

– Вы так хорошо ее знаете, что можете это утверждать?

– Я считаю, что такого оскорбления не достоин ни один человек.

– Для мимолетного знакомого вы слишком рьяно кинулись на ее защиту.

– Мне жаль ее. Жаль, что ее сестра умирает.

– Ах это. С этим уже покончено.

– Что вы имеете в виду?

– Это случилось нынче вечером, – сообщил Пратт, захлопывая записную книжку. – Сестра Розы Коннолли умерла.

«Мы так и не смогли попрощаться».

Обмывая тело Арнии, Роза влажной тряпицей стирала грязные разводы, засохший пот и слезы с лица, которое казалось теперь удивительно гладким, не тронутым тревогой и мучениями. «Если рай на самом деле существует, – размышляла она, – то Арния наверняка уже там и видит, что я в беде… Мне страшно, Арния. И нам с Мегги некуда пойти».

В свете лампы тщательно расчесанные волосы Арнии отливали медью и, словно шелк, струились по подушке. Тело было омыто, но запах по-прежнему не исчезал; зловоние не покидало плоти той, что когда-то обнимала Розу, а в детские годы даже делила с ней постель.

«Для меня ты по-прежнему красавица. И навсегда останешься красавицей».

Малышка Мегги крепко спала в маленькой корзинке, стоявшей возле кровати; она не знала, что ее мамы больше нет, что в ее будущем нет определенности. «Сразу видно, что это ребенок Арнии», – подумала Роза. Те же рыжие волосы, та же очаровательная форма губ. Эти два дня Мегги кормили три роженицы, лежавшие в палате; они охотно передавали малышку из рук в руки. Все они стали свидетельницами предсмертных мук Арнии и знали: по воле Провидения любая из них может пополнить клиентуру гробовщика.

Роза перевела взгляд на подошедшую сестру. Это была мисс Кабот, к которой после смерти Агнес Пул перешли полномочия старшей сестры.

– Прошу прощения, мисс Коннолли, но покойную пора удалить отсюда.

– Она ведь только что скончалась.

– Прошло уже два часа, и нам необходима постель. – Мисс Кабот протянула Розе небольшой сверток. – Это вещи вашей сестры.

Там лежало несколько жалких вещичек, которые Арния взяла с собой в больницу: испачканная ночная рубашка, лента для волос и дешевенькое оловянное колечко с крашеным стеклом, с раннего детства служившее Арнии талисманом. Талисманом, который под конец все же не подействовал.

– Передайте это ее мужу, – велела сестра Кабот. – А теперь ее нужно перевезти.

Сначала Роза услышала поскрипывание колес, а затем увидела, что больничный служитель уже подвозит тележку.

– Я побыла с ней не так много времени.

– Ждать больше нельзя. Во дворе стоит готовый гроб. Вы условились с кем-нибудь о похоронах?

Роза покачала головой.

– Ее муж ни с кем ни о чем не условился, – горько проговорила она.

– Если семья не в состоянии платить, значит остается только благотворительное погребение.

Нищенские похороны – вот что она имела в виду. Арнию бросят в общую могилу вместе с безымянными коробейниками, попрошайками и ворами.

– Сколько у меня времени, чтобы с кем-нибудь договориться? – спросила Роза.

Сестра Кабот бросила нетерпеливый взгляд на ряды кроватей, словно размышляя о том, сколько дел ей еще предстоит переделать.

– Завтра в полдень за гробом приедет повозка, – проговорила она.

– Так скоро?

– Разложение не ждет. – Обернувшись, сестра подала знак терпеливо ожидавшему служителю, и тот подтолкнул тележку к кровати.

– Не сейчас. Прошу вас! – Роза потянула мужчину за рукав, пытаясь оттащить его от Арнии. – Нельзя же оставлять ее там, на холоде!

– Не создавайте трудностей, пожалуйста, – попросила сестра. – Если хотите устроить частные похороны, то вам необходимо условиться обо всем до завтрашнего полудня, иначе городские власти отправят ее на Южное кладбище. – Мисс Кабот бросила взгляд на служителя. – Увезите покойную.

Подсунув крепкие руки под тело Арнии, он поднял ее с кровати. Когда служитель уложил труп на ручную тележку, из горла Розы вырвался всхлип; девушка вцепилась в платье своей сестры, в юбку, на которой коричневыми разводами засохла кровь. Но ни слезы, ни мольбы не изменят того, что произойдет дальше. Арнию, прикрытую лишь холстом и марлей, вывезут на мерзлый двор; когда тележку затрясет по булыжникам, ее нежное тело будет биться о неотесанное дерево. Положит ли этот человек Арнию в гроб с осторожностью? Или просто свалит; бросит, словно мясную тушу, да так, что голова ударится о голые сосновые доски?

– Позвольте мне побыть с ней, – умоляла Роза, протягивая к мужчине руки. – Позвольте мне проследить, как будут ее хоронить.

– Да смотреть-то не на что, мисс.

– Я хочу удостовериться. Хочу знать, что с ней хорошо обращались.

Он пожал плечами:

– Я хорошо обращаюсь с ними. Но если хотите проследить, я не против.

– Есть другое дело, – снова заговорила сестра Кабот. – Ребенок. Мисс Коннолли, вы ведь не сможете как следует позаботиться о нем.

– Они зашли сюда, когда ты была в отлучке, Роза, – сказала женщина, лежавшая на соседней кровати. – Кто-то из детского приюта хотел забрать ее. Но мы бы не позволили. Вот бесстыдные люди – хотели утащить племянницу без твоего ведома!

– Господин Тейт отказался от родительских прав, – возразила сестра Кабот. – Хотя бы он понимает, что́ лучше для ребенка.

– Ему нет дела до ребенка, – парировала Роза.

– Вы слишком молоды, чтобы вырастить его самостоятельно. Будьте разумны, дорогуша! Отдайте его тем, кто умеет это делать.

В ответ Роза выхватила Мегги из корзинки и крепко прижала к груди:

– Отдать ее чужим людям?! Только через мой труп!

Столкнувшись с неодолимым сопротивлением Розы, сестра Кабот раздраженно вздохнула:

– Поступайте как знаете. Если с младенцем случится беда, это останется на вашей совести. У меня нет на это времени, особенно сегодня, когда бедная Агнес… – Она нервно сглотнула и воззрилась на служителя – тот все еще стоял возле тележки, где лежало тело Арнии. – Продолжайте.

По-прежнему прижимая к себе Мегги, Роза вслед за служителем вышла из палаты, а затем и из больницы. Во дворе, в желтом свете лампы, она неотрывно наблюдала за тем, как Арнию кладут в сосновый ящик. Она смотрела, как служитель забивает гвозди; удары молотка звучали, словно выстрелы, и Розе казалось, что гвозди входят ей прямо в сердце. Заколотив крышку, служитель взял кусок угля и нацарапал: «А. Тейт».

– Это чтобы путаницы не вышло, – объяснил он, а затем выпрямился и посмотрел на девушку. – До полудня она будет здесь. Подготовьте все к этому времени.

Роза опустила руку на крышку гроба. «Я что-нибудь придумаю, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы тебя похоронили по-людски». Она обернулась шалью, прикрыв заодно и Мегги, и покинула больничный двор.

Роза не знала, куда идти. Уж точно не в меблированную комнату, где она жила со своей сестрой и Эбеном. Тот наверняка уже там, отсыпается после рома, и у нее нет никакого желания встречаться с ним. Лучше поговорить с зятем утром, когда он протрезвеет. Возможно, у Эбена нет сердца, зато есть холодный рассудок. Ему нужно сохранить мастерскую и поддержать репутацию. Одна злая сплетня, даже не сплетня, а лишь намек на нее, и колокольчик в его портняжной мастерской может умолкнуть навечно. Утром, решила она, мы с Эбеном договоримся о мире, и он пустит нас к себе, обеих. В конце концов, это его дочь.