Он продолжал целовать меня, пытаясь отыскать наиболее чувствительное местечко, и когда нашел его, я инстинктивно приникла к нему.

— Джек… Ты ведь уже не злишься из-за того, что Дэйн ночевал у меня?

Его рука прошлась по моей груди, обводя каждый изгиб и каждую плоскость, останавливаясь, если чувствовал отклик. Мое тело напряженно выгнулось. Я рассеянно отметила, что он просто изучает мое тело, заставляя вздрагивать и вдыхать, когда задевал наиболее нежные места.

— Сказать по правде, Элла… каждый раз, когда я думаю об этом, мне хочется что-нибудь сломать.

— Но ведь ничего не было, — возразила я.

— И это единственная причина, по которой я все еще не выследил его и не прикончил.

Я не могла понять, были ли его слова лишь бравадой, или он говорил серьезно. Я пыталась говорить рассудительным, ироничным тоном, что было нелегко, потому что его пальцы скользнули в вырез платья.

— Ты ведь не собираешься вымещать злость на мне?

— Боюсь, что собираюсь. — У него перехватило дыхание, когда он обнаружил, что на мне нет лифчика. — Да ты сегодня ждала приключений, синеглазка. — Неприлично медленно его рука сжалась вокруг прохладной тяжести моей груди. Я притиснулась к нему, покачнувшись на каблуках своих серебряных босоножек. Он зажал пальцами сосок и стал нежно ласкать его большим пальцем, пока тот не превратился в упругий бутон.

Затем Джек развернул меня к себе.

— Ты красивая, — прошептал он. Его руки опустились еще ниже, прошлись по тонкому трикотажу платья. Выражение его лица было напряженно-внимательным, ресницы опустились, отбрасывая стрельчатые тени на скулы. И следующее слово он выдохнул так, что я едва расслышала. — И моя.

Словно загипнотизированная, я смотрела, как его губы приближаются к моим. И ответила на поцелуй, беспомощно вцепившись в его рубашку. Он запустил пальцы в мои волосы, сжав затылок, и сосредоточился на поцелуе, находя удобный угол, пробуя на вкус, пока все мое тело не охватил жар.

Взяв за руку, Джек потянул меня в спальню. Он включил один из трех светильников, и слабый, непонятно откуда льющийся свет, наполнил комнату. Я была слишком растеряна, чтобы обращать внимание на окружающее, успев заметить только большую кровать, застеленную желтым покрывалом.

Я откашлялась и, пытаясь сделать так, чтобы мой голос звучал непринужденно, заметила:

— И что, никакой соблазнительной музыки?

Джек покачал головой.

— Обычно я занимаюсь этим без музыкального сопровождения.

— То есть, сам с собой?

— Нет, я не занимался этим сам с собой лет с четырнадцати.

Мой тихий смех перешел в прерывистый вздох, потому что Джек осторожно потянул за половинки платья, которые держались на крохотных кнопках. Половинки разошлись, открывая грудь и белые шелковые трусики.

— Посмотри на себя, — прошептал он. — Носить одежду для тебя — преступление. — Он спустил платье с моих плеч, и оно соскользнуло на пол. Сильная дрожь прошла по моему телу с головы до пальцев ног, когда я оказалась перед ним в одних только босоножках на высоком каблуке и трусиках.

Неуклюже от нетерпения я потянула его черную рубашку, и Джек помог мне снять ее. Его грудь была сильной и мускулистой. Я нерешительно коснулась жестких волос на ней, проведя по ним пальцами. Ощущать его кожу под ладонями было чертовски здорово. Я позволила ему притянуть себя ближе, его руки обвились вокруг меня, и мои ладони скользнули ему на спину. Завитки защекотали грудь, от долгих, пьянящих поцелуев закружилась голова.

Почувствовав, как тесно я прижимаюсь к нему, потираясь бедрами о натянувшую брюки плоть, Джек тихо усмехнулся и отодвинув меня, сказал:

— Не сейчас.

— Я хочу тебя, — сказала я, раскрасневшаяся и дрожащая. Я никогда не говорила этого мужчине. А сейчас, сказав, вдруг вспомнила, что Джек говорил в подземном гараже:

…ты напугана потому, что ты начинаешь что-то со мной, и это что-то ведет тебя туда, где ты и Дэйн никогда не были.

Это было правдой. Абсолютно правдой. Я собиралась подпустить Джека к себе не только физически. И опасность того, что я собиралась сделать, пугала меня до чертиков.

Почувствовав мою панику, Джек привлек меня к себе так, что я оказалась между его бедер, и крепко прижал к груди. Он просто молча, и с бесконечным терпением, обнимал меня.

— Наверное… — наконец сумела выговорить я, — я просто не уверена, безопасно ли это.

— Пожалуй, нет. — Джек подцепил пальцами края трусиков и потянул вниз. — Но через несколько минут, дорогая, тебе будет наплевать.

Чувствуя, как кружится голова, я позволила ему снять с меня трусики, и послушно села на кровать. Я попыталась расстегнуть серебряные босоножки.

— Нет, — прошептал Джек, опускаясь передо мной на корточки. Внимательно наблюдая за мной, он раздвинул мои ноги.

Я попыталась закрыться.

— Свет, — сказала я, смутившись.

Но Джек удержал меня на месте и, несмотря на мое ерзанье, наклонился вперед и прижался губами к моей плоти. Уже через несколько секунд я стонала, замирая от удовольствия с каждым плавным движением его языка. Он не останавливался, пока я, наконец, не выдержала и, сжав его голову, не притянула к себе. Он перехватил мои запястья и прижал их к постели по бокам от меня.

Не в силах пошевелиться, совершенно открытая, я тихо вскрикивала, пока он нежно покусывал и лизал чувствительную плоть, заставляя мышцы судорожно сокращаться.

Джек отодвинулся, оставив меня совершенно без сил. Я была абсолютно слаба, доведена до отчаяния, сердце бешено колотилось. Когда он встал между моими бедрами, я потянулась к молнии его брюк, пытаясь расстегнуть. Руки казались неловкими, словно на мне были варежки.

Джек был возбужден, его член — напряженным и потемневшим. Я зачарованно дотронулась до него, затем сжала пульсирующее древко и подышала на набухшую головку. Он замер, и я услышала слабый стон. Он терпел мои осторожные прикосновения, теплые посасывания, пока я пыталась распробовать его. Но через несколько секунд он вдруг отодвинулся, пробормотав:

— Нет… не могу… слишком близко… Я слишком… подожди, Элла…

Сорвав с себя одежду, он присоединился ко мне на постели и подтянул меня к центру матраца. Казалось, ему потребовалась бесконечность, чтобы стянуть с меня обувь, расстегнув крошечные ремешки, когда их можно было просто стянуть, не расстегивая. А потом он снова оказался надо мной, его рот — на моей груди, бедро он настойчиво просунул мне между ног. Я потянулась к нему, и моя ладонь прижалась к упругим мышцам его спины. Его рот отыскал мой, делая меня податливой, слабой, стонущей и неспособной сопротивляться. Надежно удерживая меня, он лег на бок, казалось, его руки везде.

Наши сплетенные тела медленно двигались на широкой кровати. То, как мы терлись и скользили друг о друга, походило на чувственный танец, где я пыталась заманить его в свое тело, а Джек не поддавался. Он оттягивал момент, дразнил и терзал мою ноющую плоть, пока я не начала хриплым шепотом умолять его сделать это сейчас, повторяя «Я готова, сейчас, сейчас…»

Он перекатил меня на спину и широко развел ноги. Я покорно повиновалась, со стоном, полным предвкушения, приподняв бедра.

Он вошел в меня, и весь мир словно замер, когда я почувствовала первое осторожное проникновение. Я стиснула его плечи, впиваясь ногтями в его кожу. Джек скользнул глубже, шепча, что будет осторожным, что нужно только расслабиться, расслабиться… а потом проник еще глубже и замер, я почувствовала, как постепенно поддается мое тело.

Его лицо было совсем рядом с моим, глаза потемнели и заблестели. Он откинул волосы с моего лба.

— Тебе придется ко мне привыкнуть, — прошептал он. И я зачарованно кивнула.

Его губы снова накрыли мои. Он проникал во влажное тепло моего тела, нежный, каким может быть только очень крупный мужчина. Он отзывался на каждый вздох и биение сердца, пытаясь отыскать идеальный угол проникновения, и когда ему это удалось, я беспомощно вскрикнула.

Джек почти замурлыкал от удовольствия.