Джек, казалось, знал точно, о чем я думаю. Он медленно улыбнулся.

— Не будь таким самодовольным, — сказала я ему.

— Я не самодовольный. Это просто улыбка.

Официантка провела нас к угловому столику у окна, и Джек положил люльку Люка на стул рядом с моим. Усадив меня, Джек протянул мне небольшой голубой пакет с тонкими ручками.

— Что это? — спросила я.

— Это для Люка.

Я залезла в пакет и вынула маленький грузовичок для малышей. Он был мягким и пластичным, сшитым из материалов различной текстуры. Колеса издавали шуршащий звук при их повороте. Я попробовала потрясти игрушку и услышала грохочущий звук. Улыбаясь, я показала игрушку Люку и положила ее ему на грудь. Он сразу же начал ощупывать новую интересную вещь своими крохотными пальчиками.

— Это — грузовик, — сказала я малышу.

— Автомобильный фронтальный погрузчик, — предложил мне свою помощь Джек.

— Спасибо. Я надеюсь, что теперь мы сможем избавиться от девчачьего кролика.

Наши взгляды соединились, и я обнаружила, что улыбаюсь ему. Я все еще могла чувствовать то место на щеке, куда он меня поцеловал.

— Ты лично говорил с Марком Готтлером? — спросила я.

В глазах Джека блеснул смешок.

— Обязательно нужно начинать с этого?

— А с чего мы должны начать?

— Ты не могла меня спросить, например: «Как прошло твое утро?» или «Что для тебя значит прекрасный день?»

— Я уже знаю, что для тебя значит прекрасный день.

Он изогнул бровь, как будто это его удивило.

— Правда? Давай я послушаю.

Я собиралась сказать что-то дерзкое и смешное. Но посмотрев на него, я решила ответить серьезно.

— Гм, я полагаю, что это был бы коттедж на пляже…

— Мой прекрасный день включает женщину, — заметил он.

— Ладно. Есть подруга. Очень неприхотливая.

— Я не знаю таких.

— Вот почему эта тебе так нравится. И коттедж, кстати, деревенский. Ни кабельного, ни радио, и вы оба выключили свои мобильные телефоны. Вы вдвоем прогуливаетесь утром по пляжу, возможно, купаетесь. И ты собираешь цветные морские камешки, чтобы затем положить их в банку. Позже, вы вдвоем едете на велосипедах до города, и направляетесь в магазин снаряжения и покупаете вещи для рыбалки… что-то вроде наживки…

— Мух, не наживку, — ответил Джек, взгляд которого не отрывался от моего лица. — Обманки Лефти.

— Для какой рыбы?

— Для красной.

— Чудесно. Значит, потом ты отправляешься рыбачить…

— Девушка тоже?

— Нет, она остается, и будет читать.

— Ей не нравится рыбалка?

— Нет, но она считает, что это хорошо для тебя и она говорит, что это здорово, иметь разные интересы, — Я запнулась. — Она завернула очень большой сандвич и пару банок пива для тебя.

— Эта женщина мне нравится.

— Ты выходишь в море на лодке, а потом приносишь домой знатный улов и жаришь его на гриле. Ты и твоя женщина ужинаете. Вы сидите, задрав ноги, и разговариваете. Иногда вы замолкаете, чтобы послушать звуки приближающегося прилива. Потом вы идете на пляж с бутылкой вина, и сидите на одеяле, глядя на закат, — закончила я и ожидающе посмотрела на него. — Как это было?

Я подумала, что Джека это позабавит, но он смотрел на меня с ошеломляющей серьезностью.

— Чудесно. — А потом он тихо смотрел на меня, как будто пытаясь разгадать сложную загадку.

Официантка подошла к нам, описала фирменные блюда, приняла наш заказ на напитки, и оставила нам корзинку с хлебом.

Потянувшись за стаканом воды, Джек стер большим пальцем остаток конденсата на стакане. Потом он посмотрел на меня, как будто бросая вызов.

— Моя очередь, — сказал он.

Я улыбнулась, забавляясь.

— Ты собираешься угадать мой прекрасный день? Это слишком просто. Все, что в нем будет — это затычки для ушей, жалюзи на окнах и двенадцать часов сна.

Он не обратил на внимания на это.

— Чудесный осенний день…

— В Техасе нет осени. — Я потянулась за кусочком хлеба с крупинками базилика, впечатанными в него.

— Ты в отпуске. Там осень.

— Я сама или с Дэйном? — поинтересовалась я, макая краешек хлебца в крошечное блюдечко с оливковым маслом.

— Ты с парнем. Но это не Дэйн.

— Дэйн не является частью моего прекрасного дня?

Джек медленно покачал головой, глядя на меня.

— Новый парень.

Откусив кусочек плотного, вкусного хлеба, я решила посмеяться над ним.

— А где я и тот новый парень проводим отпуск?

— В Новой Англии. Вероятно, Нью-Гемпшир.

Заинтригованная, я размышляла над этой идеей.

— Я никогда не была настолько далеко на севере.

— Вы остановились в старом отеле с верандами, и канделябрами, и садами.

— Это звучит хорошо, — признала я.

— Ты и этот парень едете в горы, чтобы взглянуть на цвет листьев, и вы нашли маленький городок, где проходит фестиваль ремесел. Вы останавливаетесь и покупаете пару пыльных старых книг, кучу сделанных в ручную рождественских украшений, и бутылку настоящего кленового сиропа. Вы возвращаетесь в отель и немного спите, с открытыми окнами.

— Ему это нравится?

— Обычно нет. Но для тебя он сделает исключение.

— Мне нравится этот парень. Так что происходит, когда мы проснемся?

— Вы одеваетесь на ужин и спускаетесь в ресторан. За столиком рядом с вашим сидит пожилая пара, которая, кажется, жената, уже по меньшей мере, лет пятьдесят. Ты и этот парень по очереди пытаетесь угадать секрет такого долгого брака. Он говорит, что для этого нужно много великолепного секса. Ты говоришь, что можно так долго быть с тем, кто заставляет тебя смеяться каждый день. Он говорит, что может и то, и другое.

Я не могла не улыбнуться.

— Он очень уверен в себе, не так ли?

— Да, но тебе это нравится в нем. После ужина, вы оба танцуете под живую оркестровую музыку.

— Он умеет танцевать?

Джек кивнул.

— Мать заставила его брать уроки, когда он был в начальной школе.

Я автоматически откусила еще хлеба, и спокойно жевала. Но внутри, я чувствовала себя пораженной, полной неожиданной тоски. И я поняла проблему: никто из моих знакомых не устроил бы такой день для меня.

Этот мужчина, подумала я, мог бы разбить мне сердце.

— Это забавно, — легко заявила я, занимаясь Люком, переставляя грузовичок. — Ладно, что сказал Готтлер? Или ты разговаривал с его секретарем? У нас будет встреча?

Джек улыбнулся при резкой смене темы.

— В пятницу утром. Я разговаривал с его секретарем. Когда я упомянул о сохранении договоренностей, она попыталась переключить меня на другой отдел. Поэтому я решил, что это личный вопрос, и я мог бы присоединиться к церкви.

Я скептически посмотрела на него.

— Марк Готтлер согласится лично встретиться с тобой, в надежде, что ты присоединишься к пастве?

— Разумеется, так он и поступит. Я публичный грешник с громадным количеством денег. Меня захочет любая церковь.

Я рассмеялась.

— А ты разве уже не принадлежишь к одной?

Джек покачал головой.

— Мои родители были из двух разных церквей, поэтому меня растили как баптиста и методиста. В результате, я никогда не был вполне уверен, можно ли танцевать на публике. И какое-то время я думал, что Пост — это что-то, что убирают с куртки.

— Я — агностик, — поведала я ему. — Я бы стала атеисткой, но я верю в двойные ставки.

— Мне самому нравятся маленькие церкви.

Я бросила на него невинный взгляд.

— Ты имеешь в виду, что находящиеся на ста семидесяти пяти тысячах квадратных футов телестудии с гигантскими плазменными экранами с современными звуковыми и осветительными системами не заставляют тебя чувствовать себя ближе к Богу?

— Я не уверен, что мне стоит приводить такую маленькую язычницу, как ты, в «Вечную Истину».

— Могу поспорить, что вела жизнь целомудреннее твоей.

— Во-первых, дорогуша, это не говорит ни о чем. Во-вторых, переход на высший духовный уровень похож на повышение уровня кредитования. Ты получаешь больше очков за греховность и последующее раскаяние, чем при отсутствии подобной истории вообще.