Грейси Лейн явилась в Рим, чтобы найти своего отца.

Прищурив усталые глаза, она смотрела на таинственную воду фонтана Треви. Грейси уже бросила в нее монетку, и по местному поверью ей предстояло когда-нибудь снова вернуться сюда.

В ее ладони была зажата вторая монетка. Эта монетка должна была исполнить ее желание. Самой найти отца не удалось, от австралийского посольства тоже не было никакого толку, так что единственной надеждой Грейси осталась только эта монетка.

— Хочу найти Антонио Грациано, — громко сказала Грейси, повернулась спиной к фонтану, бросила монетку через левое плечо и прислушалась к мягкому всплеску.

Мраморный Нептун улыбался своей извечной приветливой улыбкой, и если это не он четверть века назад вдруг ожил и встретился с девятнадцатилетней тогда матерью Грейси, то ее последнее загаданное желание никаким результатом не увенчалось.

Грейси слабо улыбнулась этой мысли, хотя она означала, что больше идти ей некуда. В банке лежат какие-то жалкие несколько евро, общежитие оплачено только на одну ночь, денег хватит лишь на дорогу до аэропорта Да Винчи. Остается только позвонить в авиаагентство, чтобы в ее билет с открытой датой вписали завтрашний день.

Грейси бессильно опустилась на низкий парапет. Ноги гудели, сердце ныло, казалось, болели даже волосы.

Но это была еще не причина для слез. Просто ее покинуло мужество, как раз когда оно нужнее всего. Грейси ни разу не плакала после того страшного звонка от отчима. Было не до того, надо было держаться ради обезумевшего от горя отчима, ради брата и сестры.

Но в Риме она одна. Не для кого больше держаться, кроме самой себя, и все же она до сих пор не выплакалась. Грейси закрыла лицо руками и дала волю слезам.

Счастье отвернулась от нее.

Кто-то дотронулся до ее колена. Грейси подпрыгнула, небось, какой-нибудь маленький попрошайка, они во множестве крутятся у фонтана в надежде поживиться монеткой, а то и залезть в открытую сумочку. Однако перед ней стояла не попрошайка, а очень даже хорошо одетая маленькая девочка.

Грейси вытерла слезы. Она словно смотрела на собственное изображение в детстве, матовая кожа, блестящие черные кудряшки, серьезные синие глаза, вот только на носу и щеках не было знаменитых австралийских веснушек. Этими веснушками Грейси в детстве очень гордилась, ведь это было единственное, что связывало ее с белобрысыми товарищами по школе.

— Привет, малышка, — сказала Грейси, обретя дар речи.

Девочка помолчала, вдумываясь в английские слова, потом ответила.

— Привет, — тоже по-английски, хотя и с сильным итальянским акцентом. — Меня зовут Мила.

— Очень рада, Мила. Я, Грейси.

Мила не улыбалась, но и не хмурилась, она просто смотрела на Грейси, наклонив голову набок.

— С вами все о'кей?

Грейси усмехнулась.

— О'кей, конечно. Спасибо, что спросила.

С кем, интересно, эта малышка? Грейси посмотрела по сторонам. Кругом толпился народ: туристы, бросающие монетки в фонтан, местные, пытающиеся всучить им открывашки для бутылок с изображением Папы, монашки, пробирающиеся парами между торговцами, молодые парни, готовые «подарить» розу в обмен на один евро.

— Где твоя мама? — спросила Грейси, беря девочку за руку.

— На небе, — серьезно ответила та.

Грейси бросила на нее быстрый взгляд. Кажется, у них много общего.

— Ну, хорошо, а твой папа? Он здесь?

Мила кивнула.

— Ты можешь мне его показать?

Показывать не пришлось. В тот же миг взгляд Грейси остановился на высоком мужчине, торопливо пробирающемся сквозь толпу, вытянув шею, чтобы увидеть что-то поверх голов.

Сердце Грейси пропустило удар. Он был потрясающе красив, что не портило даже выражение сдерживаемого ужаса на лице. На нем был безукоризненный костюм, полы расстегнутого длинного пальто развевались от быстрой ходьбы. Темные волосы были немного длиннее, чем этого требовала мода, однако это смотрелось неплохо. Глаза горели так ярко, что невозможно было разобрать, какого они цвета.

Грейси тряхнула головой, освобождаясь от внезапно охватившей ее неведомой силы, потянувшей ее к отцу девочки. Она в Италии, вот и все.

Ее всегда привлекало все итальянское, а уж когда она впервые посмотрела трилогию «Крестный отец», увлечение это превратилось в настоящую манию. После она столько раз смотрела эти фильмы, что могла пересказать слово в слово целые диалоги. То, что это выводило из себя ее мать, лишь делало все итальянское еще притягательнее.

— Mi scusi![1] — Грейси отчаянно замахала рукой, другой хватая девочку за талию и поднимая повыше.

— Папа! — закричала Мила и тоже стала махать. — Папа! Vieni qui![2]

Мужчина повернулся словно сверхчувствительный радар, настроенный на этот голосок. Вот он заметил дочь, выражение ужаса на его лице сменилось облегчением, и он стремительно приблизился к Грейси, подхватил дочь на руки и крепко прижал к себе, безумолчно говоря что-то по-итальянски. Насколько Грейси могла понять, он отчитывал дочь, но совсем не строго, потому что девочка все время хихикала.

Вблизи мужчина был воистину великолепен, на десяток дюймов, если не больше, превосходя ростом обожаемого Грейси Аль Пачино, а чертами лица мог дать сто очков вперед Микельанджелову Давиду.

Мила, как только отец опустил ее на землю, быстро заговорила по-итальянски, показывая на Грейси. Мужчина наклонился, внимательно слушая, потом поднял на нее темные глаза.

Растопленный черный шоколад, подумала Грейси, разглядев, наконец, цвет этих глаз.

Взяв дочь за руку, он выпрямился, продолжая серьезно смотреть на нее, словно хотел запечатлеть в памяти ее лицо. У Грейси екнуло сердце.

Но вот уголки его прекрасно очерченных губ приподнялись в легкой улыбке.

— Ciao, — сказал он глубоким, чувственным голосом. — Grazie per…[3]

Грейси выставила перед собой ладони, и он умолк.

— Я non comprende[4]. — Она ткнула пальцем себе в грудь. — Австралия. Я не parle[5] хорошо italiano[6]… — На этом Грейси исссякла и вдруг обнаружила, что качает головой и вертит перед собой руками, да и вообще похожа на сумасшедшую, а отец девочки смотрит на нее, и по его милому лицу все шире расплывается улыбка.

— Лука Сиракуза, — сказал мужчина, протягивая руку.

— Грейси Лейн, — ответила она.

Он легко поклонился и отпустил ее пальцы, продолжая глядеть на нее веселыми глазами. Грейси почему-то стало жарко. Мила схватила ее за вторую руку и тут же запрыгала, заплясала, напевая что-то себе под нос.

— Вы австралийка, мисс Лейн? — спросил Лука на безупречном английском.

―Да.

— А я принял вас за римлянку. Вы не похожи на других туристов, которые ходят, вытаращив глаза.

Грейси хотела улыбнуться, но сердце снова забилось часто-часто. Ну, конечно же она похожа на итальянку! В этом-то вся и проблема!

— Вообще-то я итальянка и есть, правда, наполовину.

— А языка не знаете?

Грейси взмахнула рукой.

— Могу только купить билет да кусок пиццы.

— Я хотел сказать, как я вам благодарен за то, что нашли мне Милу. Она такая непоседа, сам не понимаю, о чем я думал, ведя ее сюда.

Грейси посмотрела, куда показывал Лука, и в первый раз с той минуты, когда появился этот ослепительный мужчина, затмивший все вокруг, осознала, что стоит перед прекрасным фонтаном Треви.

— Наверное, думали привнести немножко чуда в ее жизнь, — сказала она.

Даже в том смятенном состоянии, в каком она находилась, античная красота фонтана поразила ее до глубины души.