Встретимся завтра в восемь вечера у конюшни Пемброк-хауса. Если вы не придете, я буду вынужден раскрыть глаза Уэлсли на наши отношения.

Искренне ваш, Хэррисон».

— Господь всеблагой! — вскричала Фиона, отодвигая письмо в сторону и обращаясь к падчерице: — Что у тебя было с этим человеком, Виктория? Если верить тому, что написал Гилфорд, ты хотела с его помощью разрушить ваш с Майлзом брак!

— Клянусь, у нас с Гилфордом ничего нет и не было! — вспылила Виктория. — Уж и не знаю, Фиона, что он вбил себе в голову. Ты и сама все отлично знаешь. Стоило, правда, Майлзу начать за мной ухаживать, как Гилфорд повел себя так, будто мы с ним обручены.

Фиона с тревогой глянула на падчерицу.

— По-видимому, Хэррисон считает, что между вами было нечто большее, чем дружеская привязанность. И еще — не кажется ли тебе, что в письме Гилфорд тебе угрожает? Нет уж, дорогая, изволь сообщить обо всем Майлзу — пусть он разбирается с этим делом.

Виктория вздохнула.

— Не хочу я впутывать в это дело Майлза. Он никогда не любил Хэррисона Гилфорда, и я боюсь, что, если расскажу ему о проделках Хэррисона, между ними вспыхнет ссора. Трудно предсказать, чем это закончится.

— Очень может быть, — согласилась Фиона, — но ведь должен кто-то дать понять Гилфорду, что его поведение нетерпимо. Между прочим, это входит в обязанности мужа.

— Если не обращать на письма внимания, Хэррисон со временем одумается и прекратит их посылать.

— Позволь мне в этом усомниться, — холодно сказала Фиона. — Сколько уже таких записок ты получила?

— Пять.

— Похоже на то, что их содержание с каждым разом становится все более вызывающим… Нет, не верю я, что Гилфорд исправится. Прошу тебя, покажи Майлзу хотя бы это последнее. Повторяю, заботиться о чести семьи должен муж.

Виктория опустила глаза и принялась со всем тщанием изучать носки своих туфель. При этом она не торопилась давать обещания.

— Виктория, — снова напустилась на молодую женщину мачеха, — обещай мне, что расскажешь обо всем Майлзу!

— Так и быть, — сказала Виктория. — С Майлзом я поговорю.

— Сегодня же!

Виктория лукаво посмотрела на мачеху.

— Сегодня не смогу. Как ты знаешь, вечером виконтесса дает бал, и я опасаюсь, что мои откровения испортят торжество.

Поколебавшись, Фиона нехотя кивнула.

— Хорошо. Но завтра утром ты обязательно расскажешь обо всем Майлзу. Обещаешь?

Виктория тяжело вздохнула:

— Хорошо, Фиона. Обещаю.

— Леди и джентльмены! Если вы на минутку подойдете к нам с Викторией, мы сообщим вам кое-что интересное.

Все триста человек, которые откликнулись на приглашение виконтессы, как по команде повернули головы и уставились на Майлза, стоявшего на невысоком помосте в дальнем конце просторного зала.

Идея устроить бал в честь отъезда Фионы и близняшек принадлежала Регине. Несмотря на то, что эта мысль пришла в голову виконтессе незадолго до отъезда и приглашения были разосланы в самый последний момент, в маноре Уэлсли собралась чуть ли не вся округа.

Майлз притянул Викторию к себе и в ответ на ее вопросительный взгляд одарил жену ободряющей улыбкой. Обратившись затем к гостям, он произнес:

— Прежде всего я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы почтили своим присутствием наше небольшое семейное торжество. Давайте все вместе пожелаем доброго пути леди Фионе, леди Джорджии и леди Каролине, которые в самое ближайшее время отправляются в путешествие за океан.

Повернувшись к Фионе, которая стояла неподалеку с затуманенными от слез глазами, Майлз отвесил ей короткий поклон и сказал:

— Хочу лично поблагодарить вас, леди Фиона, за тепло и заботу, которыми вы многие годы окружали мою жену. Не секрет, что мачеха и падчерица редко ладят между собой, но ваши с Викторией отношения явились приятным исключением. Вы любили ее, как родная мать, и сделались для Виктории близким и родным человеком. Хотя теперь вы будете жить на другом конце света, мы с женой всегда будем хранить память о вас в наших сердцах и непременно приедем в Виргинию, чтобы вас навестить.

Майлз на мгновение отвел взгляд от толпы и, подмигнув Виктории, прошептал:

— И это произойдет куда быстрее, нежели думает Фиона.

Подняв повыше припасенный заранее бокал с шампанским, он воскликнул:

— Дамы и господа! Выпьем за леди Пемброк и ее дочерей. Пусть их плаванье будет удачным, и пускай жизнь на новом месте вознаградит их за все тяготы, какие доведется перенести за время путешествия!

Разряженная толпа в едином порыве подхватила слова Майлза, и триста хрустальных бокалов со звоном соприкоснулись:

— За леди Пемброк и ее дочерей!

Пригубив шампанское, гости опять воззрились на Майлза.

— Ага! — воскликнул он и расплылся в улыбке. — Стало быть, вы догадались, что это еще не все?

В ответ гости добродушно рассмеялись.

Майлз обнял за плечи Викторию и торжественно произнес:

— Жена наверняка на меня рассердится, но я не могу не поделиться с вами новостью, которая сделала меня счастливейшим из смертных. Я рад во всеуслышание заявить перед этим почтенным собранием, что в мае следующего года мы с леди Викторией ожидаем первенца!

Услышав новость, гости загудели, как пчелы, и миг спустя весь зал разразился шквалом рукоплесканий. Мери Уэлсли прижала к щекам ладони и с восторгом посмотрела на Регину, которая от слов Майлза просто просияла.

Фиона радостно вскрикнула и устремилась к падчерице и зятю, чтобы заключить их в объятия. Джорджия и Каролина замерли на месте и принялись утирать светлые слезы счастья. Джеймс ухмылялся и непрестанно бросал на своего старшенького исполненные торжеством взгляды.

Виктория единственная из всех не знала, плакать ей или смеяться. На самом деле она не собиралась никому сообщать о своей беременности еще, по крайней мере, месяц, хотя сомнений в том, что она понесла, у нее уже не было. Выступление Майлза спутало все карты, и теперь ей оставалось лишь улыбаться и принимать поздравления, которые сыпались на нее со всех сторон.

Только один человек не улыбался и не спешил к молодым с поздравлениями — Хэррисон Гилфорд.

Когда Виктория разглядела его в толпе, лицо Хэррисона, до неузнаваемости искаженное гневом, походило на маску злодея из древнегреческого театра.

Не на шутку испуганная этой зловещей маской, Виктория поспешно обратилась к Майлзу:

— Пригласи меня танцевать, поскорее!

Майлз недоуменно посмотрел на жену.

— Что-нибудь не так, Тори? Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я раскрыл наш маленький секрет?

— Нет, — сказала молодая женщина, глянув через плечо на Хэррисона Гилфорда, который не сводил с нее злобного взгляда. — Просто мне нужно немного размяться.

Майлз никак не мог взять в толк, отчего супруга вдруг занервничала.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — озабоченно спросил он.

— Просто чудесно, — пробормотала она сквозь зубы. — Говорю же тебе, мне хочется танцевать — вот и все.

Майлз покачал головой, чуя неладное, но решил не настаивать на своем и исполнить ее желание.

— Вы позволите пригласить вас на вальс, миледи?

Виктория с облегчением вздохнула и, положив Майлзу на плечо руку, закружилась с ним в танце.

Не успели они сделать и одного тура, как кто-то весьма чувствительно толкнул Майлза в плечо. Он хорошо помнил давний бал у Пемброков, а потому ничуть не удивился, когда, обернувшись, увидел Хэррисона Гилфорда.

Взгляды их скрестились.

— Что вам угодно, Гилфорд?

— Да вот, хочу потанцевать с Викторией, — холодно произнес Хэррисон. — Поскольку меня не пригласили на свадьбу, у меня не было возможности поздравить ее с законным браком… Теперь же, как выяснилось, вы с Викторией сделали следующий шаг — зачали, так сказать, наследничка, — тут Хэррисон гаденько усмехнулся. — Или, может быть, я ошибаюсь, и все обстояло по-другому? Я имею в виду последовательность событий. А, Уэлсли? Может, вы сначала обрюхатили подружку, а потом уже отправились к аналою?