А ехали мы вдоль фронта. Там, слышу, гремит. Нет, говорю ребятам, рано радуетесь. И на душе как-то неспокойно. Если бы штабные девчата ничего не сказали, спокойнее бы себя чувствовали. А тут разволновались. Неужели, думаю, и правда домой живым вернусь?
Едем себе дальше. Въезжаем в деревню. А в деревне пусто. Тишина. Где полк? Узнаем: полк наш часа два как вступил в бой. Вот тебе и конец войне. Вот тебе и победа.
Сердце мое заколотилось. Так нам уже не хотелось воевать! Жутко как не хотелось. Думаю: всю войну провоевал, а тут, может, в последнем бою пуля найдет… Под Зайцевой горой выжил, не замерз. В чужих валенках выжил! Под станцией Зикеево санитары выволокли полуживого. От тифа не умер. А тут, в самом конце…
Но что поделаешь? Пошли к передовой. Не будешь же в тылу отсиживаться, когда там, впереди, твои товарищи дерутся. Может, гибнут без нашей поддержки. Перешли дамбы. Несколько раз на мостах ждали очереди, чтобы проехать вперед со своими минометами. А противник занимал соседнюю деревню, и снаряды оттуда так и летят. Большой калибр. Так и проходят над головой с жутким шорохом. Падают глубоко в тылу. Вслепую бьют.
К утру соединились со своим батальоном.
Рассвело. Я приказал ребятам отрыть огневые. И сам себе окоп копаю. Посматриваю в сторону немцев. И вдруг мимо идет капитан. Идет свободно, не прячется, головы не пригибает. По передовой так не ходят. Посмотрел на меня, остановился. И говорит: «А ты что делаешь, старший лейтенант?» – «Как что? – говорю. – Ты что, первый день на войне? Огневые отрываем. Как положено». – «Первый не первый, – говорит капитан, – а что последний – это уж точно. Война-то кончилась!» – «Как кончилась?» Ребята мои сбежались в кучу, рты разинули, стоят ждут. «Хорошо, – говорю, – если и вправду кончилась. А если еще воевать… Если воевать, то лучше уж заранее и как следует огневые отрыть, чтобы быть готовым и людей зря не положить». Капитан усмехнулся на мои слова и пошел себе дальше. Я и верю, и не верю тому капитану. Думаю: один раз мы уже про победу слышали…
А утро наступает такое хорошее! Теплое. Запахи весенние, добрые. Земля свежая, умытая. Благодать, а не утро!
И вдруг вверх взлетели ракеты. Много ракет. Разных цветов – красные, зеленые, белые… Что такое ракета, я тоже знаю: или в атаку идти, или нас атакуют. Но тут букетами летят! Прямо цветами рассыпаются в небе! Ну, думаю, наверное, и правда конец войне.
Стал я смотреть в бинокль. Пристально смотрю в сторону противоположной деревни, где засели немцы. У нас-то, думаю, победа, а у них что? Вижу: мостик штормовой между нашей и их деревней, и там, за мостиком, виднеется белое полотнище. Сдаются! Твою мать! – сдаются! Тишина. Ни голоса, ни выстрела. И верится уже, что все, конец войне, и не верится. До слез!
Тут вышел заместитель командира полка по политчасти. С ним полковая разведка. И уходят они по тому мостику в деревню. Прямо к немцу пошли. Долго их не было. Мы уже стали беспокоиться: вдруг, думаем, сейчас подпустят поближе и расстреляют? Но выстрелов не было. Расстояние между нашими деревнями метров восемьсот. И вот через час-полтора, видим, идут. Немцы – сюда, а наши – туда. Наши смеются. Победа! Все! Взяли мы их! Взяли! А немцы понурые.
Вот тут-то я и понял окончательно, что все, дожил все-таки до победы. Живой остался. Эх, как мы радовались! Это передать словами нельзя.
