— Экий вы глупец, — прозвучало вдруг у него за спиной.
Джеймс вскочил, саквояж повалился на бок.
— Вы же сами сказали…
— Я всего лишь намекнул, что вам стоит попробовать разговорить нашу даму. Замки ломать я отнюдь не советовал. — Сен-Жермен укоризненно покачал головой. — С таким же успехом можно было бы написать на всех стенах: мы вас подозреваем! Боже, если бы мне понадобилось вскрыть саквояж, я бы и сам это сделал Джеймс, вы все же хоть иногда думайте что творите.
Явная справедливость упреков лишь подогрела раздражение журналиста.
— А я полагал, что верно вас понял, — с вызовом сказал он.
— Ладно. — Сен-Жермен наклонился и с большой осторожностью задвинул саквояж под кровать. — Кстати, если вас это утешит, я уже изучил этот замок, правда, при менее сомнительных обстоятельствах. Он не такой простенький, каким кажется. А под ним упрятан еще один запирающий механизм, тот много сложнее.
— Насколько? — резко спросил Джеймс.
— Там надобны два ключа. Не знаю почему, но мне пока не хочется его трогать. — Граф двинулся к двери. — Нам пора. Мадам Кунст еще ужинает, но она насыщается быстро и может нас здесь застать. Сомневаюсь, что мы сумеем убедительно оправдать свое вторжение в отведенные ей покои.
Джеймс неохотно позволил графу себя увести, хотя в нем кипели иные идеи. Их он и не преминул высказать, спускаясь по лестнице в холл.
— Почему бы нам просто не влезть в эту сумку, а потом не сказать, что к этому нас побудила необходимость?
— Джеймс, вы ведь умны, а несете такой вздор. Почему я должен действовать столь опрометчиво? Чем может быть обоснована ваша необходимость? И какой выйдет из этого прок? — Сен-Жермен поднял брови и замолчал, давая возможность американцу раскинуть мозгами.
— Ну, — сказал тот наконец, — мы бы узнали, что в этом саквояже.
— Верно. И потеряли бы при этом лицо. — Граф нахмурился, потом, улыбнувшись, сказал: — Джеймс, я понимаю, что вы вполне искренне стремитесь решить эту проблему. Я тоже думаю, с какого боку к ней подобраться.
На мировую журналист не пошел.
— Вы противитесь очевидному, так что…
— Противиться очевидному в общем в моем стиле, — сардоническим тоном откликнулся граф. — Джеймс, прошу вас, не предпринимайте более ничего радикального. Просто поиграйте с мадам в карты, послушайте, о чем она говорит и, главное, о чем спрашивает. Завтра утром я скажу ей, что договорился о доставке ее в Ниццу, к тому пароходу, что уходит в Шотландию. Возможно, она после этого начнет шевелиться и как-нибудь выдаст себя.
— А что, если ей только того и надо? — спросил Джеймс.
— Тогда все пойдет своим чередом Роджер уже получил разрешение на поездку, договорившись с властями. Бюрократия, знаете ли, даже в военное время бывает порой гибка. — Граф положил ладонь на локоть американца. — А до тех пор, пожалуйста, постарайтесь контролировать свои чувства. Если окажется, что мы всего лишь охвачены приступом шпиономании, будем считать, что нам повезло.
Джеймсу, разбитому по всем пунктам, возразить было нечего, а потому он только кивнул и отправился в комнату для карточных игр — дожидаться мадам Кунст.
— Благодарю вас, господин граф, — вяло произнесла мадам Кунст, отодвигая чайную чашку.
— Пустое, мадам. Скоро все ваши треволнения останутся позади. Вы ведь, насколько я понимаю, к этому и стремитесь.
— Да, конечно. — Беженка кашлянула. — Я просто удивлена, как быстро вам удалось все устроить. Это ведь очень непросто, по нынешним временам.
— В таких случаях лучше действовать быстро, — многозначительно произнес Сен-Жермен.
— Как это любезно, — пробормотала она и кашлянула еще раз.
— Что-то не так, мадам Кунст?
— Легкое недомогание, ничего больше. — Беженка неуверенно улыбнулась.
— Мне не хотелось бы думать, что вы нас покинули нездоровой.
— Нет, не думаю, что это серьезно. Горло, знаете ли… реакция на прохладу.
— В горах довольно прохладно, — вежливо покивал Сен-Жермен. — Уверен, у нас есть аспирин, но вряд ли сыщется что-то другое. Хотите, я велю Роджеру вам его принести?
Женщина поднесла руку к горлу, помедлила и уронила ее на колени.
— Сейчас, пожалуй, не стоит. Если через часок-другой неприятные ощущения не пройдут, тогда, конечно, придется принять одну-две таблетки.
— Прекрасно. Пока же советую употребить это время для отдыха. Путь к побережью неблизкий и непростой. — Граф поклонился и покинул гостиную, сопровождаемый сухим кашлем мадам.
— Она заявляет, что плохо себя чувствует, — сообщил Роджер через какое-то время. — Спросила чаю, я подал его и сказал, что с удовольствием отвезу ее в Ниццу. Она разыграла радость, но прибавила, что, кажется, приболела и вряд ли с легкостью сможет перенести превратности дальней поездки.
— Она и при мне покашливала, — заметил буднично Сен-Жермен. — Похоже, ей не очень-то хочется ехать.
— Ах, оставьте, — возразил, передернувшись, Джеймс, осуждающе глядя на хорошо спевшихся хозяина и слугу. — Может, она и впрямь прихворнула. Ей много чего пришлось пережить.
— Все так. Возможно, к ней прицепилась простуда, — согласно кивнул Сен-Жермен. — Но если бы вы, например, так же, как и она, стремились добраться до заветной Шотландии, разве вас удержал бы какой-то недуг?
— Женщины по натуре слабы, — заупрямился Джеймс, явно решив отстоять свою точку зрения. — При общем нервном и физическом истощении справиться с хворью не так-то легко.
В темных глазах оппонента заискрилась усмешка.
— Вы именно это и держали в уме, когда пытались обыскать ее саквояж? Ну-ну, Джеймс. Вскоре наши сомнения разрешатся.
— Каким образом, хотелось бы знать? — Журналист был столь раздражен, что не пытался завуалировать это.
— Проверим, больна ли наша дама на деле. Я сейчас предложу ей сильнодействующее лекарство. Если она примет его, хорошо. Если нет, меня это очень насторожит. — Граф потер подбородок. — Джеймс, я знаю, вы человек своенравный, стремящийся к лидерству, но будет разумнее, если первый ход сделаю я. А потом уже к ней заглянете вы. Только первый ход мой. Согласны?
— Вы словно считаете, что я могу ее предупредить, — резко ответил американец. — Я потерял бы работу, если бы не умел держать язык за зубами.
— Я понимаю, — кивнул Сен-Жермен. — Но вы альтруист по натуре, и человек коварный и хитрый легко может воспользоваться этой вашей слабинкой. Не поддавайтесь чувству ложного сострадания — вот все, о чем я прошу.
Прежде чем Джеймс собрался ответить, Роджер, сделав шаг к двери, спросил:
— Мне готовить «бугатти»?
— Ну разумеется. Машина понадобится. Не мадам Кунст, так кому-то из нас.
— Предвидятся сложности? — против своей воли спросил журналист.
— Трудно сказать. — Сен-Жермен устало вздохнул. — Итак, к делу. Джеймс, поскучайте где-нибудь минут сорок, а потом, если захочется, можете нанести визит нашей больной. Чтобы, например, пожелать ей легкой дороги.
— После вашей изуверской проверочки? — язвительно вскинулся Джеймс.
— Посмотрим, как она отреагирует на нее, — прозвучал холодный ответ.
Джеймс сухо кивнул, потом повернулся на каблуках и отправился в библиотеку, чтобы, обложившись старофранцузскими текстами, попытаться проникнуть в их смысл. Все лучше, чем нервно мерить шагами пустынные коридоры, изнывая от сознания собственной бесполезности в затеянной чокнутым графом игре.
— Как вы себя чувствуете, мадам Кунст?
— Мне лучше, — вяло ответила гостья.
— Надеюсь, ведь разрешение на выезд из округа действует лишь двадцать четыре часа. Новый пропуск выправить будет труднее. — Визитер наклонился к постели. — Я могу договориться, чтобы вас завезли к доктору, однако это будет сопряжено с расспросами и…
Мадам Кунст покраснела.
— Мне не хотелось бы сталкиваться с докучливыми формальностями.
— Мне тоже. Тогда, если вы не против, я позабочусь, чтобы в машине были аспирин, бренди и несколько теплых пледов. Это, конечно, условный комфорт, но полный будет возможен, пожалуй, только в Шотландии. — Граф улыбнулся сочувственной полуулыбкой.
