— Не разберу, чьи они, — тихо сказал, он.

— Американские или английские бомбардировщики. Возвращаются с ночного рейда.

— Они забираются так далеко?

— Это бывает. Вы просто пока еще обращаете мало внимания на мир вокруг вас.

— Верно, — признал Джеймс, глядя, как граф задвигает щеколду. — К чему такие предосторожности?

— От любопытных. Жизнь аристократов весьма притягательна для местных крестьян. У них ведь мало каких-либо развлечений. Они очень угрюмые, скрытные люди, каждый из них за внебрачную связь забьет до смерти грешную дочь. Однако господа — существа другого полета. Нынешние крестьяне, как и их предки, даже гордятся похождениями своих феодалов и, если потребуется, готовы положить за них жизнь.

Они вошли в кухню. Роджер, потрошивший цыпленка, едва не выронил нож.

— Я и не знал, что вы выходили, — озадаченно сказал он.

— Джеймс прогуливался, а я ходил проверять ворота, — пояснил Сен-Жермен. — Возможно, тебе стоит покупать цыплят у мадам Саэжан. Мирель сказала, что она бедствует.

Роджер кивнул.

— Сегодня я загляну к ней. — Он наклонился и понюхал цыпленка. — Они теперь кормят птицу всяческой дрянью.

— Ты можешь разводить и выращивать цыплят сам.

— Нет, — возразил Роджер. — Лучше приобретать их. Такой поворот не понравится людям, а мы — иностранцы, не стоит о том забывать. — Он принялся ловко разделывать тушку длинным тяжелым ножом.

— А что мадам Кунст?

— Никаких новостей. Я никак не могу осмотреть содержимое ее саквояжа. Он слишком тяжелый, гораздо тяжелее, чем должен бы быть.

— Ладно. — Сен-Жермен повернулся к американцу. — Идемте, Джеймс. Роджер привык есть в одиночестве, не будем ему мешать.

Выйдя в зал, Джеймс осторожно заметил:

— Мне казалось, что Роджер тоже…

— Вампир? — спросил Сен-Жермен и ответил коротко: — Нет.

Явно желая кое-что выяснить для себя, Джеймс храбро продолжил:

— Но у вас такие тесные отношения. Похоже, вы знаете друг друга давно.

Сен-Жермен повернулся к высоким окнам, открывавшим вид на рассветные горы, и негромко сказал:

— Я и не говорил, что Роджер… не претерпел изменений. Просто он не вампир. Садитесь, пожалуйста, не смущайтесь. Роджер умирал, а потом ожил, но это не сделало его похожим на нас. Вы правы, мы дружим давно. Мы встретились в Риме.

— Если он не вампир, то… кто же? — Джеймс вновь было почувствовал себя полным олухом, затесавшимся в компанию сумасшедших, но его вернуло к реальности воспоминание о ночи с Мирель.

— Вурдалак, — прозвучал спокойный ответ.

Джеймс заморгал. Сен-Жермен усмехнулся.

— О нет, он не рвет сейчас остов бедной птички зубами. Это ему ни к чему. Роджер ест весьма аккуратно. Единственное условие, которое должно соблюдаться, это чтобы убоина была еще теплой, сырой.

Джеймс, вздрогнув, отвел взгляд.

— Понятно.

— Я в том не уверен, — пробормотал Сен-Жермен.

Чтобы переменить тему, американец спросил:

— Зачем ему хочется заглянуть в саквояж мадам Кунст?

— Она слишком старательно его караулит. И потом, в его наличии усматривается некая странность. Женщина заявляет, что чудом избежала ареста, выйдя на минуточку за покупками, и при этом везет с собой большой саквояж. Если она ходила с ним в магазин, то что же она покупала? Если взяла его позже, почему не выбрала укладку поменьше? Она говорит, что у нее там платье. Хорошо. Но откуда оно? И потом, одежда весит немного, а саквояж, по словам Роджера, слишком тяжел.

— Возможно, она вернулась домой, схватила первую подвернувшуюся укладку и затолкала в нее одежду и что-нибудь ценное, например серебряные подсвечники, чтобы их позже продать. Ведь за проезд в Шотландию не заплатишь немецкими марками. — Джеймс ощутил знакомое возбуждение, выстраивая цепочку догадок. — Или, допустим, она добралась до Цюриха, там потратилась на одежду и, экономя деньги, приобрела самую дешевую и поместительную суму. В поездах подобная кладь довольно удобна.

— А где она получила разрешение на выезд из Австрии? — спокойно спросил Сен-Жермен. — Чтобы купить билет, нужны соответствующие бумаги. Откуда они у нее?

— Она могла выехать не на поезде, а на машине. — Джеймс призадумался, потом мотнул головой. — Нет. Проверок на границе в любом случае не избежать, а женщина, чью семью репрессировали, должна быть занесена в черные списки.

— Вот-вот. — Сен-Жермен оперся на стул. — Вы журналист, Джеймс, вы умеете подмечать тонкости и сопоставлять факты. Присмотритесь, пожалуйста, к мадам Кунст и сделайте выводы. Я буду вам за них благодарен. Только действуйте деликатно, чтобы не встревожить ее. Если она и впрямь беженка, пробирающаяся по лишь ей известным причинам в Шотландию, что ж, в добрый путь. Если же она не та, за кого себя выдает, глупо оставлять ее без присмотра.

— Вы всегда такой мнительный? — с иронией спросил Джеймс.

— Это не мнительность, иначе ее здесь бы не приютили. Но в жизни столько предательства и коварства… — Граф задумчиво посмотрел на высокого американца. — Вам не мешает иметь это в виду.

Джеймс сдержанно кивнул и прибавил:

— А если подозрения подтвердятся? Как вы тогда намерены поступить?

— Сообщу руководству Сопротивления. Если будет необходимость. Я готов оказать помощь ближнему, но соглядатаи мне не нужны. — Граф, поклонившись, направился к двери. — А сейчас, извините, меня ждут дела.

— Какие?

Сен-Жермен приостановился.

— Работа в лаборатории. Она развлекает меня.

— В лаборатории? — Джеймс не мог скрыть изумление. — Чем же вы там занимаетесь?

— Естественно, делаю золото. — Сен-Жермен пожал плечами и, сопровождаемый недоверчивым смехом, ушел.

Ближе к вечеру Джеймс сумел убедиться, что мадам Кунст хорошо, хотя и несколько нервно, играет в карты. Они начали с криббиджа, потом перешли к висту.

Откладывая колоду, австриячка сказала:

— Надеюсь, после ужина мы продолжим игру. Кажется, у вас есть кое-какие задатки.

Джеймс, считавший себя весьма неплохим игроком, был не на шутку задет.

— Я поддаюсь вам, мадам, но после ужина обещаю забыть о манерах.

Беженка снисходительно улыбнулась.

— Сомневаюсь, что вы меня превзойдете. Ваши ставки откровенно слабы. — Она оглядела комнату. — Темнеет. Жаль, что тут нет электрического освещения.

— Есть, — возразил Джеймс, припомнив Мадлен, всегда старавшуюся шагать в ногу с прогрессом. — Просто нет топлива, чтобы запустить генератор. Горючее берегут для авто.

— Здесь есть генератор? Любопытно. — Мадам Кунст вдруг оживилась. — Вы видели этот замок в огнях?

— Да, — кивнул Джеймс, уже ругая себя за болтливость. Впрочем, генератор установлен в конюшне, почти на виду. Чего тут скрывать?

— Должно быть, впечатляющее зрелище, — задумчиво прошептала мадам Кунст. Второе из двух ее платьев — цвета лососины, с фестонами и широкими длинными рукавами — было почти опрятным, хотя оно тоже нуждалось и в чистке, и в утюге. Женщина потеребила вязаный поясок, перебирая пальцами петли на бедрах. Это был скорее машинальный, чем кокетливый жест, но Джеймс вдруг осознал, что его собеседница привлекательна — хотя худощава и несколько угловата в движениях.

— Да, зрелище, — промямлил он, перетасовывая колоду. — Что ж, после ужина, мадам, я вас жду.

— А вы не отужинаете со мной?

— Нет уж, благодарю. — Джеймс помялся, не зная, чем бы завуалировать резкость ответа, но тут на ум ему пришли обычные отговорки Мадлен, пускаемые ею в ход на первых порах их знакомства. — Ограничения, которыми я связан, предписывают мне придерживаться строгой диеты.

— Странные здесь обычаи. Граф столуется в одиночестве, у вас какие-то ограничения. Я пыталась набиться в компаньонки по трапезе к Роджеру, но тот не услышал меня. — Громко хихикнув, мадам Кунст удалилась.

Джеймс перетасовал колоду еще раз, потом убрал карты в шкатулку слоновой кости и вышел в широкий, погруженный во мрак коридор. Через пять минут он уже был в комнате мадам Кунст. Саквояж обнаружился под кроватью. Он походил на большой портфель — со складчатыми боками и металлической планкой там, где крепился замок. К нему явно был нужен специальный ключ, но Джеймс решил, что тут может сгодиться и шпилька.