Певица во всем своем пышном великолепии опять выплывала на сцену.
И вновь любимая моя
На крыльях песни улетает
В чужие дальние края,
Где Ганг чудесный протекает.
Прекрасная томная мелодия заполнила зал. Ракоци ощупью нашел пальцы Мадлен и затих. В соединении их рук было нечто неизмеримо большее, чем могли познать и постичь большинство очарованных музыкой слушателей, но трагически меньшее в сравнении с тем, чем им хотелось бы владеть.
* * *
Письмо графа де Сен-Жермена к Джеймсу Эммерсону Три.
«Виа Сан-Грегорио, 191,
Милан, Италия.
17 февраля 1965 года
Октагон-роуд, 639,
Эвингс-Аэндинг,
Британская Колумбия, Канада.
Дорогой Джеймс!
Во-первых, я имею известия от Мадлен. Она в Омдурмане и вернется во Францию в конце месяца. Обещает, как только купит билет на авиарейс, позвонить из Каира, чему я весьма рад, хотя и не перестаю удивляться, ибо подобное было бы невозможным еще век назад. Нет, телеграф в то время уже работал, но потом Мадлен пришлось бы какое-то время болтаться на корабле. А два века назад был бы просто корабль, и никакого известия, ведь оно двигалось бы с точно такой же скоростью, что и она сама. Кажется, мир со всеми этими телефонами и спутниковой связью сжался до размеров стеклянного шарика. То, что сегодня привычно, изумило бы всех столетием ранее, а жителей средневековья вообще повергло бы в шок. Иногда мне хочется верить, что столь стремительное развитие науки и техники означает начало новой эры, которая объединит братскими узами все человечество, но телевидение нам по-прежнему демонстрирует жестокость и духовную нищету. Заносчивость, жадность, пренебрежение к ближнему, как и ранее, процветают. Боюсь, мы нисколько не изменились, а лишь обрели новые, более изощренно исполненные игрушки, что забавляют и изнуряют нас. Видите, я говорю „нас“, ибо мы и подобные нам в своей сущности все-таки люди, хотя и с несколько необычным пакетом потребностей, каковые являются своеобразным барьером для соблазнов, оказывающих столь пагубное влияние на остальных.
И что это за игрушки! Подумайте, как бы велись галльские войны под неусыпным наблюдением телекамер! Какие бы преступления могла раскрыть в прошлом судебная медицина? Чего добилась бы инквизиция, владея компьютерной базой данных на каждую из европейских провинций? Что в них — проклятие или благословение? Ответа не знает никто.
Пока я охвачен детективными настроениями, позвольте порекомендовать вам изобрести себе еще несколько псевдонимов. С распространением многообразных досье, полицейских реестров и налоговых служб становится все труднее существовать анонимно. Паспорта, отпечатки пальцев и все прочие нововведения усложняют нам жизнь. Ваша овцеводческая новозеландская ферма — неплохое прикрытие, да и дом, купленный в Мехико, — тоже своего рода страховка. Однако вот вам совет: избегайте надолго пускать корни в странах с сильным правительственным влиянием, ибо там время от времени власти ополчаются на иностранцев, чтобы замазать собственные грешки. Я не раз подвергался подобным гонениям — опыт не из приятных, поверьте. Вы умны, хорошо обучаетесь и при известном благоразумии сможете жить в свое удовольствие практически в любой точке света.
Когда-то с этим было полегче. Ты максимум вез с собой письмо, удостоверяющее твою личность, да в придачу, возможно, знал какой-либо пароль, развеивающий сомнения патрулей. Конечно, путешествия были связаны с риском и странники порой исчезали бесследно, но разве тотальная идентификация улучшила нашу жизнь? Перерожденным хватало забот и без новшеств. Впрочем, со временем мы к ним привыкнем, и вы, может быть, скорее, чем я. Не важно, ведь иного пути у нас нет.
Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что я занялся спектрографическим анализом почв в надежде выделить элементы, превращающие обычный грунт в землю, дающую нам энергию и защиту. Если мои изыскания приведут к положительным результатам, я тут же сообщу. Неизмеримо удобней возить с собой пузырьки с растворами, чем тяжелые мешки и коробки. Но это еще впереди. А сейчас примите мои самые искренние и наилучшие пожелания.
Сен-Жермен
(печать в виде солнечного затмения)».
* * *
Письмо графа де Сен-Жермена к Роджеру.
«Вилла Венето,
Рагуза, Югославия.
8 марта 1969 года
Мистеру Роджеру.
Отель „Адамс“,
Феникс, штат Аризона, США.
Роджер!
Твое последнее письмо — от 10 декабря — убедило меня в разумности всех твоих действий. Продолжай делать оговоренные приобретения, используя для денежных операций Американский банк. Предложи им семьдесят процентов наличными с выплатой остального в течение двадцати лет. Мне кажется, в данном случае лучше воспользоваться псевдонимом Балетти. Итальянские имена для американцев не столь подозрительны, как венгерские, а Ракоци, например, и так у них на слуху.
Мои планы, не изменились. К началу мая я загляну в Италию, а к концу лета наведаюсь в США. Точные даты определятся позднее.
Увы, нам, скорее всего, не удастся возместить убытки, понесенные на Балканах. Эти активы надо списать в расход. Да, мой старый и верный товарищ, потери множатся: дома, земли, владения становятся прахом. Но это все вздор в сравнении с утратой друзей и близких. Вот настоящая, непреходящая и неисцелимая боль.
Благодарю тебя, будь осмотрителен и осторожен.
Сен-Жермен
(печать в виде солнечного затмения)».
ПОПУТЧИК
Джиллиан подфартило. Весь салон экономического класса был уже заполнен, и поэтому ей (она даже прыснула, спускаясь по узенькой лестничке) предложили лететь первым классом. Ей — в ее джинсах и сетчатой старой футболке! Она нашла свое место (возле окна!), запихнула сумку с камерой под сиденье, стиснув ее чуть ли не до размеров дамского ридикюля, потом с удовольствием опустилась в широкое мягкое кресло. Как это здорово! — мелькнуло в мозгу. Пребывая в приятном волнении, Джиллиан не торопясь застегнула ремень, затем вытащила из сумки несколько дешевых книжонок в мягких обложках.
Только она погрузилась в чтение, как чей-то голос над ней произнес:
— Извините.
Отметив пальцем строку, Джиллиан подняла голову и невольно сморгнула. Рядом с ней стоял невысокий брюнет, худощавый и темноглазый, облик которого был странным образом схож с персонажами живописи раннего средневековья. Одет он был просто, но в простоте этой проглядывал высший шик, что подтверждали и черный костюм тонкой шерсти с шелковистым отливом, аккуратно подогнанный по фигуре, и шелковая рубашка, сияющая немыслимой белизной, и черный галстук, зашпиленный булавкой с рубином. Джиллиан показалось забавным, что при таком умении одеваться незнакомец считает возможным носить слегка контрастирующие со своим нарядом ботинки — на очень толстой подошве и с довольно большим каблуком.
— Извините, — повторил мужчина, вежливо поклонившись, — но, похоже, вы заняли мое место.
У Джиллиан просто сердце упало. Этого никак, ну никак не должно было случиться. Ведь ей в кои веки так крупно повезло. Она поискала в карманах.
— Мне дали этот талон.
Стюардесса, заметив ее смущение, подошла к ним.
— Доброе утро. Могу я вам чем-нибудь помочь?
Незнакомец чуть иронически улыбнулся.
— Маленькое недоразумение. Ваш превосходный компьютер решил усадить нас на колени друг к другу, не заботясь о том, хотим мы этого или нет.
Стюардесса взяла посадочные талоны и, нахмурившись, принялась рассматривать их.
