Каждый раз, применяя закон Божий на определенном витке развития человечества, следует помнить основной принцип Библии: уважение к жизни человека. Сегодня мы пересматриваем саму жизнь в свете новейших достижений в области медицины. Но всегда под защитой должны находиться скромность и благопристойность. В наши дни короткие волосы женщины уже не считаются неблагопристойными. Кость жила и живет своей идеальной жизнью — просто тело адаптируется к новым нагрузкам.

Два раза в год Луизиану охватывает странная лихорадка. Она окутывает весь город, будто туман, приплывающий с озера. Перед входом в еле сводящие концы с концами рестораны вывешиваются дощечки со сделанной на скорую руку надписью: ИМЕЮТСЯ СВЕЖИЕ РАКИ! Босоногие потные мальчишки с ведрами в руках лазят по дну оврагов и канав, наполненных водой. Из их ведер выглядывает по дюжине живых созданий доисторического вида: какая–то кишащая масса из смятых усов, наваленных друг на друга тел и похрустывающих скелетов.

В Луизиане, да и в любом другом месте раков можно легко найти повсюду: в каждой реке, пруду или канаве с водой. Их излюбленные места — водяные норы на отвесных берегах, где много прохладной тени, где очень удобно прятаться от палящих лучей солнца. Рано утром или поздно вечером вы садитесь на корточки у такого местечка и ждете. Постепенно ваши глаза привыкают к темной ряби на поверхности воды, и вы начинаете различать то, что происходит под ней. Возможно, вы увидите рака не сразу. Его трудно различить: зеленовато–коричневая окраска служит ему отличным камуфляжем.

Присмотритесь повнимательнее — перед вами тот, кого вы так хотели увидеть: этот неуклюжий уродец. Сначала появляются две бронированные клешни — прикрепленные к локтевым сгибам крючкообразные захваты угрожающего вида. Клешни составляют половину длины туловища рака. Они придают ему воинственный вид, но в то же время из–за них он кажется каким–то неустойчивым. Вообще рак напоминает канонерскую лодку с двумя гаубицами, торчащими по бокам. Между клешнями — два выпученных светящихся глаза: они прикреплены к концам выступающих над поверхностью подвижных стебельков. Когда раку захочется рассмотреть вас под другим углом, он не будет поворачивать голову: просто повернет свои стебельчатые выпученные глаза с такой же легкостью, с какой вы приподнимаете бровь.

Если полосатых зубаток называют засорителями водоемов, то раков — мусоросборниками. Они заглатывают все, что попадает им в рот: улиток, других раков, растения, лягушек, рыб — живых или мертвых, только что умерших или уже разложившихся. Их старшие братья, омары, с довольным видом пережевывают твердопанцирных крабов, моллюсков, мидий. Такая бесчувственная прожорливость раков возможна благодаря клешням–прочному приспособлению, состоящему из двух половинок с короткими острыми краями. Они способны разрывать и измельчать все, что оказывается между ними. Внутри желудка рака находятся еще три твердых костяных зуба — они заканчивают процесс измельчения.

В своем строении рак повторяет в миниатюре хорошо любимого многими омара: накладывающиеся одна на другую панцирные пластины переходят в широкий веерообразный хвост.

В 1879 году Томас Генри Хаксли написал классическую книгу о раках. Он обрисовал их ужасные повадки: они нападают на собственных детей, сжирают своих супругов после бурного брачного периода. Он упомянул о необычном явлении регенерации: у рака, потерявшего клешню, самым чудесным образом появляется другая. Рассказал он и об уникальных свойствах крови рака: она совершенно бесцветная, температура ее меняется в зависимости от температуры окружающей воды. Из раненого рака течет бесцветная жидкость, так мало напоминающая кровь. А самому раку, вероятно, красная кровь показалась бы чем–то из ряда вон выходящим.

Я так много рассказываю о раках не из–за их необычной крови, и не из–за дикого нрава, и не из–за уникальной способности к восстановлению потерянной конечности, а из–за их скелета. Если вы разломите рака, то обнаружите мягкое, белое мясо, которое так и просится окунуться в соус, а потом попасть к вам в рот. К радости гурмана, в нем нет ни одной косточки — скелетом является панцирь. Когда в Луизиане открывается сезон раков, в местных ресторанчиках вам подадут блюдо, на котором красуются примерно тридцать вареных созданий, чьи панцири приобрели темно–красный цвет в процессе приготовления. Около часа вы занимаетесь тем, что с хрустом отламываете, отдираете, выковыриваете. В конце концов, перед вами полное блюдо скелетов: тоненьких оболочек раков, которые, если их сложить соответствующим образом, напоминают своих живых хозяев.

Рак снабжен внешним скелетом. Мышечная ткань находится внутри скелета: он служит ей защитой. Твердость рака — его основное средство нападения и защиты в этом полном опасности мире.

На протяжении нескольких глав я писал о крепости костей (учениях и библейских принципах) Тела Христова. Но теперь я хочу предостеречь вас.

Изучая историю церкви, я вижу, как велики были ошибки. И причина большинства из них — непонимание роли «скелета» в Теле Христовом. Есть христиане, которые усваивают значение закона и церковной дисциплины, но почему–то ходят «скелетом наружу». Встречаешь таких людей и видишь: догматы их веры воинственно выпирают наружу, как панцирь рака.

Тогда на ум приходят примеры: «Божьи спортсмены» — монахи, которые жаждали всем явить свою веру, явить как можно более убедительно. Симеон Столпник, умерший в 459 году, подал пример: в западной Антиохии он около 36 лет проповедовал, стоя на столбе. Говорят, что за один прием он мог положить 1244 поклона. Были монахи, питавшиеся только травой. А Феодор Сикеот, живший в VII веке, большую часть жизни провел в свисающей со скалы узкой клетке, открытой зимним ветрам. Страдая от голода, он пел Богу псалмы.

Некоторые из этих людей искали собственный путь, чтобы показать Богу свою верность. Были и другие, кто просто хотел поразить зевак своим рвением, т.е. совершал ту ошибку, которую осуждал Иисус Христос в обращенной к фарисеям речи (см. Мф. 23 и Лк. 11).

В наши дни больше всего фанатизма проявляют исповедники восточных религий — ходят по горячим углям, лежат на гвоздях. Но и христиане порой не прочь выставить напоказ свой «скелет».

Оглянитесь, выйдя на улицу. Подойдите к неверующему, отведите его в сторону и спросите, какими он себе представляет глубоко верующих христиан. Не таких, которые ходят в церковь по праздникам, а действительно глубоко верующих, рожденных свыше. Он тут же выдаст какое–либо клише: назовет какого–нибудь пострадавшего за веру священника, может быть, телепроповедника; или перечислит налагаемые на христианина запреты: не курить, не пить, не ругаться, не ходить в кино, на танцы…

А что сегодня думают о христианах евангельского вероисповедания? Зачастую они представляются людьми, которые следуют строжайшим правилам. Врачи–психиатры обвиняют их в нагнетании чувства вины в обществе, считая, что более половины их пациентов оказались в больнице вследствие церковных проповедей. Почему–то мы продолжаем сидеть на своих «столбах». Мы прячемся за свой «скелет» и говорим: самое главное в нас то, что мы отличаемся от всех остальных.

Частенько мне и самому кажется, что законничество — это всего лишь безобидное искажение вероучения. Что если церкви какой–то деноминации составляют собственный свод правил? Не смешно ли, когда члены церкви спокойно пьют и курят, но приходят в ужас при виде христианина в потертых джинсах и со жвачкой во рту?

Но в законничестве есть и огромная скрытая опасность, о которой нас предостерегает Библия. Ведь ни порнография, ни прелюбодеяние, ни насилие, ни остальные пороки современности не вызывали такой бури возмущения Иисуса, как законничество!

Как ни странно, людей, вызвавших столь сильный гнев Иисуса, сегодня назвали бы ортодоксами и фундаменталистами.