— Можно подумать, это тебе шестьдесят пять, а не мне. Ну ее к бесам, эту голову, рассказывай!

— Что рассказывать?

— Как что? Про вас с Франко. Целовались?

— Дейрдре!

— Ну что ты так кричишь! Я пожертвовала десертом, чтобы оставить вас одних, я увела этого Бареджо, я рисковала своей невинностью

— Доди, чем ты рисковала, прости?

— Не ехидничай. Этот профессор всю дорогу держал меня за ручку и ворковал об обнаженной натуре у Вероккьо.

— Дорога длится семь минут, я засекала.

— Ты зануда и злючка, Джо, из чего я заключаю, что сегодня ночью у вас ничего не было

— Ты что, сводней хочешь стать? Чтобы купила право на бизнес ценой собственного тела?

— А что, хорошая мысль. И траты небольшие, и телу только лучше. Это очень тонизирует…

— Доди! Если бы это сказала не ты…

— Но это же я.

— Я знаю. Ты всегда была такой.

Джованна вздохнула и склонилась над чашкой. Доди пытливо уставилась ей в лицо и терпеливо ждала.

— Доди, отстань. Я подавлюсь чаем. Не было ничего.

— Очень жаль.

— Ты невыносима и неисправима, Дейрдре О'Райли. И вообще, это ничего не решит.

— Что именно?

— Секс с Франко.

— Да? Тогда ты единственная женщина в мире, кто так думает.

— Он меня не любит,

— Это не главное.

— И не хочет, а это уже важно. Если же случится невозможное и он со мной переспит, то что это решит? Как, по-твоему, он отнесется к тому, что его любовница пудрит ему мозги?

— А ты это планируешь?

— Что именно?

— Запудрить ему мозги.

— Ну… я могла бы попробовать.

— А просто поговорить ты не пробовала? Честно, откровенно, без всякого обмана.

— Бесполезно. Он тверд, как скала.

— Хорошо, значит, меняем тактику. Не будем действовать напролом, пойдем в обход. Почему ты опять грустишь?

— Вспомнила Маргариту. Бедная она…

— Еще бы не бедная. Значит, ты с ней виделась?

— Совсем недолго. Она…

В этот момент зазвонил телефон. Джованна сняла трубку и успела сказать «алло», после ее глаза становились все круглее и круглее. Доди в волнении носилась вокруг стола, изнывая от желания разузнать последние потрясающие новости, но это стало возможным только после того, как Джованна положила трубку и уставилась на Доди с несколько ошарашенным выражением лица.

— Ну? Говори, чтоб мне лопнуть! Я сейчас умру от твоего гипертонического кризиса!

— Криза.

— Один черт! Кто это звонил?

— Синьора Баллиоли.

— Передай ей, что рулетики с чесноком были упоительны. Что она сказала?

— Она сказала, что синьора графиня интересуется, когда нам можно нанести коротенький визит, и просит назначить время.

— Ого! Марго идет на поправку!

— Доди!

— Я называю ее так только за глаза. С ней всегда больше дружила Лу, а мне больше нравился Альдо. Но мне жаль бедняжку, и я искренне желаю ей добра. Слушай, Джо, ты видишь, как благотворно ты на нее подействовала?

— Пока еще нет.

— Уже, уже. Только повстречалась с тобой — и сразу собралась выходить из дома, Увидишь, она поправится благодаря тебе, и нам это только на руку.

— Почему?

— Мы возьмем ее в союзницы. Она уговорит Франко. Или прикрикнет на него. Хотя… это вряд ли.

— Ас чего ты взяла, что она будет за нас? Она уже восемь месяцев сидит взаперти…

— Вот именно, а тут такое оживление. Потом, это же твоя идея. Марго ее поддержит.

— Ох, не знаю.

— И знать тут нечего.

— Доди, я не хочу ее впутывать. Ей и так нелегко.

— Она крепче, чем ты думаешь, детка. К нашему поколению не стоит относиться, как к дряхлым и изнеженным созданиям. Марго прошла войну, как и мы с Лу.

— И все равно, я не хочу ее беспокоить. Достаточно того, что я обманываю ее сына.

— Ха, Франко переживет.

Может быть, подумала Джованна. Даже наверняка. А вот переживет ли это их с Франко дружба? Та самая дружба, которая только что зародилась на этой земле. Тонкая ниточка доверия, которую так легко порвать…

— Знаешь, Доди, пожалуй, стоит еще раз перечитать эти правила для арендаторов.

— А ты что, не читала их?

— Читала, но была в ярости, ничего не помню.

— Либо заболела, либо влюбилась, одно из двух. Ты никогда так не относилась к работе.

— Доди, это я от отчаяния. Франко выразился совершенно определенно.

— Послушай, в конце концов, вы старые приятели. Неужели он не пойдет на уступки ради вашей старой дружбы.

Джованна невесело усмехнулась. Ох, не пойдет! Дейрдре просто не знает, каков Франко Аверсано в деловых вопросах.

Франко Аверсано. Высокий смуглый бог. Широкие плечи, длинные ноги, узкие бедра. Могучая грудь, и губы, насмешливые и сладкие, словно дикий мед…

Румянец полыхнул на щеках, и Доди немедленно сделала стойку.

— Ты уверена, что вчера ничего не было? Ты ведешь себя, как школьница, накануне потерявшая невинность с первым парнем школы

— Доди!.

— Это для примера. Просто ты вся красная и мечтательно улыбаешься.

— Я вспоминала кое-что, но это не вчерашним вечер.

— Очень хорошо, хотя и вчерашний вечер можно было бы вспомнить с удовольствием. Ты ответишь по телефону, я отвечу, или пусть его обзвонится?

— Ох, задумалась…

Она выслушала говорившего, коротко простилась и опустила трубку на рычажки. Доди покачала головой.

— Ты прямо мастер беззвучных разговоров. Лучшая песня — это тишина, правильно. В шестидесятые годы у меня был друг, звукооператор одной рок-группы. Этот девиз был написан у него на майке.

Джованна почти не слушала щебет Доди.

Франко был спокоен и категоричен. Он надеется, что вечер ей понравился. Надеется, что Доди себя нормально чувствует. Благодарен за маму. Рассчитывает, что она правильно поняла его вчерашние слова, но на всякий случай уточняет: никакого бизнеса на территории поместья. Никаких туристов. Никаких социологических программ. Всегда рад ее видеть в замке. Заедет как-нибудь. Все, пока.

Вот и все. И не хочет он понять, что для нее не деньги имеют значение. Весь этот сумасшедший план родился у нее в голове только по одной причине: она слишком хорошо помнила, какое счастье, испытала, впервые попав в Италию. Не будь в ее жизни тетки Лу, не было бы очень многого. Джованна так и не научилась бы радоваться жизни, так и не влюбилась бы…

— Доди, я пройдусь. У меня в голове гудит. Я ненадолго.

— Иди, моя пташка, и не обращай на меня никакого внимания. Я собираюсь повеситься на телефоне и выведать у синьоры Баллиоли ее кулинарные секреты.

Джованна прошла через сад, миновала весело журчащий ручей и углубилась в рощу. Птицы пели на всех ветвях, гудели шмели, воздух был свеж и чист, а жара еще не стала невыносимой. Детство вдруг стало таким близким, таким реальным — протяни руку и коснись. Вот оно, смеется и визжит, мелькает грязными пятками…

В этой роще он отдыхал со своими друзьями, студентами из Неаполя, Рима и Милана. Джованна, маленькое прыщавое недоразумение, пряталась на безопасном расстоянии и смотрела, смотрела на Франко во все глаза. Как смеется, как пьет вино, как рассказывает что-то смешное с абсолютно серьезным видом.

Вокруг него всегда были девушки, и если ненависть могла убивать, то всем им суждено было пасть на месте. Джованна ненавидела их всех скопом и по отдельности.

Иногда они ее замечали и звали к себе. Она подходила только потому, что Франко был там. Остальные ее не волновали. Девушки смеялись и называли ее малышкой и куколкой, выбирали ветки и листья из спутанной золотистой шевелюры девочки, а она смотрела только на Франко, думая, что этого никто не замечает.

Джованна прерывисто вздохнула и улеглась прямо на траву, закинув руки за голову. Роса уже высохла, да и неважно…

Как тихо в роще. Такое ощущение, что прямо сейчас из-за дерева выскочит златокудрая девчонка с разбитыми коленками и озорно подмигнет Джованне. А вон оттуда появится молодой и веселый Франко с друзьями… и ни одной девушки рядом.

Конечно, в чем-то Доди права. Они оба взрослые люди, и Франко больше не относится к ней как к ребенку. Она поняла это вчера, она поняла это раньше, когда он в первый раз поцеловал ее, после пощечины. Господи, как это было давно.