Я бы поставил это вне политики, потому что какая же может быть политика, когда человек обеспокоен самыми фундаментальными вещами: он хочет, чтобы жил его ребенок, ваш ребенок, их ребенок.

И потому решения, затрагивающие жизнь и существование огромного количества людей, целой нации, они должны быть демократичны. С момента их создания - до их внедрения. Надо решать самые коренные вопросы жизни, бытия народа.

Вот много разговоров идет сейчас о персонале Чернобыльской АЭС. Я за время пребывания в Зоне был много наслышан о "героически пострадавшем персонале ЧАЭС", и было так много грязи вылито, и славных слов сказано… Но спустя два года я понимаю: был бы этот персонал или другой - все равно, сути дела это не меняет. Грустный вывод. Коль скоро мы везде потеряли бдительность, то мы ее потеряли и в Чернобыле, и на других АЭС. Всюду потеряли. Мы потеряли боязнь за свое существование. А это гораздо страшнее, чем бдительность только на одном четвертом блоке. Аппараты становятся нам неподвластны.

А мы до сих пор этого не понимаем. Это какая-то тупая установка неграмотных людей, самоуверенных людей, считающих, что мы можем творить черт знает что - вмешиваться в природу, изменять ее, не думая о последствиях. На самом деле природа этого не прощает.

Ситуация в Чернобыле показала, что мы уже дня не можем жить с такой психологией. Не имеем права.

Нужно менять взгляд на то, что мы творим. А нужно ли, скажем, ставить такой-то блок, если он технически несовершенен? А может быть, лучше ЛЭП протащить от Ледовитого океана сюда? Да я бы отдал свою зарплату, чтобы это сделать. И миллионы людей бы отдали.

Перед нами стоит дилемма: либо мы меняем всю свою идеологию, включаем демократические механизмы и прислушиваемся не только к мнению группы людей - конструкторов, строителей, - а всего народа, либо мы погибнем.

В свое время я учился в Харьковском авиационном институте. У нас тогда разрабатывалась безумная идея: создать самолеты с атомным двигателем. Возить над головами людей всю эту гадость - реакторы, топливо. К счастью, идею зарубили. Но я запомнил это сумасшествие. А потом учился на ядерном отделении физфака Харьковского университета, сейчас занимаюсь теорией плазмы.

Если честно сказать, то теперь, после Чернобыля, я бы не хотел создать плазменную энергетическую установку. Мы, физики, почему-то мало внимания обращали на окружающий мир. Слепота какая-то. Нам нужны были ежеминутная выгода и немедленный результат. Как объегорить природу? А природу объегоривать не нужно. Она нам все подарила. Мы стонем, что нам не хватает энергии. Так нет же на самом деле! Природа о нас позаботилась. Если бы эти миллиарды рублей да направить на поиски экологически чистых источников энергии… Достаточно вывести десяток спутников на геостационарные орбиты - и мы могли бы обеспечить энергией себя на десять тысяч лет вперед. Спутники бы транспортировали солнечную энергию на землю. И пока бы существовало солнце, мы бы тоже существовали…

Так зачем же нам надо с таким тупым упорством развивать опасные для жизни человечества источники энергии? Ведь Чернобыль - первый звонок.

Второго не будет".

Недавно сталкер Ю. Андреев привез мне чернобыльский сувенир: зеленую квадратную кнопку с надписью 2АР2. Кнопка из БЩУ-4.

Одна из роковых кнопок, которые нажимались в ночь на 26 апреля 1986 года незадолго до взрыва четвертого реактора.

Так поселилась в моем доме микроскопическая частица того чудовища, что вошло в сознание человечества под именем "Чернобыль". Будущим историкам, уверен, еще предстоит оценить работы Чернобыля в пробуждении нашего народа, освобождении его от сталинского страха, вколоченного в наши души сызмальства, от брежневской спячки, равнодушия, примирения со всем неправедным и неправдивым.

Из понятия физического, технического, географического Чернобыль стал категорией нравственной, он навсегда вошел в души людей. Подобно замедленной цепной реакции, он распространяется в умах и сердцах человеческих, заставляет людей - может быть, впервые - ставить не боясь самые острые вопросы нашей жизни.

А тот, кто находит в себе мужество задавать вопросы, уже не раб, но сознательный гражданин Отечества.

Чернобыль - слишком грозное и еще не познанное до конца явление, чтобы можно было легко переступить через него, предать все забвению, как хочется некоторым. Он не подвластен жалкой и временной власти отдельных должностных лиц. Нет никакого сомнения, что еще будут названы имена тех, кто принимал решения о заблокировании информации, кто пытался скрыть аварию и ее последствия, кто несет ответственность перед народом нашим, перед нашими детьми. Если не судом людским, то судом божьим, высшим судом истории, будут сурово покараны презренные эти прислужники лжи.

Сегодня ясно видится, что волна, поднятая аварией, не только не пошла на убыль, но и нарастает. Общественное мнение Украины - и не только Украины - поднялось на борьбу с бездумным тиражированием АЭС, с непродуманным их размещением в болевых точках, в стратегически уязвимых, густонаселенных районах нашей страны, и, хотят того или не хотят руководители Минатомэнерго СССР, им придется с этим считаться.

21 января 1988 г. в газете "Лiтературна Украiна" было опубликовано письмо академиков А. Алымова, Н. Амосова, А. Гродзинского и других видных ученых и энергетиков "А какой прогноз на завтра?", в котором ставились обоснованные и очень тревожные вопросы Министерству атомной энергетики. Это ведомство вознамерилось в дополнение к семи АЭС построить на Украине еще шесть блоков по миллиону киловатт каждый.

Публикация вызвала огромное количество откликов со всех концов республики. На первом заседании экологической комиссии Союза писателей Украины, председателем которой избрали меня, была единогласно утверждена "Экологическая декларация", содержащая требование создать демократический механизм принятия ответственных решений в условиях гласности и конструктивного диалога с общественностью.

Прошли времена всепокорного молчания перед любыми проявлениями ведомственного произвола.

На заседании приводились следующие цифры: на территории Украины, занимающей 2,7 процента всей территории СССР, расположено почти 25 процентов всех советских блоков АЭС. Между тем, по мнению специалистов, только 10 процентов украинских грунтов отвечают требованиям, предъявляемым к строительству АЭС. Если же учесть самую высокую плотность населенных пунктов на территории УССР и дефицит воды, то станет ясно, что вопросы размещения здесь атомных станций требуют чрезвычайно ответственного подхода, особенно после аварии на Чернобыльской АЭС.

И уже никого не убеждают бодрые телевизионные заверения специалистов Минатомэнерго СССР о том, какая замечательная степень безопасности достигнута, наконец-то, на атомных реакторах. Не верят люди. Миф о безопасности и экологической "чистоте" ядерной энергетики рухнул навсегда в Чернобыле. И разве холодно-рационалистичные голоса "отцов энергетики" звучат более убедительно, чем это письмо, опубликованное в газете "Лiтературна Украiна" в марте 1988 года?

"Мы, пенсионеры-женщины ужасного Чернобыля, обращаемся к Совету Министров СССР с большой просьбой прислушаться ко всем людям - и ученым, и простым, рассмотреть весь комплекс проблем развития атомной энергетики на территории Украинской ССР. Никто не может ощутить душевного потрясения так, как мы. Сначала, после того ада, "содома и гоморры", мы все ходили как одуревшие, теперь вроде встает все на место, потому что дали хату, отстроили, вроде бы и материально можно жить. Но по ночам нам не спится, идут всякие мысли, какая-то страшная тоска охватывает по тому родному уголку, который хуже, чем после фашиста, стал испакощен, куда нельзя и заглянуть. Люди в далеких краях живут по 50 лет, а на старость мечтают о семейном гнезде, а мы его не имеем. Материальное обеспечение для человека - этого еще мало. Потому что душа измучена до предела. Молодым еще легче, они заняты работой, семьей, всякими заботами, а нам, старухам, негде отвести душу, почему-то эта душа и к богу тянется, и в церковь, может, пошли бы, да не близко… И так по ночам не спится, и всякие думы плывут и плывут, как бывает в личной жизни и жизни целого поколения…