- Федор. Спасибо, Иван Сергеевич.

- Не за что.

Отпустив довольного собой хирурга, пребывающего после этой беседы в прекрасном расположении духа, Федор вернулся в палату. Уверенный, что его ждут - не дождутся. Арина лежала, закрыв глаза, слушала Тину Тернер и улыбалась. Цвет лица был менее серым, губы ярче. Собралась идти на поправку?

- Малышка, хочешь сюрприз?

- Смотря какой.

- Вот осторожная девочка.

- Нормальная перестраховщица.

Федор смотрел на ее вздрагивающие ресницы, на тени под глазами и синеву у висков. Досталось, крошке.

- Федор.

Глаза распахнулись, потемневшие, блестящие.

- Я боюсь.

- Чего?

- Что проснусь, а тебя не будет. Не в смысле рядом, это я переживу. А... вообще. Понимаешь?

Он хорошо знал женщин. Иногда увлекался. Дважды любил, или верил, что любил. Но ничто и никогда не могло заставить его отступить от невидимой линии - курса, который он выбирал. Много раз он убеждался в своей правоте. Безопасно и умно - НИКОГДА НЕ ПРИВЯЗЫВАТЬСЯ. Федор видел разбитые по глупости судьбы. И предпочитал учиться на чужих ошибках. Ему не доводилось обжигаться. Здоровый цинизм был его религией. Но голос Арины будил в нем маленького мальчика, который верил в чудеса и умел быть счастливым вопреки всему, без расчета, просто так.

- Рина, можешь меня потрогать.

Он постарался свести все к шутке. Демонстративно полез в карман.

- Закрой глаза.

- Ты купил перстенек. С блестящим камушком.

В ее голосе была бесконечная тоска пророчицы, которая предвидит крушение мира. Она даже не спрашивала. Констатировала.

- Да.

Подтвердил он, чувствуя себя идиотом.

- Ты. Ты рядом. Я еще до конца не поверила в ЭТО! Зачем мне какое-то колечко?

- Женщин надо баловать. Я хотел тебя обрадовать.

Федор почти оправдывался. Красная коробочка в форме сердечка стала весить целую тонну.

- Я не хочу подарков.

- Малышка, ты меня обижаешь. Я старался тебе угодить.

- Извини. Извини, это... нервы.

- Давай примерим.

Прохладный тонкий ободок с маленьким изумрудом скользнул на палец.

- Велико.

Сказала Арина без всякого сожаления. И добавила.

- Не обижайся на меня. Видишь - не держится.

Легко взмахнула ладонью, колечко слетело на одеяло. Федор подобрал его, вернул в коробочку.

- За мое испорченное настроение ответишь по всей строгости.

Она не поддержала шутки. Прижалась лбом к его плечу и замерла ненадолго.

- Родионова. Перевязываться будем!

Вошла медсестра. С подносом, закрытым салфеткой невнятного цвета. Федор встал и пояснил.

- Только позовем Ивана Сергеевича. Он обещал присутствовать.

Медсестра с удивлением переспросила.

- Иван Сергеевич?

- Да. Он мне так представился.

- Хорошо. Я схожу за ним.

- Буду с вами откровенен. Дела хреновые. Нога не заживает.

- Что можно сделать?

- Ничего. Молиться.

- Где сумеют помочь?

Иван Сергеевич курил на площадке. Федор стоял рядом, слушал и думал. Примерно этого он и ожидал. Повторил сухо и веско.

- Где?

- В Германии, например!

Огрызнулся хирург.

- Как это решается?

- То есть?

- У кого есть телефоны клиник? Нужны ли бумаги из Минздрава?

Врач прикусил нижнюю губу.

- Это очень дорого! Очень!

Федор знал, что в голодной российской провинции даже сто долларов считают приличными деньгами. А уж если речь заходит о тысячах...

- С кем мне говорить?

- Не знаю. Правда, не знаю. Никогда с этим не сталкивался. Поговорите утром с заведующим.

- Алло, Вадим?

- Ты?! Ты?!

- Нет, шаловливое привидение. Мне нужно вылечить одного человека. Хорошо вылечить. Неудачно сломанная нога. Язвы. И так далее. Кудахтать после будем.

- Куда тебе перезвонить, майор?

Он продиктовал номер.

- Жди.

- Рина, у тебя есть международный паспорт?

- Нет. А зачем он мне?

- Блин горелый, лишняя беготня. Алло? Алло? Денис Сергеевич? Это Измайлов. Ага. Как дела? Ничего себе! Нет. Денис Сергеевич, я по делам завис в Заранске. Никого не знаю, вообще. Да. А мне срочно, одним-двумя днями надо тут паспорт человеку международный. На лечение поедем. Хорошо. Завтра в девять позвоню.

- Какой паспорт?

Вмешалась бледная после перевязки Арина.

- Твой.

- И?

- Тебе нога нужна?

- Да.

- Замечательно, тогда слушайся меня. И все будет так, как надо.

- Волшебник?

- А?

- Ты волшебник?

Она пыталась издеваться, мгновенно позабыв про свое решение быть пай-девочкой.

- Аут.

- Что?

- Злить меня нарочно - дохлый номер. Это я тебе на будущее даю бесплатный совет. Поняла?

Она покачала головой. Федор присел к ней, взял за руку.

- Рина, я старый манипулятор. Ты меня не переиграешь. Не надо даже начинать. И не дуйся. Глупо. Я хочу тебе помочь. Я помогу. А когда ты поправишься, мы будем обсуждать все эти милые женские штучки.

- Какие?

- Кто кого и на каких условиях победил. Покорил. Ясно?

- Свинство так говорить!

- Просто правда во всей ее неприглядности. Женщины и мужчины любят играть в эти игры. Использовать друг друга.

- Все?

- Подавляющее большинство. Весь мир театр! Все люди в нем - актеры.

- А ты?

- Пытаюсь быть режиссером, иногда зрителем. Бывает, вляпываюсь и играю в чужих пьесах. Человек есмь. Не совершенен.

- Свинство. Свинство все равно.

- Согласен. Но жизнь - такова. Бесполезно обсуждать правила. Ты уже на поле. В игре. Ты. Или тебя. Вот и все.

- Какой кошмар.

- Точно.

- Дед Махмуд. Я без тебя скучать стану.

- Ай-яй-яй.

- Сильно.

Старик слушал и улыбался.

- Будут спрашивать, кто ты мне, отвечай, дальний родственник. И живешь пока один потому, что я в отъезде. Кстати! Федор. У дедушки нет пенсии. И документов.

- Денег оставим. С документами потом разбираться будем, позже. Так. Сколько надо на месяц?

Старик не ответил. Перевел ласковый взгляд на Арину. И лукаво посоветовал.

- Ты не обижай Федора, он хороший. Грубый просто. И сама на него не обижайся.

Арина уточнила.

- Точно хороший?

- Очень.

Дед погладил ее по руке и встал.

- Пойду. Пора. Домой то заедете еще? Или сразу из больницы на вокзал?

- Сразу.

Ответил Федор.

- Нет.

Вмешалась Арина и объяснила.

- Вещи мне нужны. Или как?

Только что выслушавший тонкую отповедь Басмача, Федор решил не нарываться и не заявлять, что вещей у Арины наверняка нет, а так - третьесортный рыночный хлам. Который следует просто выкинуть.

- Хорошо, заедем. Завтра в обед.

- Я печенье испеку.

- И чак-чак. Мне понравился.

Федор с удивлением воззрился на старика.

- Печенье? Чак-чак?

Представил старика с поваренной книгой в руках. Басмач, колдующий у плиты?

- Евдокия Яковлевна привет просила передать. До свидания.

Он тихо вышел. И в палате стало меньше света. Даже Федор отметил.

- Славный дед. Хорошо с ним.

- Ты его обидел.

- Денег же надо оставить. Кстати, я не смыслю в Заранских реалиях. Сколько ему нужно на прокорм в месяц? Ста долларов хватит?

- Конечно. Только надо выдать их рублями. Как он будет обменивать валюту без документов?

Арина решила не говорить, что редкая пенсия достигает половины этой суммы.

- Отлично.

- А ты так много денег привез с собой?

- Нет. Но у меня есть карты. И счета в банках. Не волнуйся.

- Неужели мы завтра уезжаем?

Неделя лихорадочной спешки. Эвересты проблем, возникающие одна за другой. Бесконечное терпение Федора. Влюбленный в него персонал. И дело совсем не в купюрах, которые он вложил в некоторые карманы. Обаяние Федора действовало на женщин магнетически. Арина наблюдала, какие взгляды летят в его сторону, и комплексовала все сильнее. Самые свирепые медсестры таяли, начинали приходить на работу завитые и подкрашенные. Просто поголовная эпидемия. А чему удивляться? Незавидная женская доля. Тяжелый скверно оплачиваемый труд. Квартирный вопрос. Не умеющие содержать семью, озлобленные, пьющие мужики. Кошмар! И вдруг Настоящий Мужчина. Самим фактом своего существования демонстрирующий - Сказку! То есть возможность счастливого пребывания за ним, как за каменной стеной. Так ведь мужик еще и воспитанный. Обязательно скажет приятное. Похвалит. Само собой, никто в отделении не одобрял его выбор.