Он окружал себя молодежью и употреблял все свое влияние, чтобы воспитать из земляков-калабрийцев смелых людей, которые не пожалеют жизни ради торжества справедливости. Томмазо Пиньятелли, любимый ученик, должен был осуществить его замыслы. Они часто говорили о восстании. Надо было привлечь к участию в нем возможно большее число людей. На родине еще оставался кое-кто из старых заговорщиков. Многие, правда, умерли, но ведь жили их дети! С Калабрией поддерживалась постоянная и надежная связь. Там очень активно действовал Джузеппе Грилло, который еще в 1599 году был одним из верных помощников Кампанеллы. Его друг, Антонио Пепе, приехав в Рим из Сквиллаче, рассказал об обстановке в Калабрии.

Первое восстание не удалось, потому что правительство вице-короля было заранее предупреждено о выступлении. Помня о роковой неудаче, надо было теперь так организовать заговор, чтобы и в самом Неаполе нанести испанцам неожиданный удар и лишить их отряды руководства. Томмазо Пиньятелли ратовал за необходимость устроить покушение на вице-короля и его ближайших сподвижников. Насколько легче будет бороться с испанцами, когда их главари будут заколоты, застрелены или отравлены!

В Неаполе план Пиньятелли энергично поддерживал Микеле Червеллоне. Червеллоне! Тридцать лет тому назад он потерпел провал, когда устраивал побег Кампанеллы из Кастель Нуово. Эта попытка стоила ему десяти лет каторги. Он полностью отбыл на галерах свой срок и остался все таким же безрассудно смелым.

Кампанелла предостерегал, что не следует особенно увлекаться идеей покушения на вице-короля. Здесь малейшая неосторожность сразу погубит все дело. Он хотел придать заговору широкий размах. Очень ли будет опасен вице-король, когда в порт Неаполя войдет грозная армада союзников? Кампанелла строил свои планы на военной помощи восставшим со стороны Франции и Венеции. Вместе с Пиньятелли он обсуждал их в доме французского посла. Граф Брассак относился к ним положительно. Джузеппе Грилло поехал в Венецию, чтобы вести там переговоры.

Наконец настал долгожданный день, когда Томмазо Пиньятелли отправился на юг. Обнимая любимого ученика и единомышленника, Кампанелла волновался. Вновь наступила пора действий, а не слов!

Первые месяцы все шло хорошо. Многие калабрийцы готовы были взяться за оружие. Снова в Россано, Сквиллаче, Стиньяно и Катанцаро стали собираться заговорщики.

Не получая окончательного ответа от Синьории, Грилло завязал в Венеции сношения с французским послом, и тот передал ему обещание Людовика XIII оказать помощь. Об этом же говорил Кампанелле и новый французский посол в Риме. Обстановка была благоприятной для подготовки выступления. Только не следовало излишне торопиться.

Поэтому Кампанеллу очень обеспокоило известие, которое неожиданно пришло из Неаполя. Пиньятелли передавал, что Микеле Червеллоне знает секрет приготовления сильнейшего яда, испарения которого, лишенные запаха, незаметно убивают людей. Достаточно нескольких суток, чтобы отравить вице-короля и все его правительство.

Кампанелла немедленно послал в Неаполь гонца: Пиньятелли не должен делать никаких необдуманных шагов и предпринимать слишком рискованных и поспешных действий.

Но было уже поздно. Томмазо Пиньятелли был арестован испанскими властями 15 августа.

В Рим, спасаясь бегством, тайно прибыл брат Кампанеллы Джампьетро. Он принес вести о непоправимом. Один из заговорщиков, капитан Помпео Мацца из Катанцаро, сообщил вице-королю о готовившемся покушении. Роль самого Червеллоне во всем этом деле была крайне двусмысленной и непонятной. Так или иначе, его подробнейшие показания очень повредили другим. Чего он только не нагородил! Он рассказал и о сношениях с французским послом и о людях, которые в Риме сочувствовали заговору. Калабрийцам, по его словам, была обещана помощь не только французов и венецианцев, но и голландцев. Вице-король с самого начала был убежден, что главный вдохновитель и руководитель заговора — это Кампанелла.

Пиньятелли держался молодцом и не признавался. Тем не менее число арестованных росло с катастрофической быстротой. В Калабрию были посланы сильные войсковые части. Следы привели карателей в родные места Кампанеллы. Испанцы стали хватать его друзей и родственников. Начались насилия и грабежи. Кое-где произошли жаркие стычки, но испанских солдат было слишком много. Дом Джампьетро был разграблен. Ему самому чудом удалось спастись, но его сын Доминико, любимый племянник Кампанеллы, попал в руки испанцев. Теперь он сидел в тюрьме.

Джампьетро был очень встревожен судьбой самого Кампанеллы. В Неаполе упорно ходили слухи, что вице-король намерен решительным образом требовать от папы его выдачи. Неужели опять тюрьма, допросы, пытки — и в довершение всего — смерть на плахе или виселице?

Несчастье, разразившееся в Калабрии, глубоко потрясло Кампанеллу. На задний план ушли и его обычные занятия, и работа над задуманным десятитомным собранием сочинений, и неприятности, связанные с продолжающимися кознями врагов. Кардинал Барберини и Мостро следили за каждым его шагом. В обход строгого запрещения публиковать книги Кампанелла сумел напечатать «Монархию Мессии» в Иези, маленьком городке, расположенном на севере Италии. Агенты инквизиции — на этот раз им следовало отдать должное — работали усердно. Книга не успела выйти в свет, как была конфискована, хотя раньше она дважды получала одобрение самого Мостро, и тот называл ее верхом учености и лицемерно ратовал за ее распространение. Правда, тогда Кампанелла был еще в фаворе у папы.

Кампанелла делал все возможное, чтобы помочь Пиньятелли и его товарищам. Он был в курсе того, как шло следствие. Пиньятелли вел себя мужественно. Вице-король никакими средствами не мог заставить его признаться, что он связан с Кампанеллой. Однако Джампьетро убеждал Томмазо бежать, пока папа не выдал его испанцам. Кампанелла решительно отказывался: побег будет доказательством его участия в заговоре и сделает еще более угрожающим и без того тяжелое положение Пиньятелли и других арестованных!

Внешне Кампанелла не подавал и виду, что имеет хоть малейшее отношение к процессу, затеянному в Калабрии. Он, когда был здоров, по-прежнему посещал ученые собрания, беседовал на философские темы, навещал французского посла. Граф Ноаль не отличался большими способностями к дипломатии, и. если бы не его связи при дворе, никогда не удержался бы на посту посла. Однако человек он был неплохой и относился к Кампанелле с искренней симпатией. Ноаль провел студенческие годы в Падуе и считал себя учеником Галилея. Он аккуратно доносил правительству о своих политических беседах с Кампанеллой, в которых тот постоянно выражал страстную приверженность к Франции, и, ведя обширную переписку, информировал своих многочисленных друзей о знаменитом философе. Он уверял Кампанеллу, что если тому когда-нибудь доведется побывать во Франции, то там он встретит самый радушный прием как со стороны образованного общества, так и со стороны официальных кругов.

Весна 1634 года принесла Кампанелле новые беды. В марте по распоряжению церковных властей в ответ на настойчивые домогательства вице-короля был арестован в Риме и направлен в Неаполь Антонио Пепе. Одновременно вице-король официально потребовал от Венецианской республики выдачи Джузеппе Грилло. Может статься, не сегодня-завтра папа прикажет арестовать Кампанеллу. Различные люди советовали ему бежать. Если следственные материалы покажут участие Кампанеллы в заговоре, то Урбан, разумеется, не замедлит его выдать. Но он не хотел слышать ни уговоров, ни предостережений. Пиньятелли все еще держался. Неужели ему изменит выдержка?

В апреле Кампанелла узнал, что большая партия его земляков и родственников, содержавшихся в тюрьмах Калабрии, была переведена в Неаполь. Процесс вступал в решающую фазу. Джампьетро умолял брата бежать, пока не поздно. Он снова отказался. На людях Кампанелла ничем не проявлял ни своего горя, ни своей тревоги. Когда наступила жара, он, как обычно, уехал во Фраскати.

В сентябре дело Томмазо Пиньятелли было закончено. Представитель Святой службы заявил, что следствие надо продолжать, поскольку добытых материалов недостаточно, чтобы считать Пиньятелли изобличенным. Вице-король был против дальнейших затяжек. Было решено лишить Пиньятелли сана и передать в руки светской власти. Приговор не заставил себя долго ждать: Пиньятелли надлежало обезглавить на Рыночной площади. Перед казнью его следовало подвергнуть страшнейшей пытке, которая вынудила бы его назвать соучастников.