Адами в Саксонии основал целую школу последователей Кампанеллы. Он с успехом читает лекции, где излагает его учение. Число людей, которым становятся известны его идеи, растет с каждым днем.

Блюм привез еще одну очень важную новость: Адами издал работу Кампанеллы «Предвестник восстановления философии». Первая ласточка! Товий, по словам Блюма, намерен в самое ближайшее время напечатать «Город Солнца» и трактат «О смысле вещей». Он только опасается, не очень ли повредит Кампанелле тем, что будет без разрешения инквизиции издавать его работы в Германии. Повредит?! Да он, Кампанелла, и живет ради того, чтобы увидеть «Город Солнца» вышедшим в свет и узнать, что идеи, за которые он борется, не умерли, а получили среди людей широкое распространение! Он благословляет любой печатный станок — будь то у англичан или турок! — который напечатает «Город Солнца». Да, он знает, что грозит католику, отдающему свои книги для опубликования еретикам — протестантам, а тем более грозит узнику, которому вообще запрещено что-либо писать! Но он тысячи раз говорит «да» и всем своим существом ждет счастливейшего дня, когда будет напечатан «Город Солнца».

Кампанелла вручил Блюму для передачи Товию несколько рукописей и просил предупредить его, что он хочет сделать ряд добавлений к тому «Реальной философии», куда входит и такая важная работа, как «О наилучшем государстве», служащая прямым дополнением «Города Солнца».

Он рад был услышать от Блюма, что Галилей никаких особенно жестоких преследований не претерпел и по-прежнему живет во Флоренции, состоя в качестве «первого математика» на службе у великого герцога.

Одна из рукописей, предназначающихся для пересылки в Германию, заставила Томмазо задуматься. Тяжело было вспоминать, что даже на письма Адами, обеспокоенного судьбой Кампанеллы, Галилей не захотел ответить. Нет! Напечатайте и ее. Он отдал Блюму «Апологию Галилея». Обязательно напечатайте!

Кампанелла постоянно нуждался в самом необходимом. Он не имел ни теплой одежды, ни приличной пищи. С годами, когда не стало здоровья, было все трудней и трудней переносить недоедание и зимнюю стужу. По существовавшей практике правительство вице-короля должно было регулярно выдавать начальнику тюрьмы деньги на содержание заключенных. Но выплата денег обычно задерживалась, и тогда кастелян, вынужденный кормить арестантов в кредит, не давал им почти никакой еды. Часто денег не платили по нескольку месяцев подряд. За долгие годы заключения Кампанелле не раз приходилось напоминать вице-королю, чтобы тот распорядился выплатить те жалкие гроши, которые причитаются ему на пропитание, потому что он совсем умирает с голоду.

В один прекрасный день Серафино сообщил Кампанелле, что чиновник, служивший в архиве, за щедрое вознаграждение уничтожил протоколы.

Огромная удача! Надо было ждать, пока герцог Оссуна, в прошлом лично знакомившийся с делом, будет за свой самовластный характер отстранен от должности. К счастью, ждать пришлось недолго.

4 мая 1620 года гром пушек с крепостных укреплений Неаполя возвестил жителям города о начале правления кардинала Борджиа, нового вице-короля. Кампанелла мог энергично требовать, чтобы его дело было пересмотрено. Пусть, наконец, испанцы вынесут ему приговор!

Ведь это же страшная жестокость держать безвинного человека в тюрьме целых двадцать один год! Да, верно, его обвиняли в подготовке восстания, но все эти обвинения основаны на лживых показаниях его личных врагов. Кампанелла по-своему изложил события, имевшие место в Калабрии. Конечно, там не было никакого заговора, никаких антиправительственных выступлений, никакой ереси! То, что он написал, он назвал «Рассказ об истории, на которой основана выдумка о восстании».

Он настойчиво требовал пересмотра дела. Каждый может убедиться, что он говорит чистейшую правду, стоит только взглянуть, из чего состоят протоколы, — ложь, выдумки, клевета, противоречие на противоречии! Он осаждал кардинала Борджиа своими прошениями. Ему показалось мало одного «Рассказа», и он написал еще «Сообщение о протоколах, составленных в 1599 году в Калабрии». Он уверял, что отстаивает справедливость и бесхитростно рассказывает всю правду.

Уверения были очень страстными, а изложение дела — последовательным и логичным. Действительно, не закончив процесса, столько лет мучить человека в тюрьме! Кардинал Борджиа решил разобраться. Он велел принести ему дело. Чиновники перерыли весь архив, но ничего не нашли. Протоколы бесследно исчезли.

Когда об этом официально уведомили Кампанеллу, тот изобразил величайшее негодование. Он так и знал, что мошенники-прокуроры, чтобы скрыть свои преступления, сожгут все документы.

Кардинал Борджиа не знал, что делать. Как закончить процесс, когда все следственные материалы потеряны, а события, о которых идет речь, происходили больше двадцати лет тому назад и о них никто ничего не помнит? Кампанелла продолжал настаивать на освобождении. Борджиа так и не успел принять никакого решения. Его правление было недолгим. Уже в декабре его сменил кардинал Цапата.

Новый вице-король был хорошо осведомлен о делах, за которые сидел Кампанелла. Ясно, что он ничего не сделает для его освобождения. Может быть попытать счастья в Риме, тем более, что Павел V умер и на престол взошел Григорий XV? Насколько легче было бы добиться свободы, если бы он сумел убедить папу в своих архикатолических взглядах.

Разве сочинения по теологии не доказывают его преданности папизму? Для Кампанеллы было очень важно получить разрешение на печатание этих произведений. Оно сразу же сделало бы его имя менее одиозным для итальянских издателей. А там, смотришь, среди каких-нибудь богословских работ удалось бы напечатать и «Город Солнца» под видом идеи «преобразования христианской республики в соответствии с обетованием бога, данным святым Екатерине и Бригитте!».

Самое главное для него заключалось в том, чтобы показать людям идеальную форму государственного устройства.

Он был убежден, что люди смогут отделить существенное от несущественного и отбросят прочь ту словесную оболочку, к которой он вынужден был прибегать в целях маскировки.

Он не оставлял папу в покое, писал прошение за прошением. Оклеветанный врагами, он двадцать два года сидит в заключении, тогда как протоколы, из которых была видна его невиновность, злонамеренно сожжены прокурорами! Теперь к его аргументам прибавился еще один: он уверял, что кардинал Борджиа хотел его освободить. Он попытался сыграть на тщеславии папы и посвятил ему свое сочинение «Вспомнят и возвратятся к Господу все концы земли». Не полагаясь на действенность писем, он послал в Рим своего ученика Пьетро Фаиллу со своими рукописями. Тот должен был добиваться его освобождения и требовать разрешения на издание богословских сочинений.

Затея эта кончилась неудачей. «Конгрегация индекса», занимавшаяся вопросами печати, устами кардинала Роберто Беллармино, одного из тех изуверов, кто поставил свою подпись под смертным приговором Джордано Бруно, высказалась о представленных рукописях отрицательно и печатать их не позволила. Узнав об этом, Кампанелла имел дерзость не согласиться с самим кардиналом Беллармино и направил ему возражения, озаглавленные «Против цензуры моих книг». Но и это ничего не изменило к лучшему.

В центре Европы свирепствовала страшная война, которая позже получила название Тридцатилетней. Многие районы Германии и Чехии подверглись невиданному опустошению. Переписка Кампанеллы с Адами снова прервалась. Но все-таки до Кампанеллы, хотя и с большим опозданием, дошли известия, что Товий, верный своему слову, в 1620 году напечатал во Франкфурте трактат «О смысле вещей», а два года спустя издал сборник философских стихов Кампанеллы и «Апологию Галилея».

Слава о Кампанелле, о его выдающихся талантах и трагической судьбе, разносилась все дальше и дальше. Его рукописи переписывали в Германии, Италии и Франции. Иностранцы, приезжавшие в Неаполь, старались добиться с ним свидания. Одни были движимы просто любопытством, другие искренне надеялись ему помочь, третьи хотели извлечь какую-нибудь пользу из знакомства с ним. Особенно радостно Кампанелла встречал людей, которые высказывали желание, не обращая внимания на запреты, публиковать его сочинения. Лионский издатель Антуан Суброн, посетивший Кампанеллу в 1622 году, получил от него несколько рукописей. Но Суброн оказался ненамного лучше Шоппе. Его обещания остались на словах. Боясь неприятностей, он так до самой своей смерти и не выпустил в свет ни одной из работ Кампанеллы.