Дима Медведев чувствовал себя препогано. Ноги у него промокли, насморк намертво закупорил ноздри, и дышать приходилось через рот, отчего сразу начинало болеть горло. И, как назло, ночь выдалась холодная, мокрая и снежная. По-хорошему, ему бы надо было отлежаться несколько дней, но больничные на этой работе оплачивали туго, со скрипом. С трудом закончив обход, он неверным шагом направился к ярко освещенной будочке у ворот. Шел третий час ночи. Его напарник Толик в это время пил крепкий кофе и через силу водил слипающимися глазами по строчкам детектива. Спать хотелось неимоверно, но начальник охраны Андрей Николаевич снимал до половины зарплаты за сон на посту. Он имел гадостную привычку появляться с проверкой в самое неподходящее время.

Дверь открылась, и вместе с клубами холодного воздуха в сторожку вошел Дима. Он бессильно опустился на скамью, чувствуя, как нарастает внутри него жар.

Толик внимательно посмотрел на него.

— Ты, Медведь, что-то совсем плохой, на-ка, хлебни, — сказал он, протягивая на парнику чашку горячего кофе.

В эту минуту за воротами раздался громкий — (та-та-татата) — автомобильный сигнал.

— Не иначе, Боров пожаловал, — съёжился Дима. — Открой ты, Толян, а?

— Боров так не сигналит, — задумчиво протянул Толик. — Это кого-то из наших принесло.

— Кому не спится в ночь глухую! — крикнул он, выходя к воротам…

— Толян, открывай, это я, Олег.

— Ты чего, Ждан, охренел! — ругнулся Толик, раздвигая тяжелые створки ворот. — В такое время только Боров и приезжает.

Олег вошел в сторожку и остановился, рассеянно озираясь по сторонам.

— Ты чего припёрся? — спросил его Дима. Олег пожал плечами, достал из кармана пистолет и приставил Диме ко лбу.

— Ляг на пол, Медведь.

— Хорош прикалываться, Ждан, — дрожащим голосом сказал Толик, потихоньку подвигаясь к столу, на котором лежал его дробовик.

— Не надо этого делать! — произнёс кто-то за его спиной.

Толик обернулся.

Невысокий, немолодой, а может, и молодой, только седой, почти наголо стриженный, стоя в дверях, привычно-небрежно целился Толику в живот из короткого десантного автомата.

— Руки за голову, ребята, и ложитесь на пол. Никто не пострадает, — спокойно, даже мягко сказал немолодой, но Толик и Дима как-то сразу поняли, что лучше с ним не спорить.

Олег сноровисто защелкнул запястья охранников их же наручниками.

— Ещё двое в доме и… — Олег повернулся к лежащим: — Толян, Кастрат здесь?

— Тут, он заночевал сегодня здесь.

Сонные охранники открыли дверь на условный стук, даже не спросив, кто стучит. Гром и Олег обходили комнату за комнатой, тихо будили девушек, просили их одеться и собраться в гостиной. В постели одной из них сладко посапывал спящий Кастрат. Недолго думая, Гром вырубил его рукояткой пистолета. Они с Олегом обыскали весь дом от подвала до чердака. В одной из комнат Ждан обнаружил видео-и звукозаписывающую аппаратуру с десятком видеокассет. Недолго думая, Гром прихватил их с собой. Затем они вернулись на первый этаж. Наспех одетые девушки толпились в гостиной, в изумлении таращили на них заспанные глаза.

Гром присел над лежащим на ковре Кастратом и похлопал его по щекам. Тот разлепил глаза, непонимающе уставился на Алексея. Сел, привалившись спиной к стене, и вытер связанными руками текущую по щеке кровь.

— Паша, где Ольга? — глядя ему в глаза, спросил Гром.

Кастрат некоторое время молчал, ворочая глазами по сторонам, затем хитро усмехнулся:

— Какая Ольга? Их здесь у меня много.

— Паша, не зли меня. Где Ольга? — тихо повторил Гром.

Но бандит молчал, с ненавистью глядя на Алексея.

— Я знаю, где она, — услышал Гром. Он обернулся и встретил огромные синие глаза.

— Идем, оловянный солдатик, так и быть, отведу тебя к невесте, — грустно улыбнулась Света.

— Сестра она моя, — буркнул Гром. Он заметил, как радостно блеснули глаза девушки, разгладились едва заметные горестные морщинки у губ.

— Олег, подруг на улицу, а с Кастрата глаз не спускай, — распорядился Гром и кивнул головой Светлане: — Веди.

Когда они проходили мимо Павла, тот злобно прохрипел:

— Всё, курва, тебе не жить!

— В гра-абу я тебя видала, козёл долбаный, — пропела девушка.

И так забавно вильнула попкой, переступая через ноги лежащего бандита, что Гром, несмотря на всю серьёзность момента, рассмеялся.

В подвале Света показала Грому неприметную дверь, замаскированную штабелем пустых ящиков. На двери висел огромный навесной замок. Отойдя на пару шагов, Гром выпустил короткую очередь. Замок был сбит и с глухим стуком упал на бетонный пол.

Забранная проволочной сеткой, тусклая лампочка под потолком освещала маленькую комнатку с сырыми бетонными стенами, в которой находились только кровать, стул и тумбочка с разложенными на ней пузырьками и шприцами.

Гром не видел всего этого. Упав на колени у кровати, он обнял худенькие Ольгины плечи и прижав к себе легкое, почти невесомое тело сестры, завыл, застонал по-звериному, увидев на локтевых сгибах многочисленные следы уколов.

Медленно раскрылись огромные фиалковые глаза.

— Олюшка, сестрёнка,  — прошептал Алексей.

Ольга икнула, хихикнула вдруг и сказала:

— Не бей меня, дяденька, я тебе минет сделаю… — По подбородку ее стекла тягучая капелька слюны.

— Сережа, нам пора уходить.

Гром обернулся. Стоящая у двери Светлана протягивала ему грязное одеяло. Завернув в него обнаженную Ольгу, Гром поднялся в гостиную. Там он застал Олега, что есть силы лупившего по щекам потерявшего сознание Кастрата. Ждан так был увлечен этим занятием, что даже не сразу заметил Алексея.

— Олежек, бери Светку, Олю и на улицу. Да брось ты его! — прикрикнул Гром, видя, что Олег продолжает бить Кастрата.

Пнув ещё пару раз бесчувственное тело, Ждан взял из рук Грома завернутую в одеяло Ольгу и направился к выходу. Он и бровью не повел при виде ее изможденного, бледного лица. Это неприятно поразило Грома. В эту минуту на полу тяжело заворочался пришедший в себя Кастрат. Его опухшее от побоев лицо выражало смертельную ненависть. Гром бросил ему зажигалку, и бандит механически поймал ее связанными руками.

— Поджигай, Паша, — спокойно, почти ласково сказал Гром.

— Чего поджигать? — тупо спросил Кастрат.

— Всё поджигай, Паша, — повторил Алексей. — Чтобы камня на камне…

— Ну, все, вилы тебе, козел, пидор верчёный. Я же тебя, урода, на куски порву… развяжи меня, сука, и давай один на один, по-мужски… это, ну… — Кастрат запнулся, вспоминая заковыристое слово. — По-жентльменски.

— А с сестрой с моей вы как, по-мужски, по-джентльменски, а, Паша? — тихо спросил Алексей и вскинул автомат.

Увидев сведенное нервным тиком лицо Грома, его побелевший на спусковом крючке палец, Кастрат суетливо, бочком, двинулся к тяжелой портьере и поднес к ней трепетный огонек. Затем, когда она занялась, перешел к другой.

— Ай бравушки, Паша, — сказал Гром, закуривая. На секунду он отвлекся и не заметил, как грузный Кастрат неожиданно, по-змеиному извернулся, рванул из-под крышки карточного столика спрятанный там пистолет.

— Сережа, берегись! — рванул уши Грома истошный женский крик.

Падая, Алексей прошил длинной очередью жирную тушу. Затем он вскочил на ноги и вырвал из волосатой лапы маленький «вальтер». Кастрат что-то хотел сказать, улыбнулся, но хлынувшая горлом кровь заставила его умолкнуть навсегда.

— Ты чего, мать, так орёшь-то? — улыбнулся Гром, оглянувшись.

Смертельно бледная Светка стояла за его спиной, прижав к груди дрожащие руки.

— Мамочки, как же я испугалась, — прошептала она и, медленно съехав спиной по стене, села на пол.

— Ты чего это расселась, мадам? Уходить надо, однако! — засмеялся Алексей.

— Сейчас иду, мой герой. Сейчас! — Света как-то странно закопошилась на полу. Пытаясь подняться, она отняла от груди судорожно сжатые руки, и Гром с ужасом увидел, что они в крови. Видимо, грохот автоматной очереди заглушил тихий, одиночный хлопок Кастратова «вальтера». Маленькая,  наполненная кровью дырочка, точно красная родинка, алела на левой груди Светы.