Верный своему методу, Аристотель в „Политике“ сперва анализирует различные формы государственного устройства (карфагенский, лакедемонский, критский и пр.), затем, в третьей книге, дает знаменитую классификацию государств:

Аристотель признает основными формами государственного устройства две олигархию и демократию.

В первых четырех книгах Аристотель, по сути, только анализирует и оценивает то, что было сделано до него. Новое, собственно аристотелевское понимание того, что нужно сделать для того, чтобы приблизить государство к идеальному состоянию или хотя бы улучшить сегодняшнее, изложено в 5–8 книгах „Политики“. Они отличаются от государства и законов прежде всего тем, что в них излагается не только прожект того, каким должно быть идеальное государство, не только представление о желаемом будущем, а и проект действий. Это mD-4 в чистом виде: Аристотелем разработан проект технологии перехода к новой игротехнологической реальности. Но проект не был опробован, потому технология не была достроена окончательно, а осталась только как первый проект. Аристотель просто бросил свои рекомендации в пустое пространство, надеясь, что кто-нибудь им последует.

Аристотель, бесспорно, подвел итог развитию греческой мысли, освоив ментальный мир до конца и систематизировав с достигнутой вершины, с помощью созданного метода, все достижения греческой цивилизации.

Теперь мы вернемся к повседневности, которая, как мы сказали, переживает, говоря в общем, состояние R-2 и заставляет точку M-3 вновь обрести свое бытие и обозначить тот облик повседневности, который наиболее приемлем в качестве цели. Поиски философов в точке M-4, естественно, влияют на тех выдающихся людей, которые населяют точку M-3, но в целом Платон и Аристотель с учениками решают задачи совершенно иного порядка, чем те, что заботят народ. В Афинах идет борьба политических партий (нам известна борьба Исократа и Демосфена в M-3), и в то же время растет равнодушие к полисной жизни среди граждан (все большее их число оставляет точку D-2 нынешней повседневности). По всей видимости, энергии греков вполне хватило бы на построение еще одной повседневности, однако, на арене явилась Македония — Филипп, потом Александр. По состоянию греческой социокультуры, вроде бы, понятно, почему покорение Греции было для них таким легким делом: общество, пройдя точку D-2, временно, до создания новой повседневности, остается без целей и ценностей, ему становится не за что бороться — персам в этом смысле повезло гораздо меньше. Александр ускорил процесс полагания новой повседневности, принеся с собою иную, по сравнению с греческой, игротехнологическую плоскость (иные способы управления игрой). Ясно, что без его вмешательства повседневность получилась бы совершенно иная, но столь же ясно, что этот процесс окончился бы далеко не так скоро, как это было сделано с помощью молодого царя. Греция, таким образом, вступила в новую повседневность, которую принято называть эллинизмом.

Что касается иной, новой для греков игротехнологической реальности, она, конечно, была не такой, какую хотел бы иметь Платон и какую проектировал Аристотель. Но она была другой по сравнению с прошлой, и это было главным для того, чтобы греческая социокультура смогла заново обживать три нижних уровня ментального мира, а значит, продолжать существование в качестве живой, развивающейся системы. Осталась неизменной только методологическая плоскость — ценнейшее достижение греческой мысли, сформировавшее всю европейскую цивилизацию. Сформировавшее в прямом, буквальном смысле, ибо если понимать под цивилизацией три нижних уровня ментального мира, ясно, что третий и второй не могли теперь, при наличии освоенного кем-то четвертого, формироваться иначе, как из этого, четвертого уровня.

Интересно отметить, что порождение цивилизации теми смыслами, которые были созданы Аристотелем и его последователями-методологами, точная копия сотворения мира Богом, который, как известно, просто помыслил его. Это еще одно подтверждение гипотезы, которая последовательно проводилась мною в предыдущих главах, о том, что ментальный мир всегда заполнен, все его четыре уровня всегда мыслятся человеком населенными. Просто там, где еще нет людей, живут боги. Надо сказать и еще об одной вещи: бог всегда есть для тех людей, кто населяет повседневность и находятся только в ней. Причем для них бог и правитель где-то рядом, отсюда и обожествление правителей. Для тех, кто достиг третьего уровня, боги оттесняются еще выше (Платон), и, наконец, боги совсем исчезают в своем прежнем качестве для Аристотеля. Слова Ф.Ницше „Бог умер“ означают всего лишь, что человек начал полагать новую методологическую плоскость, и Богу не осталось места ни внутри ментального мира, ни на его верхней границе.

Боги уже в период раннего эллинизма стали идеей, чистой абстракцией. По словам А.Ф.Лосева

они оказались начисто вытесненными из цивилизации и сохранили за собою только кусочек методологической плоскости в точке rR-4.

Сравнение инструментов.

Сейчас мы взглянем еще раз на полученную картину и зафиксируем логику отслеженных событий. Итак, сотворив повседневность как сочетание предметной и игровой деятельности, человек стал разумным. Появление ритуала в точке D-2 предшествовало появлению мифа, ибо мифы могли создавать те, кто продвинцлся до точки R-2. При этом информация, синтезированная в этой, последней, точке повседневности, не могла не стать достоянием всей социокультуры, а люди, находящиеся в R-2, естественно, не были обречены находиться там в течение всей оставшейся жизни. Человек достаточно сложен, чтобы сегодня быть игроком в D-2, а завтра мифотворцем в R-2.

Повседневность могла остаться неизменной только до тех пор, пока она не была воспринята человеком как мыслеформа. Это произошло в Греции в VIII веке до н. э., и первым признаком, говорящим об этом изменении восприятия, можно считать появление письменности. Письменность появляется в точке M-3, когда человек начинает воспринимать прошлую повседневность как целостность, как феномен, когда он смотрит на нее со стороны. Даже если он еще не думает о том, что ее можно и нужно изменить, он уже хочет как-то описать, назвать, зафиксировать ее в слове. В этот момент записываются эпические поэмы. Как правило, первые изменения повседневности провозглашаются как возвращение к доброму, старому времени — тому, что проговорено в точке R-2 и письменно зафиксировано в точке M-3. Речь теперь не просто начинает обретать самостоятельную ценность, это было уже в точке R-2, она становится порождающим началом, словом-творцом, логосом. Между тем, в точке R-2 начинают происходить весьма необычные вещи: зафиксированные мифы перестали устраивать тех, кто оказался в этой точке; здесь зарождается философия, орфики, пифагорейцы…