– Жиль! Жиль! – послышалось зловещее шипение.

– Лобасты?! – я с тревогой посмотрел на ремесленника.

– Они, – Жиль кивнул. – И чего пришли? Я же им и так все корзины отдал.

– Это они за нами пришли, – я напомнил ситуацию, – так что ты давай… не мешкай, ищи запасной ход.

– А чего его искать? Вон он ход, старьем всяким завален за ненадобностью. Только вот как по нему до кладовых добраться? В какое ответвление свернуть?

Все то время, пока Жиль искал нужную схему, в дверь не переставая колотили. Похоже, преследовавшие нас ведьмы впали в настоящий транс и теперь уже ни за что не отступятся, пока не разнесут в щепки ненавистную деревянную преграду.

Однако неожиданно стук прекратился. Еще с полминуты из туннеля слышалась возня, но вскоре и она стихла. Из всех звуков осталось лишь наше учащенное дыхание да мерное потрескивание масляных светильников.

– Ушли? – набравшись храбрости, я первый нарушил тишину.

– Ушли, – подтвердил Жиль. – Сейчас пойдут жаловаться своему господину.

– Анцыбалу?

– Ему самому, – ремесленник тяжело вздохнул.

– И что тебе теперь будет?

– Ничего хорошего, – Жиль о чем-то думал, теребя в лапах один из пергаментных рулонов.

– Убьет? – несмело предположил Сурен.

– Это вряд ли, – отрицательно покачал головой гомункул. – Может огнем пытать будут или водой, но не убьют это точно. Я ведь тут один-единственный мастеровой. Нового пока сделают, да пока выучат… много времени пройдет, не один год. А еще если неудачный экземпляр получится, то от него вообще толку никакого не будет. А работа не ждет. Золото должно добываться непрерывно, это ведь главное.

Знакомый тезис. Услышав его, мы с Суреном обменялись понимающими многозначительными взглядами. Жиль практически в точности повторил мои слова. Мы тогда обсуждали план побега, и я предположил, что главенство золота станет залогом нашего успеха. Выходит, не ошибся. Все так и есть на самом деле. Только бы вот добраться до кладовых, затем перебежать застывшее золотое озеро, а там и подъем на заветный седьмой круг. Дьявольщина, впереди еще столько трудов и препятствий, а вот времени в обрез.

– Жиль, прости, конечно, что так все вышло. Мы не хотели причинить тебе зла. Мы лишь хотели поскорее вернуться. – Мой взгляд лег на пергамент, который мастеровой продолжал сжимать в лапах. – Ты ведь нам поможешь, да?

– Чего уж теперь говорить, – Жиль тяжело вздохнул, – помогу, конечно.

Он раскатал на столе коряво начерченный план и стал водить по нему пальцем, что-то вспоминая и прикидывая. План больше походил на детский рисунок. Ребенку всучили карандаш, выдали листок бумаги и приказали не мешать вечно занятым взрослым. Малыш зажал карандаш в кулачек и стал с вдохновением рисовать портрет воспитательницы своей ясельной группы. У Бабы-яги не оказалось одного глаза, а волосы торчали как колючки у дикобраза.

– Вот тут находятся ямы с червями, – Жиль указал на кружок, изображающий на картине рот. – Этим путем вы дошли сюда, – ремесленник провел пальцем по закарлючке, символизирующий нос, и остановился на полузакрытом глазе. – А дальше… – Жиль призадумался и начал по очереди водить по каждой из волосинок. При этом гомункул едва слышно шептал себе под нос. – Нет, это не то. А этот туннель ведет в нижние пещеры. А вот по этому я, помнится, таскал железную руду. А вот этот поднимается вверх аж до самой «лестницы позора»…

Услыхав знакомое название, я едва не задохнулся от радости. «Лестница позора», она ведь находится там, в самом начале седьмого круга. И если существует туннель, ведущий к ней, то это удача, счастье, это самое лучше известие, услышанное мной за всю свою жизнь!

– Жиль, стой! Остановись! Что ты только что сказал? – Я неотрывно смотрел на извилистую коричневую линию, на которой замер толстый палец ремесленника.

– А что я такого сказал? – гомункул испуганно заморгал.

– Ты только что сказал, что этот ход ведет к «лестнице позора».

– Ну, да, так оно и есть.

– Нам и нужно туда, именно туда!

– Но вы же работаете на рубке золота в восьмом круге? – Жиль был удивлен.

– Раньше работали, а теперь все изменилось, мы идем в другое место.

– Куда? – удивление Жиля переросло в испуг.

Черт побери, придется ему сказать. Ведь в конце то концов Жиль неплохой парень и не продал нас после первой встречи. Значит, не продаст и сейчас, по крайней мере, до тех пор, пока его не начнут пытать. Ну, а когда начнут… когда начнут мы уже будем далеко, и помешать нам не успеют, дело будет сделано. Взвесив все «за» и «против», я решился:

– Жиль, мы хотим сбежать отсюда, сбежать из ада. Именно поэтому нам и следует подняться как можно выше.

Я не стал вдаваться в детали побега. Ремесленнику незачем их знать, и ему и нам спокойней будет. Сейчас пусть только уяснит главное – мы отчаянные ребята и во имя заветной цели готовы на все.

– К воротам вы не прорветесь, там полно охранников, там Цербер! Вы погибнете! – Похоже Жиль и впрямь представил эту кровавую сцену, поскольку тут же в страхе закрыл лапами свою жабью морду.

– Это уже наша забота, приятель.

Я не удержался и похлопал гомункула по широкой сутулой спине. На удивление она оказалась бархатистой и горячей, короче обычная человеческая кожа. Поняв это, на душе у меня неприятно похолодело. Вдруг ясно представилось, как Жиля пытают, и на этой гладкой черной коже появляются кровоточащие раны и глубокие ожоги. Жутко, мерзко и это все из-за нас. Но что тут поделаешь, так получилось.

– Ладно, если вы сами не заботитесь о себе, то куда уж мне, – Жиль по-стариковски закряхтел и снова обратился к чертежу. – Вот это вход. Пойдете по туннелю до третьего поворота направо. Слышите, до третьего! В первый и во второй ни в коем случае не сворачивайте. Не хочу понапрасну вас пугать, но если свернете раньше, назад живыми уже не вернетесь. – Жиль сделал многозначительную паузу, проверяя дошли ли до нас его слова. Когда убедился, что дошли, ремесленник продолжил. – В третьем туннеле шагов через пятьдесят будет лестница. По ней и поднимайтесь. В конце лестницы еще туннель, и приведет он вас вроде как в тупик или в комнату без окон и дверей. Но это все не так, это все обман. Вы поищите получше. Там где-то чуток повыше пола рычаг есть потайной. Нажмите, и стена откроется.

– И куда этот проход ведет? Говори же быстрее, – Сурен нервничал. Я заметил как он то и дело поглядывает на устроенный нами завал, как будто прикидывая, долго ли тот продержится.

– Куда ведет? На «лестницу позора», конечно. Ступеней с полста от входа.

В отличие от моего друга Жиль становился все более поникшим и заторможенным. Он словно поставил на себе крест и существовал придавленный тяжестью неминуемой расправы. Ремесленник служил живым укором нам, тем кто обрекал его на тяжкие страдания. И это казалось мучительным, невыносимым. Я все время чувствовал свою вину, хотел что-то сделать, исправить несправедливость, помочь. Но как? Чем? Как выгородить Жиля, избавить его от наказания? Алиби, ему просто необходимо железное алиби!

Тут из закоулков память всплыла сцена из «Бриллиантовой руки». В ней один жулик говорил другому: «Успокойся, Козлодоев, твое алиби гарантировано. Ты остаешься крепко связанным со следами насилия на лице». А ведь это выход! Хотя следы насилия на лице мы пожалуй оставлять не будем, а вот связать…

– Жиль, у тебя есть веревка? – вдруг воскликнул я, чем вызвал замешательство как у ремесленника, так и у Сурена.

– Что? Веревка? Зачем веревка? Туннели пологие и там везде лестницы, вам не понадобится веревка.

– Так есть или нет? – чтобы прочистить Жилю мозги, я рявкнул на него как на нерадивого матроса, заснувшего на вахте.

– Конечно есть, – Жиль вздрогнул и отшатнулся. – Что б у меня да не было простой веревки.

– Крепкая?

– Пеньковая, сам плел.

При этих словах мне почему-то вспомнились связанные руки приговоренных к съедению грешников. Там тоже была пеньковая веревка, причем наверняка от того же производителя. Однако не время вспоминать, а тем более кого-то в чем-то обвинять. Я попытался отделаться от жуткого видения, для чего приказал: