Литмир - Электронная Библиотека

В полном молчании мы брели навстречу судьбе. А о чем говорить? Распрашивать что ждет там, впереди? Не хочется, да и смысла нет. И так все узнаю. Изливать душу? А на кой хрен Дионе моя душа? Ей бы со своей совладать, да успокоить.

На самом деле пыльная завеса оказалась не такой уж и плотной, как чудилось издалека. Все дело было в освещении. Красноватый свет, льющийся с небес, ничуть не способствовал хорошей видимости. В нем блекли краски, а все предметы казались размытыми и диковато-угрюмыми. Вот так и с этой пылью. Ничего примечательного. Порывы ветра гоняли обычную серую пыль. А вообще-то нет. Пыль не назовешь совсем уж обычной. Она поблескивала словно мельчайшие снежинки в лучах заходящего солнца. Однако, хватит лирики. Никакие это не снежинки. Скорее всего, крошечные частички какого-то минерала. Интересно, откуда они здесь?

– Эй, осторожней! – резкий рык Дионы оторвал меня от раздумий. – Гляди, куда идешь!

Что значит «Куда идешь»? Напрягая зрение, я стал оглядываться по сторонам. Вроде бы ничего опасного. Все как и раньше. Голые камни и серая дымка. Разве что этот шум… Он действительно стал громким и отчетливым. Сейчас я был почти уверен, что где-то совсем рядом находилось огромное скопление людей, и причем вся эта живая масса неустанно двигалась. Что это может быть? Такого звука раньше я никогда не слыхал, голову даю на отсечение. Но все же, откуда ни возьмись, всплыли некоторые ассоциации. Колона узников на марше или невольники в каменоломне? Ища источник гула я опустил глаза и уткнулся взглядом в каменную россыпь под ногами. Всего в шаге от меня слежавшиеся валуны пропадали из виду. Их словно срезали гигантской острой бритвой. Вот тут они есть, они реальны и ясно различимы, а вон там, чуток впереди, уже не существует ничего, кроме клубящихся грязно-серых облаков пыли.

Рассчитывая каждый шаг, я подобрался к обрыву. Ничего не разобрать! Впереди сплошное молоко, если конечно молоко бывает серым с мутными красноватыми разводами. Я уже собирался повернуться к Дионе и спросить: «А куда дальше?», когда вдруг неожиданно сильный порыв ветра ударил в лицо. Серая пыльная мгла вздрогнула и понеслась мне навстречу. Пылинки кололи глаза и противно скрипели на зубах, словно это была совсем не пыль, а песок, поднятый бурей где-нибудь в далекой жаркой Сахаре. Защищаясь от их яростной атаки, я плотно сжал веки и отвернулся.

Шквал бушевал менее минуты. Когда все стихло, у меня отлегло от сердца. Фух, пронесло. Выходит это не буря. Отплевываясь и протирая глаза, я вновь повернулся к краю обрыва. Первый же взгляд вниз поверг меня в состояние глубокого шока. Парализованный я стоял с вылезшими из орбит глазами и как рыба, выброшенная на берег, судорожно хватал ртом воздух. Бред! Мистика! Галлюцинация!

Передо мной простиралась воронка исполинского карьера. Начинаясь возле моих ног, она заканчивалась у самого горизонта. Именно там виднелась такая же черная стена, как и та, на вершине которой я стоял. Однако, не величественность пейзажа поразила меня. Скалы выступали лишь угрюмыми декорациями в том трагическом спектакле, который разыгрывался в этом месте.

Главными действующими лицами были люди. Живое море кипело на дне каменной чаши. С обрыва, на котором я стоял, были различимы лишь самые ближние человеческие фигурки. Все остальные казались одной сплошной массой, равномерно намазанной на уходящие вглубь склоны. Живое море находилось в постоянном движении. Отсветы огненно-красного неба играли на спинах людей, от чего зрелище становилось еще более гипнотическим и вместе с тем жутким. Казалось, что все эти миллионы несчастных плещутся в волнах собственной крови.

– Что же это такое? – подавленный и оглушенный я метался взглядом по копошащемуся людскому муравейнику.

– Рудник, – Диона оттерла меня от края и толчком приказала идти. – Здесь добывают тяжелые серые камни, которые мудрые люди называют свинцовым блеском.

Когда опасность свалиться вниз мне больше не угрожала, львица ослабила опеку и вновь возглавила наш поход. Я плелся за ней вдоль обрыва. Под ноги почти не смотрел. Открывшееся зрелище притягивало все внимание. Но наблюдать становилось все труднее. Ветер утих и пыль, поднимающаяся из рудника, вновь сооружала на пути моего взгляда серую непроницаемую стену.

Однако, кое что разглядеть все же удалось. Внизу действительно шла добыча какого-то минерала. Работы велись самым примитивным способом. Наверняка вот точно также добывали камень еще во времена фараонов. Рабочие делились на три группы. Одни крушили пароду тяжелыми кирками, другие собирали отбитые куски и грузили их в допотопные деревянные одноколесные тачки. Третьи же по узким утоптанным тропинкам катили эти самые тачки куда-то вниз, в самое сердце рудника. Куда именно мне рассмотреть не удалось. Мешала как плохая видимость, так и значительное расстояние.

– Диона, мы собираемся сойти вниз? – когда грязно-серая ширма окончательно задернулась, я окликнул свою спутницу.

– Да. В одном месте стена обрушилась. Образовалось что-то вроде огромных ступенек, по которым возможно спуститься.

К месту, о котором говорила львица, мы подошли уже через несколько минут. Диона прекрасно ориентировалась в каменной пустыне. Мы не плутали по пограничным землям, а практически точно вышли к участку, на котором произошел обвал.

Глянув с обрыва, я увидел то, что львица именовала ступеньками. Ничего себе ступеньки! Громоздящиеся друг на друга каменные глыбы образовывали крутую осыпь. Конечно, не отвесный обрыв, но и мраморной лестницей с золоченными перилами это тоже никак не назовешь. С камня на камень придется прыгать, что весьма затруднительно, особенно если брать в расчет мою истерзанную ногу. Однако, другого выхода нет. Сцепив зубы, полез вслед за Дионой. Где прыгал, где переползал, а пару раз, не удержавшись, просто падал вниз, как мешок доверху набитый рыбьей требухой. Вот именно таким незатейливым акробатическим трюком и ознаменовалось мое прибытие на дно карьера. Неуклюжий прыжок… и я полетел на землю. Грохнулся лицом вниз. Хорошо еще, что кое-как удалось спружинить руками.

Не смея пошелохнуться, я лежал и ждал когда ослабнет боль. В глазах темно, а воздух, ставший вдруг твердым как бетон, застревал прямо в глотке. Неожиданно я заметил движение. Что-то шевелилось прямо перед моим лицом. Пока я гадал чтобы это могло быть, до моего слуха долетел тихий стон.

– Помогите!

Мольба исходила словно с того света. Естественно, мы и так на том свете, но этот голос шел еще с большей глубины, как будто из недр самой земли. Я поддался на призыв и протянул руку. Почему-то я знал, что именно нащупают пальцы. Рука другого человека, холодная, но живая. Она судорожно вцепилась в меня, словно именно я, я и ни кто другой, являлся той самой единственной, последней надеждой. А может, так оно и было на самом деле?!

Я должен помочь! Собрав волю, силы и гнев, я разогнал завесу, застилавшую глаза. Как только мир стал четким и реальным я действительно увидел человеческую руку. Она торчала из-под огромного обломка скалы, который горный обвал сбросил вниз. Позабыв о своих ранах, я подполз поближе и потянул руку на себя. Не идет. Тогда я встал на колени и уперся плечом в шершавый камень. Напрягая все силы, я попробовал его столкнуть. От напряга казалось скрипели кости и звенели натянутые струной жилы. Но глыба не поддавалась.

– Алексей, оставь… – голос Дионы прозвучал прямо возле моего уха. – Даже если произойдет чудо, и ты справишься с камнем, это ничего не даст. То, что осталось от этого человека, лучше не видеть.

– Но он же живой! Его можно спасти! – я продолжал остервенело толкать каменного великана.

– Здесь все мертвы. Ты, я и он тоже. Под этим обвалом похоронена не одна сотня человек. Мой слух намного тоньше твоего, и я слышу как они там стонут. Но помочь им мы не можем. Никто не может.

До меня понемногу стал доходить смысл слов Дионы. Умереть здесь нельзя, это точно. Мы ведь и так мертвее всех мертвых. Что же остается? Нести свой тяжкий крест и страдать… Страдать вечно и мучительно. Одним везет больше, и их мука это лишь тяжелый каторжный труд. Другим же выпадает страшная доля – до скончания веков извиваться в объятиях дикой физической боли. Человека здесь можно пропустить через мясорубку, но даже после этого он не исчезнет и не распадется. Он будет существовать в виде кучи окровавленного фарша. Не знаю, сохранится ли в нем разум, но нечеловеческую боль он будет испытывать это уж точно. Ведь именно для мучений и придуман ад.

14
{"b":"139444","o":1}