– Я тут задавалась вопросом, как бы вы повели себя, если бы вас попыталась совратить женщина, которая, собственно, не очень-то разбирается в таких делах, но хотела бы научиться?..

– Давайте проясним. – Его тихий голос возбуждал ее. – Женщина, о которой вы говорите, это вы?

– О Господи! – Дэни закрыла руками лицо. – Если вы не догадались, то я еще хуже разбираюсь в этом, чем думала. Да, именно на это направлены мои жалкие усилия. Соблазнить вас, совершенно незнакомого человека, в кладовой, но сейчас я поставила себя на ваше место и поняла, что веду себя как ненормальная, какой меня все и считают, и…

Его ладони легли на ее голые предплечья, огладили их сверху донизу, потом двинулись вверх, к плечам и дальше к лицу. Он мягко отстранил закрывавшие лицо руки, чтобы заглянуть в ее глаза.

– Я увидела омелу, – торопливо начала объяснять Дэни. – Она развешена повсюду. И люди целовались. И я не могла выкинуть из головы эти поцелуи… Боже! Забудьте все, ладно? Просто забудьте меня. – Она попятилась, но это ведь была Дэни, и она покачнулась, наступив на что-то, лежавшее на полу позади нее. Она упала бы, если бы он не поддержал ее. – Спасибо, – выдавила она непослушными губами. – Но мне сейчас нужно идти. Мне, правда, нужно уйти…

Он приложил палец к ее губам.

«Правильно. Нечего болтать. Хорошая идея».

Его глаза все еще пылали, и в них сквозило удивление. Именно удивление она и хотела видеть в глазах мужчины после соблазнения. Он смотрел в ее глаза, и она не могла отвести свой взгляд. В том, как он вглядывался в нее, было что-то особенное. Казалось, он мог видеть больше, чем ей хотелось показать.

– Серьезно, я… – Он отвернулся. Что ж, ладно! – …должна идти.

Но он продолжал шарить руками по одной из полок. Затем нагнулся, чтобы заглянуть ниже, и она старалась не смотреть на его ягодицы. Но, конечно же, не удержалась.

– Мм… да. Значит, еще увидимся. Или нет, надеюсь, нет…

– Вот она. – Выпрямившись, он показал, что нашел на полке. Ветку омелы.

– О, – выдохнула Дэни. У нее замерло, а потом бешено заколотилось сердце. Гул пульсировавшей по венам крови отдавался в ушах и заглушал все внешние звуки.

С едва заметной улыбкой на губах он не отрывал от нее глаз, в которых не было места удивлению, поскольку они были заполнены… потрясающим жаром.

– Вы не передумали? – спросил он.

Шутит он, что ли? Хотелось наброситься на него, сейчас же.

– Нет.

С улыбкой, при виде которой она совершенно теряла голову, он поднял руку с веткой омелы над их головами.

– Ваш ход, – прошептал он.

Дэни взглянула на его губы. У нее самой они подрагивали в предвкушении предстоящего удовольствия.

– Может быть, вы…

– О нет! Не хочу злоупотреблять положением женщины, вымокшей в шампанском и оказавшейся в кладовой. – Он улыбнулся. – Но если она захочет воспользоваться моим незавидным положением, то это, знаете ли, совсем другое дело.

Он поддразнивал ее, в его глазах поблескивали озорные искорки.

– Я неумеха, – прошептала она. – Могу случайно причинить вам боль.

– Я рискну.

Дэни засмеялась, не смогла удержаться. Она смеялась, а он закрыл глаза и скорчил гримасу, предоставив ей возможность отсмеяться, прежде чем прильнуть к нему…

И поцеловать его.

Шейн почувствовал, как она коснулась губами его рта. О да, жизнь хороша, чертовски хороша!

Она была нерешительной, порывистой. Будто давно не целовалась. Ощущение было очень волнующим, но он знал, что это вызвано, скорее, обстоятельствами. Один легкий поцелуй? Этого явно недостаточно.

Обронив омелу, Шейн приподнял ладонями ее лицо, погрузив пальцы в ее шелковистые волосы.

Она взмахнула руками в попытке отбиться, прежде чем ее ладони оказались на его груди. С ее губ сорвалось нетерпеливое бормотание, и он ощутил мгновенное возбуждение. Ее пальцы вцепились в ткань его рубашки из опасения, что он уйдет, так что он был не одинок в желании удержать ее рядом, не отпускать ее.

А Шейн даже не знал ее имени…

Она чуть приоткрыла рот, но его языку этого было вполне достаточно, и тогда их языки сплелись в неторопливом танце, в старинной имитации того, что ему действительно хотелось делать, и она не отставала в этом от него. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, ее глаза восторженно распахнулись.

– Здорово, – прошептала она.

Да. Это действительно было здорово.

– Это было… – Запнувшись, она тихо рассмеялась. – У меня даже слов нет, чтобы описать это.

У Шейна тоже. Поцелуй произвел на него ни с чем не сравнимое впечатление. Не осознавая зачем, он убрал прядь волос с ее лица и задержал там руку, поскольку она, ухватившись за его рубашку и снова уставившись на его губы, слегка тянула его на себя.

– Это было… – повторила она.

– Здорово, – напомнил Шейн.

– Так здорово. – Она облизнула губы, потом они потянулись друг к другу и снова слились в поцелуе, причем еще более пылком.

Страстном.

Узел ее волос полностью распался под его пальцами, и второй карандаш свалился на пол. Выгибая спину, она терлась о молнию на его брюках. По-видимому, ей нравилось ощущать то, что скрывалось под ней, потому что из глубины ее горла вырывались удовлетворенные стоны, а ее руки обвили его шею.

Господи, чем он занимается здесь, в кладовой, когда там, в зале, полно людей, которых он собрал благодаря семейным связям для дальнейшего развития компании «Скай-Хай эйр»?

Целуется в кладовой, как школьник.

Только таинственная женщина в его объятиях совсем не похожа на школьницу. Боже, нет! Это настоящая женщина. Она тянулась к нему, балансируя на одной ноге. Прижималась к нему всем телом. Шейн немного приподнял ее, чтобы прижать ее бедра к своему паху и ощутить грудью полноту ее бюста.

С ее ноги свалилась туфля.

Это не остановило ее, да и его тоже. Она отняла руки от его, рубашки, чтобы обнять за шею. Он оставил в покое ее голову и принялся гладить ее руки, спину. Стиснув ее в объятиях, Шейн развернулся, уперев ее спиной в дверь, и еще сильнее прижался к ней, не обращая внимания на то, что ее платье намочено шампанским.

Ему было не до этого.

Но она, тяжело дыша, отпрянула от него, глядя широко раскрытыми, затуманенными глазами. Макияж ее был безнадежно испорчен, одна бретелька маленького черного платья спустилась с плеча и висела на локте.

Господи, она была сладкой и горячей. И такой сексуальной, чудесной обольстительницей.

– Это была какая-то очень сильная омела, – прошептала она.

Шейн рассмеялся:

– Омела здесь совершенно ни при чем.

Она смотрела на его губы.

– Нет?

– Нет.

– Может быть, стоит проверить это?

Ветка омелы валялась на полу, куда он уронил ее. Шейн пинком отправил ее под полку, с глаз долой. Проследив за его пируэтом, она издала негромкий смешок, передававший то ли ее волнение, то ли предвкушение.

Не отрывая от нее взгляда, Шейн осторожно убрал прядь волос с ее виска… и затем вдруг они снова бросились в объятия, их губы слились, а руки стискивали тела друг друга…

Пока раздавшийся стук в дверь едва не вызвал у него сердечный приступ. Господи!

– Кто-то есть внутри? – послышался женский голос.

Мэдди. Черт! Шейн уткнулся лбом в макушку замершей в его объятиях женщины и закрыл глаза.

– Эй? – Мэдди не сдавалась. – Там есть кто-нибудь?

Шейн приложил палец к губам таинственной женщины в надежде, что, если они будут вести себя очень тихо, возможно, Мэдди уйдет.

– Шейн, это ты?

О, черт! Кого он пытается обмануть? Это же Мэдди, бультерьер. Вцепившись во что-то, она ни за что не разомкнет челюсти.

– Как ты догадалась?

Она засмеялась:

– Когда ты уяснишь себе, что я знаю все?

– Уходи.

– Ах, какой обидчивый! Что ты там делаешь?

– Мэдди?

– Да?

– Код розовый.

– Ты сказал, код желтый?