Антипаровозная Если в твоем вагоне все давно спят, А поезд летит запиленным мотивом,— Можно выйти и покурить, Можно даже с бутылочкой вчерашнего пива. Можно начать игру с самим собой, Чтобы ты увидел по ту сторону стекла, Как бы поезд не скорый, а тормозной, Как бы чистые стекла, а за ними весна. Вот стоят девушки с русыми косами, Машут нам флагами свободной Кубы. Вот катит бочку вятский философ, Философа жена на крыльце красит губы. Цыгане под Буем раскинули табор, Цыгане поют популярные песни, Проводник подошел: «Не стряхивай на пол!» Я ему говорю: «Глянь, как интересно». Вот за окном громыхнули салют, Тыщи огней возвестили народу — Нынче в Мантурово день тутты-фрутты, Большой такой праздник, как праздник свободы. В сумерки нервно кудахтают куры — Гриль-бар открывают за речкой у почты. Мужики потянулись к дому культуры — Там нынче кино про женщин порочных. На пермском вокзале бродит корова, Корова ищет первую травку. Корове плевать на орла-постового, Орел не получит к зарплате прибавку. Сержант ругает корову словами, А поезд мчится все дальше и дальше, Мы лихо въезжаем на станцию Шаля Серебряный вождь нам машет руками. А в общем-то, я не люблю паровозы. Для меня (Похмельная) Кончается ночь, ты чувствуешь вакуум, вакуум нового дня. Спаси меня, спаси меня, спаси меня — налей для меня. Моя перспектива за этой стеной, в комнате без огня. Спаси меня, спаси меня, спаси меня — налей для меня... Картинки на стенах, мультфильмы для взрослых, ночное шоу с сюжетом для тех, Кто не смог это сделать с ней дважды, кто слышал ее странный смех. Но стену можно делить на части, и завтра узнаешь, что было дальше, Ведь луна, луна пока еще светит для всех... Ты своей жизнью можешь легко останавливать смерть. Спаси меня, спаси меня, спаси меня — налей для меня. Если хочешь проверь! Я вижу кошку в своих ногах — на нее приятно смотреть, Но если кошке стать раза в три больше, это будет совсем другой зверь. Ты хочешь сделать меня счастливым — начни конверсию для меня, Отпусти меня бродить по миру, хотя бы на год или на два дня. Я знаю — не можешь. Ведь кто я тебе, даже не родня. Но луна еще светит для всех.. Спаси меня — налей для меня. Для меня... Я заполняю тобой Ты будешь утренней птицей в белой фате. Ты будешь мне сестрой во Христе. Ты будешь строкой на тетрадном листе. Ты будешь стихом на могильной плите. Я заполняю тобою свой холст на стене. Я заполняю тобою все то, что во мне. Я заполняю тобою свободный эфир. Я заполняю тобою оставшийся мир. Ты будешь красным цветком, что плывет по реке. Ты будешь бабочкой, что пока не в сачке. Ты будешь водой в раскаленном песке. Ты будешь звездой у меня на руке. Я заполняю тобою свой холст на стене. Я заполняю тобою все то, что во мне. Я заполняю тобою свободный эфир. Я заполняю тобою оставшийся мир. Вместе теплей Он приходит к нам, когда уже вечер отпет. Он привык к темноте, не включает свет. Бесшумной походкой войдет в эту дверь. Он ищет здесь то, чего уже нет. Он ищет здесь свой вчерашний день. Он берет в руки медный крест и говорит мне: «Надень!» Но мы будем нелепы с этим крестом. И говорю ему мирно: «Оставь его на потом». Он хочет увидеть в наших глазах ту весну. Он хочет увидеть любовь и одну, Одну с нами нить, и корень один. Но у нас другой ритм, и мы поем другой гимн. Наш гимн жестче, но, быть может, светлей. За каждой строчкой мы видим конкретных людей. Есть смысл за каждым движеньем руки. Он знает все это, но приходит к нам вновь. Наверно, вместе просто немного теплей. В городе трех революций В городе трех революций снова на месте «Аврора». Ее починили, наверно, в надежде на русский авось. Со Спаса снимают леса и красят заборы. Спьяну блюет уважаемый северный гость. В городе трех революций вдоль каналов висят чужие флаги. Тоскуют по родине жены и дети послов. В конторе заводят новую пачку ненужной бумаги. В «Сайгоне» пьет кофе в отставке пилот косяков. В городе трех революций вой милицейской сирены. Реки все так же с упорством одевают в гранит. Герои, устав, режут вздутые вены. Они несут свою кровь. В городе трех революций стало тесно поэтам. Одни уезжают, другие уходят, решив, что конец. В мутную воду опять бросаю монету. За что же люблю я тебя, трех революций отец. В городе трех революций вой милицейской сирены. Реки все так же с упорством одевают в гранит. Герои, устав, режут вздутые вены. Они несут свою кровь. |
