— Вы таки с ней не похожи.

— Почему? — не поняла я.

— Стоит ее покормить, и она становится ласковой и податливой. На тебя же этот прием не действует, — он на секунду глянул на меня через плечо и продолжил свое занятие.

— Она просто не знает, что ты за тип, — парировала я.

— А ты, значит, знаешь? — усмехнулся он.

— Имею представление, — пробурчала я в ответ.

— Неужели? — я даже почувствовала, как он поднял бровь, хотя и не видела его лица.

— Определенно, — сказала я и развернулась, чтобы уйти, но напоследок бросила: — Сколько мне здесь еще торчать? Когда ты меня выпустишь?

Его плечи заметно напряглись.

— Столько, сколько это будет необходимо, — сказал он сдержано.

"Столько, сколько понадобится шефу времени на размышления" — внутри все похолодело.

— Прекрасно, — ответила я со злостью. — Можно я хоть ванной воспользуюсь?

— Конечно, — сказал он удивленно, как будто это само собой разумеющееся.

Развернувшись, я решительно зашагала в спальню, где была смежная ванная. Злость во мне кипела. Ожидание смерти — ничего не может быть хуже! И почему я еще не бьюсь в истерике, для меня было тайной. Наверное, потому что моя истерика закончилась еще в тот день, когда я увидела, как Кириги отстрелил голову бедняге Беллини.

Горячая вода била по телу, наполняя кабинку паром. Она давала свой расслабляющий эффект, но недостаточный, чтобы смыть из головы и мысли тоже. Уже не осталось сил переживать тот кошмар, в котором приходилось участвовать. Осталось только не уменьшающееся внутреннее напряжение.

Что будет?

Лучше не задавать этот вопрос, ведь на него ответ не знал никто и уж тем более я. Как поступить? И могла ли я вообще хоть на что-то повлиять? Может просто хорошо поискать у него в тумбочке? Найти снотворное или в крайнем случае бритву и сделать так, чтобы все закончилось? Эта мысль на какую-то секунду стала настолько привлекательной, что я не могла думать ни о чем другом.

Я замотала головой, ужаснувшись от собственных мыслей, и отвернулась от душа в сторону прозрачных створок душевой и тут же встрепенулась от испуга.

Через запотевшее стекло я увидела, что возле кабинки кто-то стоял.

Мне было известно кто это, хотя никто другой не мог находиться тут в принципе. Или мог? Эта мысль мне не понравилась. Теперь я напряглась не только внутренне, но и всеми мышцами тела. Это был страх вперемешку с предвкушением. Неужели он воспринял мои слова о том, что я в ванную, как приглашение? И что я сейчас чувствую, а тем более — что чувствует он?

Я на пару сантиметров приблизилась к запотевшему стеклу, надеясь сквозь смытое изображение рассмотреть детали, но кроме силуэта не было видно ничего. Не выдержав, вытерла налипший пар на уровне лица.

Но в ванной никого не было.

Или уже не было.

Я почувствовала себя неуютно и даже обмануто. Вытершись мягким полотенцем, я завернулась в огромный белый махровый халат. Махровая ткань мягко коснулась тела, которое минуту назад стало слишком чувствительным. И тут мне в голову пришла интересная мысль — раз он считает нормальным за мной подглядывать, значит, я могу сделать тоже самое. Мешкать с исполнением своей задумки мне совершенно не хотелось, и первым делом я открыла один из ящиков темного комода. Как и предполагалось — это была его комната. В ящике находились аккуратно сложенные вещи черного и белого цветов. Даже странно. У Кириги все было настолько консервативно — даже одежда лежала в стопках правильной геометрической формы. Открыв следующий ящик, я обнаружила ту же картину с одним только исключением — сверху лежала рамка для фотографий, изображением вниз.

Потянувшись к ней рукой, я замешкалась только на секунду — вдруг опять лезу не в свое дело, но потом решила, что раз уж он считает нормальным заходить в ванную, где я моюсь, то пусть не удивляется тому, что я гляну, кто изображен на фото.

Когда я коснулась рамки, то пальцы пробил маленький разряд. Я точно знала, что не стоит этого делать, но уже было слишком поздно. Перевернув рамку, я увидела фото невероятно красивой девушки. Брюнетка с идеальными чертами лица и красными прядками в волосах. Я не могла ее сравнить ни с одной знаменитостью, которую видела раньше, она бы затмила любую. Это компьютерная обработка? Или это реальная личность? И главный вопрос — кто она и что делает в его комоде?

— Отдай, пожалуйста, — послышался вкрадчивый голос за спиной, и я волчком обернулась и испуганно на него уставилась.

— Кто это? — спросила я, а он просто протянул руку к фото и выразительно на меня посмотрел. Я протянула ему фотографию и он тут же спрятал ее обратно в комод.

Казалось, он совсем не собирался отвечать, но тут послышалось:

— Это Морган, — сказал он просто.

Так вот это кто! Его возлюбленная, чей портрет он оберегает от меня. "Не бойся, Кириги! Я не сделаю ей ничего!!!" — хотелось крикнуть ему, но вместо этого я сказала:

— А что ты делал в ванной? — мой голос звучал придирчиво.

— Проверял, есть ли у тебя чистые полотенца, — сказал он спокойно.

— Спасибо за заботу, — процедила я сквозь зубы.

— Пожалуйста, — сказал он и пронзил меня взглядом, от которого мне было неудобно. — Я тебя напугал? — спросил он тихо.

Я была слишком зла и взвинчена, что бы ответить и не сорваться на резкость и только коротко кивнула.

— Я больше не буду, — пообещал он, и по непонятной или наоборот, слишком понятной причине, взбесил меня этим еще больше. Я и сама не заметила, как с губ сорвалось:

— Наверное, ты ее сильно любишь, если хранишь ее портрет и защищаешь его даже от меня.

— Она — часть моей жизни, — пожал он плечами и закрыл шкафчик на ключ.

— Конечно, — сказала я зло.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Ты не голодна? — спросил он, внимательно осматривая мое лицо. А мне стало тошно. Я себе тут напридумывала черт знает чего, а он, оказывается, просто играет со мной. Я ему тут словно кошка — кормит, заботится, гладит… Да нет, не гладит. Когда он в последний раз ко мне прикасался с определенным контекстом?

До того, как узнал, что флешка у меня.

Тошнота подступила к горлу. Наверное, к ходячим трупам все поползновения такого толка не испытывают и не предпринимают. Да и зачем ему существо подобное мне — вселенское недоразумение, если в мире существует она? Муж, не стена — подвинется. Руки сами сжались в кулаки. Мне стало невероятно обидно за себя, ведь умру из-за того, что сама себя обманула.

Наверное, он ввел меня в заблуждение своими словами: "ты мне нравишься", "хоть один получит удовольствие", своей заботой и постоянным трепетным отношением. А с чего я взяла, что это продиктовано какими-то чувствами? Может у него фишка такая! А может он, как только узнал, что у меня есть эта злополучная флешка, подумал, что в моих глазах вместо души один обман?

— У тебя такое лицо… — прошептал он и потянулся опять ко мне, но я отпрянула.

С меня хватит! Просто хватит! Я больше этого не выдерживаю!!!

— Уходи, — выдохнула я. — Я устала, просто уходи!

Он ничего не сказал, а просто развернулся и ушел. Невероятная покорность для наемного убийцы, но мне было все равно. Слезы вновь полились по щекам от обиды на него, на жизнь, а больше всего на то, что я полная идиотка.