– Я думаю, он хотел услышать прямо от тебя, что именно ты видел и слышал. Узнать из вторых рук – не совсем то же самое. Возможно, он бы мог воспользоваться твоим свидетельством, чтобы оправдаться. – Мне было странно, до чего спокойно я это произнесла.

– О! Мне что, придется выступать в суде? – Не знаю, Гастон, ей-Богу не знаю.

– Да, думаю, придется. Ну и счастливчик же ты, старина Гастон! – с завистью сказал Кристофер. – Вот бы и мне стать свидетелем убийства...

– Прекрати, Кристофер! Это отвратительно. Вы оба просто несносны!

– Как вы сказали? Не... не, – Гастон с неудовольствием сдался, – ну это слово, мадемуазель?

– Это значит, что их обоих надо отправить в какую-нибудь исправительную школу, Гастон.

– А-аа, а разве они не в такой? Они же и так мерили форму!

Близнецы закатившись от смеха, упали на пол, а Гастон удивленно пожал плечами.

– Я все скажу судье, и все узнают, какой я смелый, мадемуазель. И хотя вам сейчас ужасно грустно, скоро все будет лучше.

– Я надеюсь, малыш. Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Знаешь, мне даже почему-то захотелось закурить.

– Радуйся, что не куришь, Клэр, – сказал Хьюго важно. – Знаешь, я видел в лаборатории легкие курильщика в колбе, они такие жуткие, черные и...

– Мадемуазель... – перебил его Гастон, и на его лице появилось странное выражение, – замолчи! – обратился он к Хьюго, который продолжал описывать поразивший его орган.

– Что такое, Гастон? – Он вдруг стал ужасно бледным, только на щеках алели два ярких пятна. Я взяла его руки в свои. – Что, малыш?

– Он так сказал, убийца, мадемуазель! – Что? – переспросила я изумленно.

– Я вспомнил только сейчас, но он это сказал, когда кричал.

– Сказал что, малыш? – не понимала я.

– Что у нее отвратительная сигарета, и он велел тете Жозефине выбросить ее! Но почему он так сказал, если он сам курит? Я же сколько раз видел, и сегодня он тоже курил!

Я сразу вспомнила лунную ночь, постанывающий внизу океан и негромкий голос Макса.

– Да, почему? – очень медленно произнесла я, начиная что-то соображать. – О, Боже... – сердце заколотилось у меня в груди, и его сильные болезненные удары отдавались в ушах, мешая слышать.

– Мадемуазель? Что случилось? У вас какой-то странный вид.

– Да, Гастон, – еле выговорила я, – боюсь, что случилось что-то совсем неправильное. – Я обхватила голову руками, стараясь собраться с мыслями.

Хьюго вскочил и сказал Кристоферу:

– Иди скорей за мамой. Кажется, Клэр сейчас хлопнется в обморок. Я принесу воды.

– Мадемуазель? – тихонько позвал меня Гастон. – Вам нехорошо?

– Нет, мой маленький. Все нормально. Я просто испугалась, вот и все. – Хьюго сунул мне в руку стакан воды.

– Попей, по-моему, это то, что тебе нужно.

Я постаралась улыбнуться и дрожащей рукой поднесла стакан ко рту. В комнату вбежала Пег, а следом за ней Кристофер.

– Клэр, что стряслось? Кристофер сказал, что ты чуть не упала в обморок? Ты и правда ужасно бледная. Тебе надо лечь.

Я помотала головой.

– Погодите минуту, сейчас все пройдет. Льюис уже звонил в полицию?

– Он как раз сейчас дозванивается до Скотланд-Ярда.

– Ой... Слушай, скорее попроси его положить трубку, Пег! Я, кажется, наконец поняла, что случилось, и если я права, то Макс не виновен.

– Ну давай же, не беспокойся обо мне! Я сейчас спущусь и все объясню.

Гастон подпрыгивал от возбуждения.

– Расскажите нам, мадемуазель!

– Сейчас, я хочу, чтобы вы тоже пошли со мной вниз.

У Льюиса был весьма мрачный вид, когда мы явились в гостиную.

– Я бы хотел, Клэр, чтобы то, что вы сейчас скажете, оказалось действительно хорошей новостью, а не капризом.

– А это и есть хорошая новость, Льюис! Просто замечательная! Дело в том, что Макс сказал правду. Я не думаю, что он успел побывать у Жозефины, пока она была жива.

– Интересно, как вам вдруг удалось до этого додуматься?

– Это все моя сигарета, – с гордостью сообщил Гастон.

– Что? – Пег растерянно посмотрела на него.

– Сядьте, пожалуйста, я все объясню. Но прошу вас, не наказывайте ребят. Они, конечно, плохо себя вели, но зато помогли все выяснить.

– О чем вы говорите, Клэр? – нетерпеливо спросил Льюис.

– Они подслушивали в нише священника, и Гастон заметил, что Макс курит, а человек в Ницце не только не курил, но и специально сказал об этом.

– Но ведь Гастон уверял, что узнал Макса Лейтона в Ницце, – резонно заметила Пег.

– Да, и к тому же Жозефина называла его по фамилии. Разве не так, Гастон? Но как именно она его называла, ты не помнишь?

– Ну конечно помню, мадемуазель, я же говорил, «месье Лейтон».

– Вот именно, – торжествующе сказала я. – Она называла его «месье Лейтон», – Пег и Льюис смотрели на меня как на сумасшедшую.

– Она переутомилась, уложи ее в постель, Пег, – распорядился Льюис.

– При чем тут переутомление, черт возьми! Вы же читали протоколы! Кто был с Софией Лейтон в ту ночь, когда убили Бэнкрофта?

– Роберт Лейтон, двоюродный брат Макса, – медленно произнес Льюис.

– Который похож на Макса настолько, что при плохом освещении и к тому же сквозь замочную скважину их вполне можно перепутать. Я познакомилась с ним в Холкрофте, понимаете! Роберт не курит, а Макс всегда курит при нем вдвое больше, чтобы его позлить, потому что Роберт не выносит запаха дыма, а Макс не выносит Роберта. Человек, которого видел в Ницце Гастон, сказал Жозефине, что у нее отвратительная привычка, понимаете?

– Кажется, начинаем, но какое отношение Жозефина имеет к Роберту Лейтону?

– Не знаю. До этого я пока еще не додумалась. Но я еду за Максом. – Я вскочила.

– Подождите, Клэр. Во-первых, он уже далеко, к тому же, если вы ошибаетесь, то снова окажетесь в опасности. И еще, подумайте, как он будет вести себя теперь?

– Я… я не знаю. Откуда мне знать? Но Роберт имеет ко всему этому какое-то отношение, и именно он был в квартире у Жозефины в ту ночь, я уверена, что это так! Неужели вы не понимаете? Гастон ошибся!

Льюис прервал мою бессвязную тираду относительно невиновности Макса.

– Клэр, постарайтесь рассуждать здраво. Если вы не ошибаетесь, то полиция быстро во всем разберется, и Макс будет вне подозрений. Но вы слишком рискуете, бросаясь сейчас следом за ним.

– Я не ошибаюсь, и Макс должен поскорее узнать, что я не считаю его виновным в смерти Жозефины. Прошу вас, Льюис, мне надо спешить.

– Ну хорошо, но вы не должны вести машину в таком состоянии. Я сам отвезу вас.

– Нет, ни в коем случае. Ехать далеко, и вы должны остаться здесь с Пег и детьми.

– Я думаю, Клэр, ты его быстро догонишь, – неожиданно вмешался Кристофер, а Хьюго захихикал.

Льюис испытующе посмотрел на них.

– Почему вы так думаете, мои милые дети?

– Потому что мы прокололи в его колесе маленькую дырочку и выпустили воздух!

Я оторопела.

– Что вы сделали?

– Ну мы же считали, что он убийца.

Я в недоумении взглянула на Пег, а она в ответ только закатила глаза.

– Ясно, – наконец сказала я.

– Я еще поговорю с вами со всеми, – свирепо сказал Льюис.

– Никаких наказаний, вы обещали, Льюис. Они не только помогли нам во всем разобраться, но, наверное, еще и задержали Макса, и теперь вам тем более не придется ехать со мной. Он скорее всего недалеко, и я должна поговорить с ним наедине.

– Мне эта идея не кажется блестящей... – Я его люблю, и я перед ним в долгу, – сказала я просто.

Льюис пожал плечами, признавая свое поражение.

– Все Вентворты упрямы, как ослы. Привезите его сюда, если хотите.

– Спасибо, Льюис. – Я быстро обняла Гастона и шагнула к двери, но он потянул меня за руку, и я остановилась.

– Что, малыш?

– Я ужасно рад, мадемуазель. Теперь месье Макс опять хороший человек, и вы можете выйти за него замуж.

– О, Гастон, – взволнованно ответила я, – боюсь, он сейчас об этом совсем не думает.