Возвращаясь в Россию, Унгерн решает путь от Владивостока до Харбина проделать верхом. Он оставляет полк верхом в сопровождении охотничьей собаки и с охотничьим ружьем за плечами. Живя охотой и продажей убитой дичи, Унгерн около года проводит в дебрях и степях Приамурья и Маньчжурии и, наконец, прибывает в Харбин. Возгоревшаяся Монголо-Китайская война застает его там. Унгерн не может оставаться безучастным зрителем. Он предлагает свои услуги монголам и, предводительствуя монгольской конницей, сражается за независимость Монголии.

С началом Русско-Германской войны Унгерн поступает в Нерчинский полк и с места проявляет чудеса храбрости. Четыре раза раненный в течение одного года, он получает орден Св. Георгия, Георгиевское оружие и ко второму году войны представлен уже к чину есаула.

Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной. Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но сплошь и рядом грешит против внешней дисциплины и против воинского воспитания — это тип партизана-любителя из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека, совершенно от них отрешившегося. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик.

В нем были какие-то странные противоречия: несомненный оригинальный и острый ум и рядом с этим поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта.

Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты. В течение этой смуты он не мог не быть хоть временно выброшенным на гребень волны, и с прекращением смуты он также неизбежно должен был исчезнуть».

В отличие от характеристики Семенова, здесь один барон о другом рассказал с симпатией, хотя и будущего «первопланового» Унгерна припечатал Врангель «узким до чрезвычайности кругозором». Такую врангелевскую ревнивость, возможно, с долей истины расшифровал в своих мемуарах генерал Шкуро, заметив, что «Врангель вследствие своего непомерного честолюбия не мог перенести, чтобы кто-либо, кроме него, мог сыграть решающую роль в гражданской войне».

Может быть оспорен врангелевский рассказ об участии Унгерна в «Монголо-Китайской» войне. Биографы барона Романа утверждают по этому поводу совершенно разное: начиная от того, что он за чудеса храбрости в сражениях с китайцами получил еще тогда от монголов княжеский титул; что, наоборот, не воевал, а грабил в Гоби караваны во главе шайки головорезов; что, наконец, вообще ни разу не вынул шашку из ножен, скучая в Кобдо в качестве внештатного офицера Верхнеудинского казачьего полка.

По поводу внешности Унгерна, описанной Врангелем, стоит добавить из других, правда, пристрастных источников о его глазах: «бледные»; «выцветшие, застывшие глаза маньяка»; «водянистые, голубовато-серые, с ничего не говорящим выражением, какие-то безразличные». Это значит, что белокурый барон был голубоглазым. Интересны и такие замечания: Унгерн «совершенно не заботился о производимом впечатлении, в нем не замечалось и тени какого-либо позерства»; «длинные «кавалерийские» ноги»; «лицо, похожее на византийскую икону».

В начале 1917 года Георгиевский кавалер есаул барон Р. Ф. Унгерн фон Штернберг был делегирован с фронта на слет Георгиевских кавалеров в Петроград. Но уехать дальше Тарнополя отчаянному барону не удалось. В этом городе Унгерн выпивши, избил не предоставившего ему квартиры комендантского адъютанта и попал под арест. Позже он небрежно вспоминал:

— Я выбил несколько зубов наглому прапорщику. Полагалось Унгерну за такое три года крепости. Как потом указывал его кузен, Врангель «употребил все свое влияние на то, чтобы Роман так легко отделался». То есть из тюрьмы Унгерн вышел после Февральской революции 1917 года и был отчислен со службы «в резерв чинов». В августовский путч генерала Корнилова родная Унгерну Уссурийская дивизия шла на революционный Петроград и застряла после поражения Корниловского восстания под Ямбургом. Некоторые однополчане Унгерна, узнав, что Семенов в сентябре отправился формировать в Забайкалье добровольческую часть и нуждается для нее в командирах, отправились туда, чтобы не попасть под лавину арестов офицеров, помогавших Корнилову.

Вслед уссурийцам, отлично знающий те края барон Унгерн с удовольствием устремился туда к есаулу Семенову, командовавшему в их полку соседней унгерновской 5-й сотне 6-й сотней, теперь высокоответственному комиссару Временного правительства.

31-летний Р. Ф. Унгерн фон Штернберг добрался на станцию Маньчжурия в погранзоне Китая в Особый Маньчжурский отряд Семенова после Октябрьского переворота большевиков и с готовностью ввязался в действия своего бывшего однополчанина против красных.

Вступающему в добровольческий белый отряд 27-летнего есаула Семенова задавали три вопроса: «В Бога веруешь? Большевиков не признаешь? Драться с ними будешь?»

В результате такого набора в Особом Маньчжурском отряде в ноябре 1917 года собралось под тысячу отчаяннейших офицеров, казаков, бурят, баргутов и знаменитых китайских бандитов-хунхузов. 18 ноября (старого стиля) 1917 года, как с пиететом пишут даже в Большой Советской энциклопедии (3-е издание, статья «Семенова мятеж»), Григорий Семенов поднял восстание в районе города Верхнеудинска (теперь — Улан-Удэ) на станции Березовка, положив начало гражданской войне в Забайкалье.

Как гласит далее БСЭ, Семенов обратился к съезду сельского населения Забайкалья в Верхнеудинске, призывая к «беспощадной борьбе с большевизмом», и пытался захватить власть в городе. Однако съезд, повествуют советские энциклопедисты, несмотря на пестрый политический и социальный состав, не поддержал Семенова и поручил комитету общественной безопасности и областному Совету ликвидировать мятеж. После этого «под натиском революционных отрядов Семенов бежал в Маньчжурию»: на самом деле отошел в ставку своего отряда на китайской пограничной станции под названием Маньчжурия.

После этой первой пробы сил Семенов начал партизанскую войну против большевиков. Его поддержали средствами промышленные круги забайкальцев, в основном владельцы приисков. Костяк отряда во многом сплотили прибывшие офицеры Уссурийской дивизии, как указывал в своих «Записках» генерал барон П. Н. Врангель об этих своих однополчанах на Первой мировой войне:

«В конце 1917 года стали прибывать в Забайкалье отправленные туда после неудачного наступления частей генерала Краснова на Петроград полки Уссурийской дивизии. Большая часть офицеров и значительная часть казаков и солдат присоединилась к Семенову. Начальник Уссурийской дивизии генерал Хрещатицкий первый подал пример добровольного подчинения младшему, согласившись принять должность начальника штаба Семенова… Семенову удалось войти в связь с японцами, оказавшими ему значительную поддержку».

В начале 1918 года в этих краях появился приехавший из Японии вице-адмирал А. В. Колчак, который завязал связи с семеновскими представителями и старался содействовать им в получении средств из русского посольства в Китае для закупки в Японии оружия. Тем не менее, управляющий зоной Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) генерал-лейтенант Д. Л. Хорват отнесся к простому есаулу Семенову свысока, поручив Колчаку формировать противобольшевистские отряды в районе магистрали.

Будущему сибирскому Верховному правителю России Колчаку, незнакомому тогда с условиями окрестностей КВЖД, удалось поставить под ружье на всей магистрали приблизительно 700 человек, вооруженных трехлинейками. У Семенова же, закупавшего, берущего в кредит у японцев все, вплоть до радиостанций, приступившего к оборудованию бронепоездов, к весне 1918 года бойцов стало против колчаковских охранников впятеро больше. К уже перечисленным в эти три с половиной тысячи бойцов Особого Маньчжурского отряда влились также монголы всех племен и корейцы.