– Мсье Жюмо, я интересуюсь женщиной, которая жила в этой деревне в 1943 году. У меня есть ее фотография, и, может быть, вы могли бы помочь, – Кейт положила фотографию на прилавок.

– Меня в то время здесь не было, мадемуазель, но, конечно, могу взглянуть, – он поднес фотографию к глазам, держа на свету, долго молчал, затем трясущимися руками отложил ее. – Как к вам попала эта фотография? – спросил он с дрожью в голосе, цвет его кожи внезапно стал пепельным.

– Так вы знали ее, мсье?

– Да, я хорошо ее знал. Это моя сестра. Я еще раз спрашиваю: откуда у вас эта фотография?

Какое-то время Кейт не могла вымолвить ни слова. Потом прочистила горло и сказала:

– У меня есть причины думать, что она моя бабушка.

– Нет, нет и нет, – Анри Жюмо покачал головой. – Это совершенно невозможно. Моя сестра умерла в 1944 году. Она была убита во время оккупации, а ее единственный ребенок умер несколькими днями раньше. Как такая фантастическая мысль пришла вам в голову?

– Мсье, думаю, нам надо поговорить. Здесь можно найти подходящее место?

– Конечно, мадемуазель, но, уверяю вас, это будет бесплодно.

Он поднял разделительную доску прилавка и повел ее на кухню, жестами велев внуку следовать за ними.

– Разрешите мне представиться, – сказала Кейт, внезапно занервничав. – Я Кейт Соамс, из США, а это моя подруга – Стефания Мэтиссон, она из Англии.

– Мой внук, Пьер.

Они обменялись рукопожатиями, и мсье Жюмо указал на стулья, стоящие вокруг стола.

– Я хочу рассказать историю, мсье, она покажется вам невероятной, но я уверена, что где-то здесь кроется ответ на наши вопросы, – она посмотрела на Стефанию, та ободряюще кивнула. – Не так давно я обнаружила, что моя мать была удочерена во время войны, будучи младенцем. Она была тайно вывезена из Франции Сопротивлением. Ее удочерение хранили в секрете ото всех, кроме одного друга моей бабушки и дедушки. Моя мать прибыла в Англию, не имея с собой ничего, кроме часов, которые были надолго спрятаны. Недавно эти часы отдали мне, и я решила выяснить, кто мои настоящие бабушка и дедушка. В футляре часов находилась эта фотография, фотография вашей сестры.

– Жизель, – прошептал он.

– Вашей сестры Жизель. Я отнесла часы к эксперту, и он обнаружил, что вещь принадлежала офицеру СС по имени Эрнст фон Фидлер.

– Фон Фидлер? – мсье Жюмо подпрыгнул. – Это невозможно!

– Почему, мсье?

– Именно он повинен в том, что случилось с моей сестрой. Если бы его не убила Жизель, а сам бы его убил своими собственными руками.

– Но я думала, это Карл Эрхардер...

– Он принес много горя, но именно фон Фидлер…

– Дед, пожалуйста, успокойся, – Пьер бережно утешил его.

Месье Жюмо глубоко вздохнул:

– Я расскажу вам эту историю, и вы сами поймете, что этого не может быть. Я был тогда военнопленным в Германии, но узнал позже, от других. Видите ли, моя семья была связана с Сопротивлением через Жизель. Ей было всего восемнадцать лет, когда она начала работать с ними. Однажды она была схвачена и допрошена майором Эрхардером, но ей удалось бежать. В конце концов, через много месяцев в Париже ее снова схватило гестапо. Оттуда ее привез обратно майор Эрхардер, он ужасно избил ее, вся ее грудь была покрыта шрамами. А потом ее как-то загадочно освободили. Полковник Фидлер из СД. Причина этого стала ясна, когда выяснилось, что он изнасиловал ее. Затем освободил Жизель, чтобы она родила его проклятого ребенка.

Глаза мсье Жюмо наполнились слезами, и он вытер их трясущимися руками.

– Мсье, если это так болезненно для вас... – Кейт не была уверена, что хочет знать больше, она боролась со своими собственными слезами.

Анри Жюмо сделал над собой видимое усилие, чтобы собраться:

– Нет, нет, я обязан продолжать. Эта история не должна быть забыта, – он перевел дыхание. – Полковник фон Фидлер явился в нашу деревню с майором Эрхардером, как раз перед рождением ребенка. Майор Эрхардер ничего не смог узнать от Жизель, даже под пытками. У полковника фон Филлера были другие методы. Он знал о ее роли в Сопротивлении, но выждал, плетя вокруг нее сеть. Жизель родила дочь во вторую неделю июня, но бедное дитя – Элен было ее имя – родилась на два месяца раньше срока и умерла через день. На следующий день гестапо пришло за Жизель под вечер, но в тот день она похоронила ребенка и ушла, чтобы погоревать в одиночестве. Вместо нее забрали всю мою семью. Майор Эрхардер оставил предупреждение, что если Жизель не явится сама, то ее семья вместе с пятью другими невинными жителями деревни будет расстреляна. Жизель услышала об этом на следующий день и сама пришла к майору и полковнику фон Фидлеру. Как-то, во время допроса, она смогла завладеть ружьем Эрхардера и застрелила полковника фон Фидлера, мстя ему за то, что он с ней сделал. Она также попыталась убить майора Эрхардера.

Он немного передохнул, затем тяжело сглотнул и продолжил. Его голос был натянут, как струна:

– Эрхардер устроил казнь. Это было в ночь на четырнадцатое июня. Как мне говорили, ночью лил дождь. Были схвачены случайные жители деревни, включая всю мою семью, и даже деревенский священник, и расстреляны возле стены на деревенской площади.

Кейт, ошеломленная, наконец обрела голос:

– Мне ужасно жаль, мсье, я не хотела вторгаться в вашу жизнь.

– Это уже в далеком прошлом. Я приехал домой после войны и обнаружил, что семьи моей нет. Я поклялся отомстить, но майор Эрхардер исчез без следа, и потому остался безнаказанным.

– Но я не понимаю, как часы полковника фон Фидлера и фотография вашей сестры оказались в Англии вместе с новорожденной?

– Это загадка, мадемуазель, я сам хотел бы знать, – он беспомощно пожал плечами. – Но, как вы теперь понимаете, это не могла быть новорожденная Элен.

– Да, конечно. Извините, мсье, за то, что побеспокоила вас, заставила вернуться к таким болезненным воспоминаниям. Спасибо, что уделили нам время, – Кейт встала, чтобы уйти.

– Я хотел помочь вам, мадемуазель. Может быть, если вы обнаружите правду, дадите мне об этом знать? Мне было бы интересно узнать, откуда взялись эти часы и фотография.

– Скорее всего…

– Кейт, подожди, – прервала ее Стефания, кладя руку ей на плечо. – Возможно, мы слишком торопимся с выводами. Слишком много совпадений: осиротевшая девочка, примерно того же возраста, что и Элен, приехавшая с фотографией Жизель внутри часов полковника фон Фидлера. Должно быть какое-то разумное объяснение. А сейчас позвольте мне сказать. Когда вы говорили, я размышляла. Предположим только на минуту, что ребенок Жизель был совершенно здоров и что он не умер.

– Но я говорю вам, мадемуазель, она умерла! Она похоронена на церковном дворе, – сказал Ан-ри Жюмо так терпеливо, как только мог.

– Куда ты клонишь? – Кейт вряд ли могла не заметить нотку волнения в голосе Стефании.

– Ну, предположим, что Жизель подозревала, что полковник фон Фидлер может нанести вред Элен. В конце концов, она же была его незаконным ребенком и доказательством преступления, которое он совершил по отношению к Жизель. Имея в виду его нечеловеческую жестокость, которую мсье Жюмо описал нам, стал бы он колебаться?

– Хорошо, – медленно произнесла Кейт. – И поэтому...

– И поэтому Жизель хотела защитить свое дитя. Где можно было скрыться во Франции? Разве выслать своего ребенка из страны не было наиболее разумным решением, если знать, что жизнь его в опасности?

– Да, это логично. А чтоб скрыть побег, она инсценировала смерть ребенка? – спросила Кейт, подхватив нить рассуждений Стефании.

– Именно потом, каким-то способом, она завладела часами фон Фидлера и спрятала внутрь свою фотографию, чтоб личность ее ребенка могла быть установлена. Я думаю, что она намеревалась приехать за ней, но потом ее убили.

– Стефи, ты золото! Все же не зря ты сделала карьеру сценариста! Все это увязывается с историей моей матери, прибывшей в Англию через французское подполье, и со словами Гая Джессопа о том, что ничто не должно связывать ее с прошлым Это подтверждается еще и тем, что ее часы были спрятаны все эти годы. Но как вы думаете, мсье, это возможно?