Проводив Шитова, Воронов полистал телефонный справочник и набрал номер Фалеева…
Шитов открыл глаза.
Голова трещала и разламывалась на куски. Сколько они вчера выпили? Граммов по пятьсот на каждого?.. Это надо уметь!
Пошатываясь, Шитов добрался до кухни.
Жена сидела за столом и курила, а Сазонов-старший возился у плиты — готовил завтрак.
— Ну и как себя чцвствуешь, после вчерашнего? — спросила жена с легкой издевкой.
Шитов пожал плечами:
— Да так… А что?
— Ничего. Разборки оставлю до парома… — она взглянула на часы. — Кстати, я звонила в порт: паром уходит в девять, сейчас — без пятнадцати восемь. Пьем чай — и едем.
— Сначала бы не мешало, того… — Шитов потрогал голову. — По пять капель…
— Никаких капель! — отрезала жена. — Нам с тобой еще до Ванино надо добраться, в поезд сесть…
— Все правильно, — усмехнулся Сазонов. — Паром по нашим временам — дело серьезное! На него только трезвым нужно садиться…Помнишь наш вчерашний разговор?
— Что за разговор? — встрепенулась жена. Но Валентин лишь улыбнулся: мол, так, пустяк… И подмигнул Шитову:
— Завтракай уж, чудак! Я картошки нажарил…
Они быстро позавтракали, попрощались и вышли на улицу.
Через полчаса Шитовы были на морском вокзале. Едва они успели взять билеты и прихватить вещи из камеры хранения, как объявили посадку на паром.
Вместе со всеми Шитовы двинулись на «Сахалин-8».
Каюта, где им предстояло болтаться четырнадцать часов, была в самом низу. Не зря она значилась как каюта третьего класса! Едва не скатившись вместе с вещами по крутому трапу, Шитов добрался до каюты и зашел в нее. Десять кресел, расположенных в два ряда… Н-да, комфорт, ничего не скажешь!
— Спать меньше надо, — уколола жена. — Пораньше бы встали, могли бы в четырехместной каюте билеты взять. Ну ничего, как-нибудь доберемся…
— Давай сядем вот здесь, с краю, — предложил Шитов. — Жарко, понимаешь…
— Ну конечно, с краю! А деньги? — шепнула жена. — Нет уж, сядем у самого борта.
— Как хочешь.
Едва Шитовы расположились на своих местах, вошла пожилая пара с маленькой девчонкой — похоже, с внучкой, сели рядом с Шитовым. Потом заглянул какой-то парень, скуластый и приземистый, явно крепко выпивший. Побродил, пошатываясь, по каюте, выбрал место — как раз напротив Шитова, плюхнулся в кресло, тут же склонил голову на бок. А следом зашел и устроился рядом еще один парень, помоложе и трезвый. Достал из кармана газету, принялся разгадывать кроссворд. Пришел мужчина в джинсовой куртке, поудобней устроился в кресле. Наконец, женщина средних лет уселась с самого краю, поставила сумку под ноги. Итого, девять пассажиров в каюте, одно место свободное. Можно ехать…
Крупной дрожью зашелся паром, трижды провыла и захлебнулась сырым сахалинским смогом (угольная пыль наполовину с туманом) отвальная сирена. Шитов взглянул на часы. Половина десятого. Не раньше, чем к полуночи, паром в Ванино придет…
И голова — болит. Эх, пива бы!..
Не зря Шитов встречался с Каратовым! Один бог знает, где директор «Круга» откопал эти данные, но Фалеев выглядел в статье бледно, очень бледно! Убийственней всего были рассуждения Фалеева о Сахалине, задыхающемся без морепродуктов, на фоне экспортных квот на вывоз этих самых рыбопродуктов за рубеж, полученных «Посейдоном» в Управлении Министерства внешних экономических связей (МВЭС)по Сахалинской области.
— За цифры я ручаюсь, — сказал при встрече Каратов. — А чтобы у вас не было никакого сомнения в этом, сходите в МВЭС. Там есть один человек, который как раз и занимается квотированием предприятий-экспортеров… Вот вы у него цифры и проверьте.
— Но ведь и ТОО «Круг», наверное, тоже вывозит рыбу за рубеж? — спросил Шитов.
— Естественно, — последовал ответ. — Мы этого и не скрываем. Но мы и не говорим взахлеб о патриотизме, вот ведь в чем дело!
— Хрен редьки не слаще, — буркнул Шитов.
— Отнюдь! — поправил его Каратов, ничуть не обидевшись. — Согласитесь, что патриотизм — не та монета, на которую можно все покупать, не рискуя быть когда-нибудь схваченным за руку. Тем более, не будем забывать, что тот флот, который мы покупаем по бербоут-чартеру в Америке, в конечном счете будут работать на Сахалине. А что оставит после себя Фалеев? Пройдет несколько лет, и арендуемые им суда попадут под газовый резак… Вот вы о чем напишите! Конечно, я ведь тоже не патриот, если отправляю рыбу за границу, — добавил он, помолчав. — Но я хотя бы даю людям заработать… Вы знаете, сколько я плачу своим рыбакам? В три раза больше, чем Фалеев, Гарц и вся эта компания. В три раза! А сколько денег я перечислил на счет детского дома здесь, в Южном, вы знаете? Нет? А спортивной школе в Холмске? Тоже не в курсе? Пожалуйста, вы можете записать. Хотя я предпочел бы об этом не говорить.
— Почему?
— Наверное, потому, что богат, — неожиданно печально сказал Каратов. — Не думаю, что меня по-настоящему любят в спортивной школе или в детском доме. Да, благодарны… может быть. Но уважения у них ко мне нет, я уверен. Богатых в России не уважают, вот в чем дело!
Нет, хорошая получилась статья. Объективная. По-другому Шитов писать не мог. Иначе бы он не был Шитовым…
«Скандал в благородном семействе» (так называлась статья) появился в среду. А в четверг вернулся из Хабаровска Воронов, решавший какие-то вопросы в КрайТАСС-АПН, и тотчас же вызвал к себе Шитова.
— Я сейчас отругал своего зама Ростовцева, да и Локтееву изрядно досталось, — начал он без обиняков. — Как вы могли, Шитов, давать в газету такую, извините, сомнительную статью?
— Это почему же — сомнительную? — не выдержал Шитов. — Что, она плохо написана?
— Плохо! — выкрикнул Воронов. — Оплевали уважаемого человека, старейшего нашего рыбака…
— Вы сказали — старейшего? — хмыкнул Шитов. — Насколько мне известно, Фалеев всего года три как занимается рыбным промыслом.
Впрочем, Воронов и сам понял, что насчет «старейшего» — хлебнул лишку, и тут же поправился:
— Я хотел сказать, в лице Фалеева вы оплевали всех сахалинских рыбаков. Всех до единого! Нет, это же надо додуматься до такого? Какой-то «фирмач» наглым образом пытается захватить государственное здание, а журналист…
— Я старался быть объективным, — твердо сказал Шитов. — Вы могли заметить, что я никого не поддерживаю и никого не черню. Я лишь привожу кое-какие факты.
— Факты тоже надо уметь подавать, — отрезал Воронов. — Так, как вы их подали, Евгений Александрович, в нашей газете, — слово «нашей» он выделил, — не подают. Имейте это в виду… Идите!
И в четверг же Шитову позвонил Каратов.
— Мне кажется, нам необходимо встретиться, — сказал он. — Скажем, в три часа вас устроит?
— Где вы хотите встретиться? В офисе?
— Нет. Было бы удобней встретиться где-нибудь в другом месте… Ну, скажем, на автобусной остановке у театра. Он же от вас — в двух шагах, не так ли? Вот там я вас и буду ждать…
Шитов положил трубку.
Видимо, разговор Шитова с Каратовым слышал и кто-то третий. Потому что минут без пятнадцати три к театру подъехала белая «Нива» с городскими номерами. В машине сидели двое, молчаливые и сосредоточенные.
Каратов подъехал в три ноль пять.
— Садитесь, — сказал он, открывая дверцу «Тойоты». Шитов устроился на заднем сидении.
— Куда поедем? — спросил он.
— Да недалеко… Один парень держит в Южном что-то вроде гостиницы, вот к нему и поедем.
Каратов отпустил сцепление, «Тойота» стремительно рванулась с места.
Вслед за ней от театра двинулась и белая «Нива»…
На следующее утро оперативное дело «Москвича» пополнилось еще одним документом:
«…В ходе оперативных мероприятий был установлен контакт Каратова с журналистом областной газеты гр. Шитовым, который был замечен 29 октября т.г. на автобусной остановке «Гортеатр» в 14 час. 50 мин. В 15 час. 05 мин. к остановке подъехала «Тойота», цвет «металлик», государственный номер «07–14 СХР», принадлежащая гр-ну Каратову И. П. Далее машина проследовала на ул. Сахалинскую к зданию, арендуемому ЗАО «Кентавр», где и оставалось там до 16 час. 20 мин.