– Почему вы живете здесь, мама? – с ужасом спросила Нелли.

Стены были расписаны кое-как. Лесенка вела на антресоли, на которых был набросан десяток подушек и разложены в качестве столов две-три сорванные двери.

– Кто-то запустил в окно камнем, – сказала Фло.

– И Гетти решила съехать, – добавил Джесси.

Фло улыбнулась ему как собственной нелюбимой собаке, которую однако же не дозволяется гладить никому, кроме хозяйки.

– А Джесси не хотел, чтобы Гетти съехала, верно, Джесси?

Внезапно в этом убогом полуразрушенном помещении повеяло лютой злобой. Свистуну захотелось смыться отсюда, но он, понятно, не смел сдвинуться с места.

Джесси вышел на солнышко.

– Ему не на кого стало бы дрочить, – сказала Фло.

– Что тут происходит, мама?

– В каком смысле, что происходит? Хочешь стакан вина?

– Ладно. Я хочу спросить, почему вы живете здесь, а не в верхней половине дома?

– Я же объяснила. Кто-то запустил камнем в окно. С Гетти случилась истерика. Она заявила, что съезжает, а Джесси объявил ей, что мы можем поменяться с ней этажами, пока стекло не будет починено.

– Ну, и когда вы собираетесь вставить его? – Да знаешь…

Не договорив, Фло улыбнулась.

– Знаю что?

– Страховой агент пришел на следующий день. Увидел ущерб. Мы с ним поговорили с глазу на глаз. Безо всяких споров. Он мне выписал чек.

– Ну и?

– Я потратила деньги.

Она подошла к цветному телевизору с диагональю в двадцать пять дюймов и погладила его полированную крышку.

– Потратила на телевизор?

– Но у нас же не было телевизора!

– А куда делись деньги, которые я вам прислала на целый год?

– Ну, сама понимаешь. Деньги кончаются. Вы останетесь на ужин?

Нелли посмотрела на Свистуна. Что-то отвалилось от потолка и грохнулось на пол прямо ему под ноги.

Фло подошла и босой ногой наступила на гигантского таракана.

– Они не кусаются.

Свистун знал людей такого типа. Каждое замечание имело, как минимум, два смысла. Во всем чувствовалась сексуальная подоплека. Такова была ее природа, и уж тут ничего не поделаешь.

Он посмотрел на потолок. Кто-то в порыве откровенного безумия расписал нитролаком картонные упаковки из-под яиц и обклеил их разорванными крышками весь потолок.

– Знаешь, как оно бывает. Морят тараканов на третьем этаже, а они переходят на второй. Морят на втором, они перебираются сюда. Выморим здесь – и они опять начнут подниматься наверх. Есть вещи, бороться с которыми бесполезно.

Фло посмотрела на Нелли. Каждая фраза имела двойное дно, в каждом слове была сексуальная начинка. Речь Фло раздваивалась: ей хотелось, чтобы люди услышали от нее одно, и она боялась, что они услышат нечто совсем иное.

– Значит, ужинаем. Я приготовлю спагетти.

– Ну, и как тебе? – спросил Твелвтрис. Дженни стояла молча, испытывая странное беспокойство.

– Ради Бога, скажи же наконец, нравится тебе или нет.

А она и не знала, что сказать. Не знала, что все это должно было означать и когда он успел провернуть дело. Вид этой спальни нервировал ее – точно так же, как появление родного отца в дверях ванной.

– Я просто поражена, – пробормотала она. Спальня был огромной. Свет, просачивающийся из зимнего сада, окрашивал ковер в песчаный цвет.

Прямо отсюда через арку можно было выйти к бассейну, не видному из спальни.

Кровать была в форме раковины. Шелковые покрывала казались морскими волнами, бьющимися о берег. Мебель напоминала черепаший панцирь. Все вокруг было изготовлено из ракушек или стилизовано под них. Даже телефон.

Твелвтрис подошел к ночному столику и выдвинул ящичек, в котором находилась панель управления, инкрустированная перламутром. Нажал на кнопку – и в углу, из пола, выдвинулся на ножке телевизор. Нажал еще на одну, и стенная панель отъехала, явив взору стереомагнитофон. Он нажал на третью – и раздвинулись сперва занавески, за которыми скрывался платяной шкаф, а потом и дверцы самого шкафа. Показав ей, как все это функционирует, он сказал:

– А теперь иди сюда. Вот на что тебе надо полюбоваться.

Дженни подошла к нему. От открыл дверь в ванную. Дженни замерла. Ванная комната и сама ванна были выложены изумрудно-зеленым мрамором Твелвтрис нажал на кнопку. Ванна (скорее, бассейн) начала наполняться водой.

– Ванну можно наполнить, даже не вставая с постели, – пояснил Твелвтрис.

– Не знаю, что и сказать, – заметила Дженни. А хотелось ей сказать: а чего ради все это?

– Та спальня была хороша для девочки. А ты теперь взрослая женщина.

Повернувшись, она увидела себя в огромном зеркале над кроватью. Она стояла, недоуменно подняв брови, надув губки, выставив одну ногу вперед.

– Это стоило целого состояния, – пояснил Твелвтрис.

Вид у меня как у наложницы в гареме, подумала Дженни, и эта мысль ее напугала.

Фло слила воду из-под спагетти. Прямо поверх купального костюма она надела домашнее платье. Ближе к вечеру повеял легкий бриз. Стало прохладней, но то и дело проносились жаркие порывы ветров Санта Аны.

– Вечерок выдастся вроде тех, что бывали летом у нас в Айове, – сказала Фло. Взяла стакан и отхлебнула вина. – Все никак не могу привыкнуть к ночному холоду в Калифорнии.

– А многим это нравится, – заметил Свистун. Она посмотрела на него.

– Да что они понимают?

Свистун надеялся на то, что сентиментальные воспоминания прервутся столь же внезапно, как и начались.

– Сходи-ка за отцом, – сказала Фло.

– А где он?

– На скамье в конце аллеи. Пялится на девчонок в купальных костюмах.

Нелли вышла.

– Кто вы ей? – резко спросила Фло.

– Друг.

– Я вам не верю.

– А почему?

– За все время что вы здесь к ней ни разу не притронулись. Я вам, должно быть, кажусь развалиной, но с головой у меня по-прежнему все в порядке. Мужчина вроде вас и женщина вроде Нелли непременно принялись бы ласкаться.

– Ну хорошо, но если я ей не друг, то кто же я, по-вашему?

– Не надо отвечать вопросом на вопрос. Я с вами не шутки шучу. Мне надо знать.

– Мы друзья, но мы друг до друга не дотрагиваемся.

– Вы ее просто охраняете, верно?

– Ладно, вы правы. А как вы догадались?

– Вы оглядываетесь через плечо каждый раз, когда промелькнет какая-нибудь тень.

– Это просто привычка.

– А что, этот сукин сын угрожает ей?

– Словесным образом. Вы ведь знаете, как оно бывает.

– Да, знаю… Одни грозят убить женщину, но это пустые слова. А другие сперва грозят, а потом убивают.

Джесси и Нелли появились на пороге.

– А третьи даже не грозят, – сказала Фло, и Свистуну показалось, что она при этом горько вздохнула.

С самого детства у тебя развилось желание идти на любой риск, пренебрегать очевидной опасностью, разгадывать каждую ловушку и обходить каждую западню, никогда не прося о помощи, ни у кого не одалживаясь, оставаясь в любой ситуации самодостаточной особью, не ведающей страха.

Но для того, чтобы не ведать страха, собственную личность необходимо было изобрести, в этом и заключался весь фокус. Не ведать страха означало сохранять себя любыми средствами. Когда переходишь из рук в руки, жизнь преподносит тебе этот Урок.

Что, собственно говоря, от тебя требовалось, когда тебе было всего двенадцать, а пьяный мужик, которого тебе велели называть дядюшкой, забрался к тебе в постель и принялся теребить спереди и сзади? Что требовалось, когда у тебя не было ни угла, ни дома, ни силы убедить хоть кого-нибудь в собственной правоте?

Тебе оставалось только одно: дождаться вечера, когда «дядюшка» задрыхнет за кухонным столом, насосавшись джином. Когда задрыхнет, свесив голову на бок и бессмысленно раззявив рот. А тогда следовало включить газовую плиту, а потом вернуться к себе в комнату, лечь на постель, забиться в самый дальний угол, закрыться одеялом и подушкой – и ждать, пока в доме не грохнет взрыв. Дождаться, пока газ не наполнит кухню и не воспламенится от открытого языка пламени над подогревом, в дальнем конце, около стиральной машины.