– Согласен, – сказал Мандель. – Это разумный подход. Вы ведь, Роджер, тоже с этим согласны?

– Необходимо также заранее оговорить, что моя клиентка является представительницей шоу-бизнеса, карьера которой оказалась вынужденно прервана.

– Да ради всего святого! Она же в баре пела, – сказал Твелвтрис. – Пела за пиво с сухариком, да и то если находился свободный стул, чтобы усесться на него мягким местом. Да и самим мягким местом, должно быть, приторговывала.

Он яростно уставился на Нелли, которая восприняла эти обвинения и оскорбления с удивительным спокойствием, разве что чуть поджала губы.

– Это не совсем точно, – возразил Рено, извлекая из-под стола портфель. – У меня тут реклама ресторанов и клубов…

– Мы согласны с тем, что Нелли делала карьеру в шоу-бизнесе, – перебил Мандель. – Не будем кривить душой, Роджер. У Нелли прекрасный голос. А ее диск…

– За который я заплатил, – вставил Твелвтрис.

– Софи ставит его внукам всякий раз, когда они нас навещают. И они сразу же засыпают.

– Вот уж спасибо, – поневоле рассмеявшись, заметила Нелли.

– Ну, а что в этом такого? Ведь и песенка-то называется «Колыбельная для влюбленных», не правда ли? А от колыбельных и надо засыпать.

– С названием я просто пошутила, – заметила Нелли.

– Мы все комедианты, – с такой горечью заметил Твелвтрис, как будто только что сделал это открытие.

Рено извлек из портфеля пять копий трехстра-ничного документа. Одну вручил Твелвтрису, одну Нелли и две Манделю.

– Это список приобретений, сделанных за последние пять лет, которые следует рассматривать в качестве совместно нажитого имущества. Отдельный экземпляр, Берни, вам в картотеку.

Мандель подержал на весу тонкую стопку бумаги.

– Погодите-ка, Хинди, мы вроде договаривались, что у нас будет всего лишь предварительное обсуждение.

– Но я не вижу причин, почему бы нам не привнести в него немного конкретики, не так ли?

– Но мы бы приготовили для вас инвентарный список.

– Прошу прощения. Вы приготовили бы ваш инвентарный список, я подчеркиваю – ваш, а мы вам предлагаем свой собственный. Вот я о чем. Почему бы нам не сличить эти списки? По крайней мере, можно попробовать…

– Посмотрим эту ебаную телегу, – сказал Твелвтрис.

– Что такое? – Рено изумленно поглядел на него.

– Список ваш посмотрим, вот что, – торопливо пояснил Мандель. – С чего бы ни начать, только бы начать. Может быть, Хинди, вы зачитаете его вслух, а мы будем следить по тексту?

Рено прочистил горло, словно готовясь к публичному выступлению.

– Семь миллионов наличными и страховыми полисами, два пентхауса в Нью-Йорке, с обстановкой, поместье на голливудских холмах, с обстановкой, дом в Малибу, с обстановкой, «роллс-ройс», «мерседес-бенц», «альфа-ромео», «мазарати», «тойота-77»…

– Парочка ржавых гвоздей и ведро навозу, – заметил Твелвтрис. – А мои носки вы в этот список не включили?

– Полегче, Роджер, – заметил Мандель. – Мы сейчас всего лишь пытаемся определить базу для дальнейших переговоров.

– Да, кстати, Берни, – сказал Рено. – Раз уж вы заговорили о дальнейших переговорах, мы эту стадию не предусматриваем. Данный список является окончательным. Это существенно упрощает все остальное.

– Упрощает? В каком это смысле упрощает? Поглядев на Манделя в эту минуту, можно было решить, будто Рено вот-вот выхватит «кольт».

– Делим надвое. На такое соглашение мы рассчитываем. А переговоры в эту картину не вписываются.

Твелвтрис вскочил. Его лицо исказилось от ярости, бугры мышц на шее поперли вперед, глаза чуть не выкатились из орбит. Гнев, едва закипев, сразу же достиг высшей точки.

– Хотите половину? А хуя вам, а не половину!

– Сядьте, Роджер!

Теперь уже поднялся с места и Мандель.

– Полхуя в рот и полхуя в пизду, – заорал Твелвтрис.

Мандель в суматохе нажал не на ту кнопку магнитофона. Пленка начала сматываться на рапиде, крики Твелвтриса прозвучали в обратном порядке на страшной скорости.

– Уистлер, – крикнула Нелли.

А Твелвтрис продолжал орать, обвиняя ее во всех мыслимых и немыслимых грехах. Мандель пытался успокоить его, Рено грозил возбудить дело об оскорблении, а магнитофон наяривал как грошовый чайник со свистком.

Свистун поглядел на Пуласки: тот поднялся на ноги, но еще не решил, как быть дальше. Свистун бросился в конференц-зал.

Твелвтрис, нагнувшись, извлекал из-под стола конверт с фотографиями.

– Не делайте этого, Роджер, – предостерег его Мандель. – Прошу вас, не делайте этого.

Твелвтрис в спешке, в очередной раз раскрывая конверт, порвал его.

– Это не придаст переговорам надлежащий характер, – говорил Мандель.

Нелли вскочила с места и рванулась к Свистуну. Рено остановил ее.

– Все в порядке, Нелли. Давайте успокоимся.

Твелвтрис вывалил на журнальный столик снимки, на которых обнаженную Нелли обнимал столь же обнаженный Свистун.

– Она шутит? Или спятила, на хер? Или вы Думаете, что я позволю ограбить себя бляди, которой не терпится? Не терпится настолько, что она лезет в штаны первому, с кем столкнется?

– Так я и знала, что этого проклятого фотографа подослал ты! – закричала Нелли.

– Не подсылал! Никого я, на хер, не подсылал! Он пришел ко мне и предложил продать эти снимки уже после твоего звонка! А ты рехнулась. Охуела – в прямом смысле слова. Ты даже в постели делать этого не можешь. Тебе надо вываляться в грязи – а иначе никак.

Нелли, проскользнув мимо Свистуна, бросилась из конференц-зала.

– Минуточку! Погоди минуточку, – заорал ей вдогонку Твелвтрис.

Он бросился за нею следом. Свистун встал у него на пути.

– О Господи, какой ужас, – пробормотал Твелвтрис. – Я ведь не собирался этого говорить. Прошу вас, отойдите. Я хочу догнать ее и извиниться.

– Не мешайте ему, – сказал Мандель.

– Все в порядке, Уистлер, – сказал Рено. Свистун не мог поверить собственным глазам.

Краска гнева сошла с лица у Твелвтриса, он стал спокоен и благоразумен. Припадок ярости закончился с тою же стремительностью, что и начался. Свистун на минуту растерялся. Твелвтрис острожно обошел его, прошмыгнув между столом и диваном.

– Вы можете это понять? – обратился к обоим адвокатам Свистун.

– А что тут понимать, – ответил Мандель. Это большой талант. Это знаменитость.

Свистун выскочил из конференц-зала, промчался через приемную, пронесся по коридору. Нелли стояла около лифтов, отвернувшись к стене и понурившись. Твелвтрис был рядом, он шептал ей что-то ласковое, стоя вплотную и разве что не дотрагиваясь до нее. Пуласки спешил к ним по коридору.

Нелли подняла голову, покачала ею. Твелвтрис отпрянул от нее. Нелли обернулась. Презрительно посмотрела на него, подождала, пока он не уберется с дороги. Затем прошла по коридору мимо Пуласки и сказала Свистуну:

– Спустимся пешком.

К тому времени, как Свистун и Нелли оказались внизу, Твелвтрис и Пуласки успели спуститься на лифте и покинуть здание. Стеклянная дверь только что захлопнулась за ними.

– Ну что, досыта наслушались? – спросила Нелли.

Свистун утвердительно кивнул.

– Надо было вам оставаться в зале, чтобы увидеть, как этот сукин сын на меня пялился.

– Кое-что я увидел.

Он открыл дверь, выпустил Нелли, шагнул следом за нею в убийственный зной. Такой зной, что они чуть было не спрятались от него обратно в здание.

– Ну, и как, по-вашему, нужен мне телохранитель?

– Я покручусь возле вас.

– Что ж, я рада. Не хотелось бы мне идти на сегодняшнюю вечеринку одной. – Она внезапно остановилась и заговорила, не давая Свистуну возможности вставить реплику. – Не говорите этого, Уистлер. Я понимаю, что это безумие. И не собираюсь ничего объяснять.

Она была так огорчена и растеряна, что при всем своем хладнокровии, казалось, вот-вот была готова Расплакаться. Спорить с ней или хотя бы обсуждать что-нибудь не имело смысла.

– Надо бы выпить, – сказала она. – Непременно надо выпить. Есть тут одно местечко за углом.